Этот случай с неудачным сватовством повлиял не самым лучшим образом на отношение прочих боярских родов к Беляевым. Исчезновение Виктора каким-то непонятным образом связали с Машей и практически все двери в высокородные дома для них были закрыты. Суеверных идиотов хватает даже среди считающей себя весьма образованной публики. По большому счету, это лишь полбеды, род Беляевых древнее многих, и плевать им на то, что их назначили «белыми воронами».

Но, как говорится, беда не приходит одна. Во владении рода Беляевых есть оружейный завод под Тулой. Производство довольно захудалое, поскольку средств на модернизацию взять было неоткуда, но пока как-то держится на плаву, точнее держалось. Так вот, во время очередного инспекторского визита её батюшки Виталия Сергеевича на это злосчастное производство, в литейном цеху случилось опрокидывание ковша с расплавленным металлом. Управлявшему ковшом рабочему грозила верная гибель, однако её отец успел поставить щит и буквально вытолкнуть растерявшегося мужчину из опасной зоны. Поскольку сильным чародеем отец Маши никогда не был, долго удерживать магическую защиту у него не получилось, обрушившийся из опрокинувшегося ковша поток жидкого металла практически ничего не оставил от патриарха рода Беляевых. Вот такая неприятная история.

Не успела безутешная дочь похоронить единственного в этом мире близкого ей человека, как вдруг, откуда ни возьмись, набежала какая-то дальняя родня и предъявила права на имущество рода Беляевых. Предлагают неопытной девушке смешные отступные, за то, чтобы она отказалась в их пользу от всего, чем владел её отец. В противном случае грозят отобрать все через суд. А еще адвоката из конторы Бурякова на нее натравили. Молодой, настырный, постоянно преследует девушку, пытается всучить какие-то бумаги на подпись. Вот и теперь скорее всего, этот неприятный типус будет пасти Машу возле дома, где она снимает квартиру на время учебы.

Сдаваться Мария не собирается, ибо, несмотря на внешнюю мягкость и кажущуюся беззащитность, твердости характера ей не занимать. Я как мог успокоил подругу и пообещал самому себе в самое ближайшее время оградить её от посягательств наглых рэкетиров. В ментовской практике первой жизни мне пару раз приходилось защищать добропорядочных предпринимателей от незаконных наездов любителей чужого добра, так что опыт имеется.

Не углубляясь в подробности, скажу, что поспать этой ночью нам так и не удалось. Однако на следующее утро утомленной выглядела только Маша, я же был готов буквально порхать под потолком.

Рассказ девушки о своей печальной судьбе вызвало в моей душе двойственное чувство. С одной стороны, я ей сочувствую в том, что она лишилась единственного своего родителя, с другой (прошу прощения за свой эгоизм) даже рад этому факту в глубине души. Не придется упрашивать и уговаривать спесивого папашу выдать замуж единственную дочь за какого-то без году неделя дворянина. Да, да, да, я женюсь на ней, чего бы мне это ни стоило. Итак, решение принято, остается сделать предложение. Разумеется, совершать столь серьезный шаг между страстными совокуплениями или во время оного я не стал. Этот торжественный момент решил отложить до вечера, ну чтобы, как полагается, с букетом, игристым вином и колечками на пальцы.

Наскоро приняв душ и одевшись, я вынужден был оставить девушку в гостиничном номере. Вчера она сдала последний экзамен за второй курс, начало практики только через две недели, а значит, торопиться ей некуда. Пусть отдохнет, бедняжка. А мне на службу, адмирал Романов наверняка в курсе моего вчерашнего визита и жаждет общения с генеральным авиаконструктором. К тому же, генерал Пафнутов весьма озадачен моим авантюрным планом. Что-то будет?! У-ух! Меня всего аж в дрожь бросает!

Перед самым уходом уточнил у Маши адрес, по которомк её можно найти и на всякий случай забрал у нее визитную карточку наглого адвокатишки. На прощание чмокнул девушку в розовое ушко и хриплым шепотком, от которого сам едва не возбудился, велел ждать у себя дома, вечером непременно появлюсь, когда точно, сказать не могу, поскольку человек служивый, но приду непременно.

Позавтракал в ресторане. Расторопному халдею дал щедро на чай и энную сумму, чтобы тот организовал доставку в номер Маши огромного букета красных роз.

Долго искать экипаж не пришлось, у гостиницы их было едва ли не больше, чем на стоянке какого столичного вокзала перед прибытием поезда дальнего следования. Хотел было сразу же отправиться на улицу Ивана Тысяцкого, однако передумал. Час еще довольно ранний, вряд ли адмирал уже изволил прибыть к месту службы. А если и прибыл, подождет, тут у меня дела поважнее, нежели поднимать настроение высокому начальству.

Частная адвокатская контора господина Бурякова располагалась в уютном особнячке в Малом Демидовском переулке. Точнее, занимала все здание. Старший адвокат Викторов Моисей Абрамович — головная боль моей суженой занимал отдельный кабинет. Это очень хорошо, нашему разговору никто не помешает.

— Вы по какому поводу? — оторвав глаза от каких-то документов поинтересовался мужчина с неприятным толстогубым и крючконосым лицом с застывшим на нем брезгливым выражением.

— Вы Викторов Моисей Абрамович, младший партнер господина Бурякова? — на всякий случай я все-таки решил уточнить соответствие надписи на приколоченной к двери табличке реалиям бытия.

— Да, я именно Викторов Моисей Абрамович.

— Прекрасно, — улыбнулся я самой широкой и обаятельной улыбкой. Затем, подойдя к столу, взял из специального стакана один из карандашей и пригвоздил им к столешнице лежащую на ней кисть крючкотвора.

Какое-то время адвокат недоуменно смотрел на торчащий из его руки предмет. Вскоре ему стало больно. Ну так и должно было быть, ибо я специально попал в нерв, определяющий подвижность среднего пальца. Моисей Абрамович попытался заорать, однако я не позволил ему этого сделать, наложив соответствующее заклинание на голосовые связки.

— А теперь слушай сюда, продажная тварь. Сейчас я вытащу карандаш из твоей руки и залечу рану. В знак благодарности ты мне подробно изложишь кто и за какие деньги нанял тебя третировать боярыню Беляеву.

— Н-н-но адвокатская тайна, — тот попытался было возразить дрожащим от ужаса голосом, после того, как я ослабил контроль над его речевыми способностями.

— Ну тайна, так тайна, — присаживаясь на стул для посетителей, добродушно согласился я, после чего извлек из ножен кортик и положил на столешницу перед собой.

Вид зеркально отполированной стали впечатлил младшего компаньона, и он тут же выразил согласие на добровольное сотрудничество. Руку я ему заживил, за что тот подробно описал немудреную схему отъема имущества, принадлежащего Марии Витальевне Беляевой, им же самим и разработанную. Не стану вдаваться в подробности, но наглость, с которой этот хитроумный жид собирался избавить мою невесту от всего непосильно нажитого предками поражала. Как оказалось, не было никаких дальних родственников, были всего лишь подставные лица, готовые за денежку малую отыграть любую роль, а также подложные документы, полученные в различных государственных учреждениях незаконными методами. Поначалу все сказанное Моисей Абрамович излагать на бумаге категорически отказался, однако под давлением моего непреодолимого обаяния, все-таки был вынужден это сделать. Кстати, свою задумку он решил провернуть втайне от старшего компаньона Бурякова Ильи Ароновича, кристально честного человека, радеющего за репутацию созданного им агентства.

После того, как в моих руках оказались неопровержимые доказательства преступной деятельности Викторова, мы с ним нанесли визит главе адвокатской фирмы. Как результат, всего лишь через полчаса бывший младший компаньон был препровожден в наручниках и под вооруженным конвоем в центральный следственный отдел столичной криминальной полиции.

Илья Аронович от всей души поблагодарил меня за оказанную помощь, но чаю или кофе не предложил. В принципе, я бы отказался, но все равно на душе осадок остался, как от той серебряной ложки из бородатого еврейского анекдота, которая, вроде бы пропала, но, в конечном итоге, нашлась.