– Не перегибай, Никита, не надо. От восхищения до идиотизма всего лишь шаг. Хочешь, чтобы начал считать тебя идиотом?

– Мне не важно, кем ты считал и будешь считать меня. Важно в данной ситуации другое, один я понимаю, что пора бы расставить все точки над «i»?

– Я согласен с тобой, точки расставить нужно. Мне есть что рассказать тебе, но, что меня не может не радовать, и тебе есть что мне рассказать. Радуюсь как ребёнок, потому что всё ещё не перестаю удивляться. Думал, что меня уже никто и ничто никогда не удивит, но ты смог. Начнём расстановку точек?

– Начнём. – Сделав приглашающий жест, я улыбнулся: – Уступаю старшему, начинай…

Рагхар, успевший прийти в норму от полученных «оплеух», подъехал верхом на урлооке как ни в чём ни бывало и пробасил:

– Я старший, я начну!

– И не поспоришь! – воскликнул я и показал берсерку большой палец. Подмигнув, поинтересовался: – Ты как, в норме? Не сильно тебя этот старый мо̒лодец отоварил?

Рагхар бросил на Росса полный уважения взгляд и ответил:

– Мог убить, но не стал. Он сильнее, чем я предполагал, в одиночку мне с ним не справиться.

– Не могу не согласиться с тобой, мой бронированный друг. Так как это теперь наш общий враг, то я просто обязан спросить: что скажешь насчёт того, чтобы попытаться справиться с ним вдвоём?

– Предлагаешь объединить усилия?

– Да, предлагаю, но займёмся мы этим чуть позже. Ты сам понимаешь, что убивать этого недобога пока что рановато, надо бы нам для начала поговорить с ним, да всё разузнать.

– Думаешь, я не понимаю, что ты тянешь время? – спросил Росс, удостоив меня взгляда-сканера, который я вытерпел не без усилий. Дождавшись, когда прессинг окончится, ответил:

– Вроде бы не скрывался особо, так что догадаться было нетрудно.

– Вопрос в другом, чего ты этим добьёшься, Никита?

Росс хочет ответов, но я их не дам, буду держать интригу до самого конца. Возможно, что он так ничего и не узнает, но это лишь в случае моей абсолютной победы. Эх, чёртовы сомнения, надоели уже, почему-то упорно не прекращаю думать о поражении. Может, это от того, что знаю свою слабость? Пора бы ответить деду:

– Давай сперва всё обсудим, а там можно будет и карты открыть. Думаю, что ты удивишься по-настоящему. Рагхар, ну что, начнёшь?

Берсерк, кивнув, заговорил:

– Для начала немного истории, если никто не возражает. Возражений не услышал, поэтому начинаю краткую вводную. Много миллионов лет назад две расы начали войну. Потомком одной из рас являюсь я, вам это известно. Потомков второй представляете вы, Михаил и Никита. Вдаваться в подробности не вижу смысла, скажу лишь одно: и медведи, и люди тогда были другими, не такими, как мы. А теперь вернусь к войне, была та война кровопролитной, неплохо подстёгивала развитие и в конечном итоге вывела противоборствующие стороны на вершину технического прогресса. Можно сказать нашим предкам большое спасибо, уничтожать друг друга они не стали, хотя могли это сделать, и не раз. Сохранность врага и сохранность войны были для них чем-то вроде религии, своеобразный смысл существования. Уже в будущем мы, их потомки, лишившиеся былого величия, много раз пытались понять предков и поняли лишь одно: их способ сохранения собственной цивилизации и цивилизации врага был уникальным и единственно верным, ведь в противном случае, как твердит закон невозможности равновесия, должен был остаться кто-то один. Два враждебных носителя разума не должны существовать долгий временный промежуток, слабый всегда погибает, отдавая власть сильному, но они на протяжении многих веков доказывали обратное. Много времени шло условно мирное существование, но затем всё-таки сработал закон невозможности равновесия. Рычагом, включившим его, стал проект «Основа».

Цель проекта «Основа» была благой, его создатели хотели показать самим себе, что способны существовать в мире. Наши предки верили, что если в условиях войны они добиваются столь стремительного движения прогресса, то в условиях мира это движение будет ещё более быстрым. Увы, но не все так считали, и в конечном итоге две цивилизации были почти уничтожены, потому что проект «Основа» сильно видоизменился, вместо показательного явления он превратился в сильнейший контролирующий орган. Этого могло бы не случиться, если бы наши предки не покусились на святая святых – время. Начав с ним игру, они сами вырыли себе яму. Со временем играть нельзя, это надо было понять ещё тогда, и кое-кто понял – те, кто встал во главе измененного проекта «Основа». Зачем они оставили лазейки, нам не удалось узнать, но то, что кто-то впоследствии нашёл эти лазейки и пользовался ими многократно, нам известно. Миллионы лет никто не возвращался в прошлое, но совсем недавно эта, так сказать, услуга изначальной Основы была оказана двум разумным существам, и оба, как ни странно, люди. Плохо, что лишь один попытался использовать возможность возвращения в прошлое во благо.

Росс воспринял сказанное в свой адрес и не удержался от комментариев:

– Слышу упрёки в свой адрес и говорю тебе, Рагхар, мои манипуляции со временем были так же, как и Никитины, направлены на благо. Основа изначальная приняла меня и содействовала. Увы, но впоследствии цели Основы изначальной немного разошлись с моими целями, и мне пришлось отказаться от сотрудничества.

Рагхар, оставшись невозмутимым, сказал:

– Я не упрекал тебя, мне незачем это делать.

– Считаю иначе, слышу упрёк, остаюсь при своём мнении. И прошу тебя, Рагхар, не говори и так всем понятные глупости, оставь их в своей голове.

– О каких глупостях речь? – спросил я и пригляделся к поведению Росса.

Так как мы похожи как две капли воды и к тому же являемся близкими родственниками, то можно предположить, что поведение окажется похожим. Зная себя очень хорошо, вижу, что дед паникует, и причина для этого есть – он не понимает, что происходит, ведь ситуация развивается не по его плану. Не любит этот человек, давно считающий себя богом, когда что-то идёт не по его сценарию. С почти неуловимым раздражением в голосе Михаил ответил мне:

– Глупости – это закон невозможности равновесия и ошибка предков насчёт разгона технического прогресса.

Выиграть ещё несколько минут времени не помешает, поэтому решил подлить масла в огонёк:

– Закон невозможности равновесия работал всегда, с этим сложно не согласиться. На поле боя остаётся один победитель и один проигравший, если противоборствующих стороны две. Не важно, будь то война внутри разумного вида или война между разными разумными видами. Тысячи примеров можно найти в нашей, не такой далёкой, земной истории. Война за право быть властелином мира никогда не прекращалась, и боюсь, не прекратится никогда. Носитель разума так устроен, на подсознательном уровне стремится наверх, к лучшим условиям существования. Ты не согласен, мой несостоявшийся дедушка?

Росс раздражённо спросил:

– Что ещё расскажешь?

– Про вторую глупость расскажу. – Я улыбнулся и продолжил: – Насчёт прогресса наши предки также ошиблись, потому что у них не было возможности проверить обратное. Война, они всегда жили в ней, не вкусив и мгновения мирной жизни. Знай они, что в случае мира нужда развиваться пропадает, не решились бы на проект «Основа». Разве не очевидно тебе, дед, что война – это лучший двигатель прогресса?

– Ты назвал меня дедом, и мне это понравилось. – Росс хоть и скрывает раздражённость, но она всё равно прорывается, уже буквально висит напряжением в воздухе. – Насчёт сказанного тобой, Никита, скажу одно: глупостями я это называю по причине очевидности даже для идиота. Мы потратили время на озвучивание уже известного всем троим, впредь такого не нужно повторять. – Посмотрев на Рагхара, он поинтересовался: – Ты готов продолжать?

Берсерк кивнул и вернулся к незаконченному монологу:

– Моя родовая память говорит мне, что большинство моих предков отдали свои жизни борьбе с Основой. Но так, как никто из них, ни я сам, к Основе отношения не имели и не имеем, то соответственно шансов на победу у нас не было. Основу можно было разрушить лишь изнутри, и для этого нужно иметь то, чего у нас не было, нужно быть частью проекта «Основа». Михаил Росс был, есть и остаётся частью Основы, потому что является прямым потомком кого-то, кто находился во главе проекта. Эта информация прописана в его ДНК в виде особого кода, который невозможно подделать.