Не сбрасывая скорости, урлоок прыгнул и помчался вертикально вверх так же легко, как бегает по горизонтальной поверхности. Кажется, или он чего-то боится?

– Нам понадобится вода, много воды… – буркнул Урхарер и посадил меня на камень. Сам он тут же закрыл голову, не подсказав мне сделать этого.

Рвануло не сильно, будто где-то рядом лопнул воздушный шарик, а вот то, что было после, мне не понравилось, ведь всё, из чего сделана паучиха, вместе с её внутренностями, обрушилось на много метров вокруг неё. Меня и Урхарера накрыто жутко вонючей и липкой жёлтой жижей. Берсерк, получается, ударил взрывающейся стрелой. Не знал, что они такое умеют. Вообще ни хрена о них не знаю и знать пока не хочу. А вот помыться хочу, и очень сильно…

Освободив желудок от содержимого, я пополз, потому что на большее не способен, тело плохо слушается. Минут пять от силы осталось подождать, и действие паучьего токсина окончательно закончится. Жаль, что вонь паучьих внутренностей исчезнет не скоро, помывка в ближайшем будущем не предвидится, а значит, и не светит мне переодевание в чистую одежду, потому что портить её грязным телом – кощунство. Ползу и мысленно рыдаю от безысходности.

– Оказывается, что есть запахи пострашнее моего пота… – Урхарер показал способность взъерошивать шерсть быстрыми движениями тела, прямо как собака, только что выбравшаяся из воды.

– Сука ты мохнатая… – пробормотал я. – Нет, чтобы поступить как друг и закрыть меня от снарядов собою… Не друг ты мне, толстый, и не враг… Где-то посередине находишься…

Медведь, присев, насколько это позволяет его размер, начал осторожно чистить меня от кусков слизи, которые были недавно единым целым и находились внутри паучихи. Приподняв меня одной лапой и осторожно посадив, он сказал:

– Наверху есть вода, я чувствую её, поэтому нам нужно забраться на скалу, и как можно быстрее, потому что слизь, которой покрыты, может быть опасной, особенно для тебя, Никита, твоя кожа совсем беззащитна. Зову Угрха…

– Зови, и побыстрее, – буркнул я, с большим трудом сумев подавить приступ рвоты. – И пожалуйста, дай мой рюкзак. А лучше сам достань из него бутылку с водой и вылей её всю на мою голову. Хоть часть дерьма смою, с лица и рук…

Полегчало, даже вонять вроде бы меньше стало, хотя это всего лишь плацебо, запах никуда не делся, ведь всё вокруг забросано частями паучихи, а ещё тысячами паучат размером с ладошку, которые находились внутри кокона. Суров был берсерк, взорвавший тварь суперстрелой. Не мог поменьше взрывчатки использовать, пиротехник бронированный?

– И давно берсерки со взрывчаткой дружат? – поинтересовался я, пытаясь размять конечности и одновременно найти место, чистое от частей паучихи. Увы, но его нет, всё загажено, только на высоте метров тридцати разлёт ошмётков закончился, но нам с Урхарером туда не добраться. В ловушке мы…

– Угрх останется наверху, – сказал толстяк, видимо, пообщавшись с сородичем мысленно, или просто услышал, что тот думает, потому что вторая новость оказалась интереснее: – Берсерк спускается, он поднимет нас…

Вертикальный завал ущелья выглядит непреодолимым, но берсерк и урлоок, на котором он восседает, так не считают. Машина, вес которой тонны полторы, спускается вниз легко, будто по асфальту идёт, и при этом умудряется нести на своей спине другую машину, закованную в броню и весящую, ни много ни мало, где-то около тонны, а может, и более. Крупные, что берсерк, что урлоок, слишком крупные.

Последние метров десять спуска урлоок преодолел просто, прыгнул и приземлился на четыре лапы радом со мной и Урхарером. Разглядев его и берсерка вблизи, я невольно икнул, одновременно испугался и удивился, потому что впервые увидел отличия. Этот мишка, при всей похожести на встреченных мною ранее берсерков, от них отличается так же, как старина «Т-34» от «Т-14 Армата». Чую, что вскоре узнаю много всего интересного.

Урлоок, дальний родственник медведей, что-то от них у него точно есть, а ещё есть от кошачьих и даже от рептилий. Массивное туловище не лишено грации пантеры и мощи белого медведя, голова тоже уникальна, есть и от бойцовской собаки что-то, и от медведя, и от кошки. От последней, не сомневаюсь, опасный зверь получил красивые жёлтые глаза с вертикальным чёрным зрачком. Прикольные ушки, постоянно пребывающие в движении, с кисточками на концах, точно у рыси позаимствованы. Лапки, которые могут одним движением разорвать покрышку от трактора, имеют острые коготки, способные выдвигаться при необходимости, а без оной – прятаться. Чёрная шкура, покрытая короткой шерстью, слегка пересиливается, но лишь тогда, когда нет опасности. Уверен, что у урлоока есть способность мимикрировать и при нужде он без проблем изменит цвет. В бою он демонстрировал это, сливаясь с местностью так хорошо, что порой терялся из виду.

Урлоок, с которым я и Боков сражались на арене, был меньше, раза в два минимум. Детёныш, наверное, или просто другой вид, потому что сейчас я имею радость видеть папу всех урлооков (или маму), хотя видел я до этого лишь одного. Могучая зверюга и не менее могучий всадник предо мной стоят!

Харрор, самый крутой из берсерков, всегда выглядел с иголочки, в моей голове его образ устоялся и назывался так – страшно красив! Теперь всё изменилось, потому что нашёлся кое-кто посерьёзнее Харрора. Бессменный лидер лишился своего поста, уступив его более совершенному сородичу. Не знаю, как зовут этого берсерка, но уверен, имя у него должно быть крутое, соответствующее внешности.

Первое и главное отличие – размер. Все берсерки, которых встречал раннее, рядом с этим кажутся группой провинциальных качков-любителей рядом с Арнольдом Шварценеггером в те времена, когда он носил звание Мистер Олимпия.

Второе отличие – броня. У всех берсерков она была наборная и сделанная их особого металлического сплава, а у этого никакого металла, вместо него единый костюм из неизвестного материала, в прочности которого точно не стоит сомневаться. Нано-броня – самое подходящее слово, и рисунок соответствующий, будто пчелиные соты.

Последнее отличие – оружие. Лук, который должен был быть из дерева, сделан из, хрен знает, чего, что-то вроде пластика, а может, даже и неизвестного металла. Меч точно металлический, но не прямой, какой привык видеть у всех берсерков, а изогнутый. Не меч, в общем, а огромная сабля. Лёгкая, судя по тому, как виртуозно её крутил бронированный мишка.

Ещё есть другое оружие, короткий клинок покоится в ножнах, которые неизвестно как держатся на спине урлоока. Остальное снаряжение – маленькие и большие сумки, бурдюк с водой литров на сто, колчан со стрелами-копьями, непонятное устройство, похожее на большой пистолет-бластер, и копьё с функцией телескопа – всё это тоже держится на урлооке неизвестно как, и по всем законам физики должно было свалиться, но упрямо продолжает покоиться на том месте, куда его поместил хозяин.

– Я удивлён не меньше твоего, человек… – Урхарер на мой вопросительный взгляд только пожал плечами. – Веришь или нет, я в этих краях впервые, и впервые в жизни встретил егеря. Память, которая сохранила сведения об этом, говорит другое. Много времени прошло, всё изменилось…

– Храурана харреркон! – Берсерк показал на вершину завала, а затем на меня. – Ахрращи! Ахр!

– Требует подчинения… – перевёл Урхарер, виновато опустив голову. – И сказал, что мы должны сесть на зверя…

– И в чём проблема? – спросил я, поглядывая то на берсерка, то на толстяка Урхарера. – Хочет помочь – пусть помогает. Он понимает меня? Или нет?

– Понимает, но говорить на твоём языке не хочет. Упрямый…

Берсерк, не слезая со зверя, наклонился и ухватил Урхарера за шкирку. Толстяк нелепо взвизгнул и начал болтать всеми конечностями до тех пор, пока не оказался сидящим на урлооке прямо перед сородичем. Тогда и замолчал, видимо, застеснявшись самого себя.

Меня, веса в котором со всем снаряжением, оружием и рюкзаком чуть больше ста, берсерк словно не почувствовал. Одной лапой забросил на спину позади себя. Хотя для него я пушинка, потому что толстяк Урхарер, которого он поднял с поразительной лёгкостью только что, весит больше полутонны. Силён, воистину силён егерь!