Засим и разошлись по постелям досматривать сновидения. Вообще-то я проспал остаток ночи безо всяких снов, а если таковые и были, я их не помню. Просто закрыл глаза и проснулся от запаха свежеиспеченного хлеба. Поприветствовал хлопочущую у печи старушку и помчался во двор по обычным утренним делам.

А на улице, теплым-тепло, солнце светит, ни единого облачка на небе. По реке шурует лед шумно, но уже без ночных катаклизмов. Глянул вниз по течению, напротив Добролюбова все льдины усеяны темными точками. Пригляделся, ну точно, тамошняя ребятня молодецкую удаль друг перед дружкой показывает. Прыгают как бараны с льдины на льдину. А ведь на самом деле бараны, сорвется в воду малец, тут-то его и видели. Куда только взрослые смотрят?

Перед завтраком немного побегал вокруг дома по окончательно освободившейся от снега дорожке. Отжался от земли аж целых десять раз, два раза подтянулся на своем импровизированном турнике. Отметил для себя новые достижения — мужаю, мать её… Немощь постепенно покидает организм. Однако похвастаться особо еще нечем.

В годы своего далекого детства сделать «солнышко» на турнике для меня не представляло ни малейшего труда, хотя на этой ненадежной перекладине ни при каких обстоятельствах не стану этим заниматься. И хват неудобный, да и сама ветка вызывает серьезные опасения по прочности. Мне бы ломик нетолстый ухватистый, уж сам как-нибудь вкопал бы пару подходящих бревен в землю, забутив камнями для устойчивости, да смастрячил более или менее безопасный турник. Будем в городе, попробую уговорить старушку посетить какую скобяную лавку, или где тут у них ломами да гвоздями с проволокой торгуют. Надеюсь не так уж и дорого покупка обойдется. А бревнышки сам напилю в лесу.

Используя крыльцо в качестве опоры, приступил к растяжке сухожилий и мышц. До продольного или поперечного шпагата мне еще как до Пекина раком, но детский организм по своей сути структура пластичная и при соответствующих потугах из него можно слепить все, что угодно. Как лепить, я знал, по опыту своей прошлой жизни.

До тридцати пяти я вел довольно активный образ жизни. Тщательно следил за своей физической формой. Был постоянным участником разного рода спортивных соревнований по триатлону. Став финансово обеспеченным человеком, начал регулярно посещать тренажерные залы. С возрастом обленился забил на изнуряющие тренировки, обзавелся солидным пивным брюшком, избавился от ненужной, по моему мнению, суетливости. Единственным видом активного времяпрепровождения для меня стали нерегулярные выезды с толпой мужиков на рыбалку, где сам процесс лова рыбы хоть имел место, но был не самым главным. Ах, да, еще я безумно люблю ходить за грибами, но времени для этого как-то не хватало. То работа, то рыбалка, то «день варенья» у кого-то из друзей. Жизнь, как в рекламном слогане одного медицинского препарата, текла, а не капала, а я плыл по её течению, чтобы не отстать, а по возможности обогнать всех своих конкурентов.

После обеда, по заведенной традиции, покемарил часа полтора, затем, преодолевая сонливость, заучивал наизусть содержание Часослова. Егоровна в это время возилась в своей горенке, что-то шила, штопала, а может быть вязала. Удивляюсь энергии пожилой женщины, без дела ей не сидится. Кот Сидор лежал на соседней лавке и не сводил с меня прищуренных глаз. Вроде, как бы спал, но в то же самое время бдительно поглядывал в мою сторону.

В какой-то момент, кот вскочил на лапы и как-то весь напрягся. Затем шустро сиганул к входной двери и, встав на задние лапы, передними принялся драть доски. При этом мохнатое чудовище издавало такие громкие пронзительные звуки, аж в ушах начинало свербеть.

Пришлось выпускать его на волю, а самому обувать валенки и выходить на крыльцо, чтобы разобраться в причинах кошачьего беспокойства.

После того, как оказался на крыльце, моему взгляду предстала довольно забавная картина. Сидор сидел на бревне изгородки, к которому была подвешена калитка и заунывно подвывал по-кошачьи, временами мерный вой переходил в душераздирающие крики, потом уровень громкости снова опускался до приемлемого. На улице напротив калитки восседал здоровенный матерый медведь и, глядя влюбленными глазами на котяру, миролюбиво урчал. Попыток проникнуть на территорию, огороженную довольно хилым забором, дикий зверь не предпринимал. Просто сидел как человек пятой точкой на земле и будто о чем-то общался с котофеем.

Хотел крикнуть коту, чтобы мчался со всех ног от опасного зверюги, но не успел. На крыльцо выбежала Егоровна и, всплеснув руками, радостным голосом заблажила:

— Господи Боже мой, никак наш Мишаня в гости пожаловал! Проснулся, значица! — В следующий момент случилось то, чего я ну никак не ожидал. Старушка, восторженно охая и ахая, помчалась к калитке, будто не солидная пожилая дама, а самая, что ни на есть маленькая задорная девчушка. Распахнула калитку и к моему несказанному ужасу кинулась обнимать неожиданного гостя. При этом причитала: — Поди голодный? Счас я тебе отрубей запарю, да с мясцом, да с куриными яйцами — все, как ты любишь, голубь ты наш ненаглядный! — «Голубок» тем временем смачно лизнул слюнявым языком бабушку в лицо, на что та отпрянула от ласкового мишки и с укоризной, но не зло отчитала: — Ну и вонишша у тебя из пасти, Мишутка, кажется какой-то дрянью успел поживиться.

На что медведь смущенно потупился и, поднявшись на задние лапы во весь свой могучий рост, изобразил некое подобие танца под аккомпанемент собственного рева.

Я наблюдал за происходящим и натурально офигевал. Медведь, самый опасный зверь наших лесов, вот так запросто притопывает перед беззащитной пожилой женщиной, забавно трясет вислым задом и корчит уморительные рожицы и это, как утверждают ученые, при полном отсутствии мимических мышц.

Наконец лесному гостю надоело изображать плясовую. Он встал на четыре лапы и внимательно посмотрел на Егоровну, не делая попыток к ней приблизиться.

— Ну что замер, как не родной? — старушка похлопала рукой по мохнатому носу. — Проходи уж во двор. А этот мальчик, — хозяйка указала на меня, — таперича с нами живет. Ты Михаил его не обижай.

В этот момент Сидор прекратил свой навязчивый ор. Он ловко запрыгнул на широченную спину медведя, направившегося в мою сторону, и с видом лихого наездника вцепился коготками в бурую шерсть лесного обитателя. Егоровна, пропустив гостя с котом на спине внутрь ограды, прикрыла калитку и направилась следом.

— Егоровна, а мне что делать? — нервно сглотнув слюну спросил негромким голосом я.

— Не боись, Андрюша, и не суетись счас Мишаня тебя обнюхает и примет за свово. Три годика назад подобрала его в лесу вот такусеньким, — женщина продемонстрировала едва ли не сдвинутые между собой ладошки, — комочком, слабым и голодным. То ли отбился от мамки, то ли её охотники подстрелили или звери сожрали, а может от болезни какой помёрла. Пищал, урчал в поисках титьки. Выходили его с Сидором, коровьим молоком отпоили-откормили, а затем и мясцом с зерном пропаренным. Прожил с нами до следующей весны, а потом в лес подался — зверь, таки, скоко не корми — все в лес норовит удрать. Хотя добро помнит и навещает нас с Сидоркой время от времени.

Все произошло так, как сказала Василиса Егоровна. Могучий зверь не проявил ко мне ни малейшей агрессии, подойдя вплотную к крыльцу, обнюхал с ног до головы. Затем утробно рыкнул и лизнул липким языком прямо в лицо, обдав при этом невыносимой вонью из пасти. Затем отступил и сосредоточил все свое внимание на хозяйке. Я с честью выдержал испытание. Вот только после столь «приятного» знакомства стрелой помчался в уборную, дабы избавить организм от излишков влаги и прочих отходов человеческой деятельности. Благо не осрамился перед почтенной дамой и зверьем диким и домашним.

Тем временем заботливая Егоровна отправилась в избу, чтобы приготовить обещанное угощение для неожиданного гостя. Я прям из чудного домика устремился следом за ней. Как-то страшновато было оставаться наедине с диким зверем, кому же малознакомым.