Жителей в посёлке Речной почти две сотни наберётся, если вместе с рабами считать. Могли они Мартиноса с его бандой своими силами ухлопать, да боялись. Переворот – это стрельба. А стрельба – это убитые. По обе стороны. Жители понимали, что любой из них может трупануться во время переворота, и менять власть не спешили. До того момента, пока Мартинос не лишился банды. Причапал в посёлок, уставший и немного погрызенный кодлаками, надеясь на поддержку подданных, да тут же был взят в нехороший оборот. Шкуру сняли, гениталии отрезали, а затем повесили. И повесили еще десятерых парней Мартиноса, что в посёлке оставались и порядок блюли. Злые люди в посёлке живут, однако. Если бы Мартинос не пожаловался, что какие-то наглецы перестреляли всю его братву, то мог подольше прожить. Не прожил, а прошлого не воротишь.

Выборы нового главы посёлка и его помощника – дело техники. Час, и на посту главы Николас Уайт, а его помощником стал Матвей Гриневич. И даже имущество банды до нашего приезда поделить успели. Потом вернули, но наверняка не всё до единого.

Всё это нам рассказали Уайт и Гриневич, да только не поверили мы им. И на гостеприимство, предложенное, уклончиво ответили. Спешка, она ведь при ловле блох нужна. Подозрительными мы были и остались, а поэтому решили показать главный козырь: медведей. Удивлению главы посёлка не было предела. Помощник так вообще заикаться начал. Угрх, впрочем, их быстро успокоил, пообещав не убивать никого без надобностей. И заверил нас, что говорят новоизбранные властители правду. Не врут насчёт гостеприимства и смерти Мартиноса. Властители же на заявление не убивать отреагировали посредственно, потому что не Угрх их пугает, а берсерки. Многие в этом мире о разумных медведях слышали, да немногие видели их. Берсерков же вообще только избранным удаётся повстречать. Мы все, получается, избранные.

Поговорили, напугали и в посёлок двинули. Располагаться. Сутки отдыха нам точно обеспечены, а затем снова в дорогу. Главное, не забыть связь на охрану поставить и следить, чтобы никто не свалил. Впрочем, Мартинос уже успел рассказать жителям, кто мы такие, и поэтому можно быть уверенным – звонок в Иерихон уже сделан. Плохо, что посёлок Речной имеет проводную связь с остальными городами…

Спать на двуспальной кровати – одно удовольствие. Пусть на чужой, но это мелочи. Хуже она от этого не стала. Маша предусмотрительно постелила новую простынь, а также заменила пододеяльник и наволочки на подушках. И легли мы спать. С рассветом. В большом уютном каменном доме. С настоящими окнами и добротной мебелью. По-человечески…

Надеялся проспать до вечера, потому что устал сильно, да не вышло. Проснулся от дикого визга, который отлично слышно через приоткрытое окно. Визжит, безусловно, человек. И визжит от боли. Точнее, истошно орёт, будто его заживо жрут. Ну что за напасть?

Выскочив на улицу в трусах и ботинках, но с автоматом в руках, я рванул в сторону источника звука, на ходу надевая штаны и футболку. По пути ко мне присоединились Андрюха и Саня. Визг к этому времени пропал, но у одного из домов уже собралась солидная толпа, треть которой составляют наши. Дружно мы вошли во двор и увидели не очень приятную картину.

Берсерк Харрор абсолютно спокойно сидит на траве в центре двора и полирует меч куском шкуры. Причина визга лежит рядом, лишённая ноги почти до таза, и признаков жизни не подаёт. Возле огромной конуры, разрубленный пополам вместе с массивной цепью, но ещё живой, валяется зверь, чем-то напоминающий свинью. То, что тварь лишилась половины тела, её не смущает. Дожёвывает откушенную ногу поляка как ни в чём ни бывало, будто не понимая, что скоро умрёт.

Бабах!

Это выстрелил один из местных жителей. Видимо, скуластому низкорослому дедку осточертело происходящее, и он решил окончательно умертвить «свинью»-людоеда. Пуля двенадцатого калибра, что удивительно, дырку в широченном лбу не сделала, а просто расплющилось об него, совсем чуть-чуть повредив толстую шкуру.

– Надо бронебойным бить, – сказал Саня, трясущий пальцем в ухе. Рядом с дедком стоял и сейчас наверняка плохо слышит.

Животина, размер которой сравним с молоденьким бегемотом, наконец-то доела ногу и померла. При этом она успела проглотить, и пережёванная человеческая часть тела вывалилась на траву с разрубленной стороны. Послышались звуки рвотных позывов. Народ всё ещё в шоке. А вот берсерк, кажется, ухмыляется.

– Что тут произошло? – наконец-то решил узнать я.

Дед, недавно стрелявший из ружья, решил ответить. Показав на мёртвого поляка, по-английски сказал:

– Этот пьяный полез к моему ункудуку, и тот откусил ему ногу. Я ведь предупреждал, что к конуре нельзя приближаться… А этот! – он показал на берсерка Харрора. – Разрубил моего ункудука! Бедное животное, оно ведь просто охраняло территорию, и по сути, ни в чём не…

– Бедное животное? – Харрор удивил не только идеальным произношением английских слов, но и быстротой, с которой вскочил. А меч его так закрутился в лапе, что стал порхать подобно огромной лопасти вентилятора. Народ испугался и начал пятиться, но мишка решил закончить демонстрацию силы. Резко остановив меч, небрежным движением бросил его в ножны за спину и продолжил говорить с дедком: – Ты, человек, назвал сауха-пожирателя бедным животным? Ты знаешь, что эти твари опасны и уничтожаются даже нами, медведями? Ты знаешь, что, достигая половозрелого возраста, саух-пожиратель становится опаснейшим хищником, с которым могут справиться только единицы других животных? Это, пользуясь вашей терминологией, куколка, и она не слишком опасна. Первая стадия созревания. Затем будет вторая, опасная, а потом третья, опаснейшая для всего живого. Даже мне будет сложно остановить полностью созревшего сауха-пожирателя. Знаешь ты это всё, человек?

Дед энергично замотал головой. Мне начало казаться, что если он не остановится, то сухая шея может не выдержать и сломаться. И покатится головушка… Дед остановил мотание и осторожно сказал, пытаясь оправдать себя:

– Я нашёл ункудука в степи… Он был маленьким, как новорожденный поросёночек, и таким беззащитным…

Ну да, поросёночек. Может, ункудук, или, как говорит Харрор, – саух-пожиратель, когда-то и был маленьким, но сейчас он вырос. Вес килограмм пятьсот-шестьсот; телосложение бегемота и такая же огромная пасть, зубов в которой, как у акулы; толстая, похожая на поросячью, шкура, под которой прячется толстенный слой сала; массивные, отдалённо напоминающие лошадиные, ноги… Нет, я бы точно не назвал эту тварь поросёночком.

Харрор молчит и смотрит на деда, а тот мечтает провалиться под землю, потому что скован страхом, который внушает громадина-берсерк. Я Харрора не боюсь, поэтому решил разрядить обстановку и попросил:

– Берсерк, мы слушаем тебя. Продолжай, пожалуйста.

Харрор, кивнув, подошёл к половинке разрубленного сауха-пожирателя, той, что с головой, и взял её в лапы. Переместившись к забору, роль столбиков в котором выполняют металлические трубы, насадил половину животины на одну из труб. Схватив лапами нижнюю и верхнюю челюсти, сделал несколько движений, имитирующих жевание… И столбика как не бывало! Зубы даже мёртвого сауха-пожирателя сплющили трубу, а затем и вовсе перекусили её.

– Труба тонкостенная… – пробормотал Андрюха и тут же добавил: – Но это мало что меняет. Не видел твари, способной перекусывать сталь.

– Саух-пожиратель – существо однополое. – Харрор небрежно отбросил полутушу ко второму фрагменту и продолжил рассказывать. Прежде с ним такого не было. Слова не вытянешь, а теперь болтает похлеще некоторых. – Половозрелая особь сауха, после того как вдоволь насытится, зарывается в землю и переходит к процессу размножения. Насытившаяся особь – это семь-десять тонн мяса и жира. Чтобы размножиться, сауху-пожирателю нужно погибнуть. Детёныши растут, истощают тело, и оно в итоге погибает, чтобы быть пищей для двух-трёх десятков детёнышей. Затем, спустя две-три полных луны, детёныши, уже способные к самостоятельной жизни, выползают на поверхность и приступают к тому, что является смыслом существования и дальнейшего размножения, – пожиранию всего живого. Да, я согласен с человеком, детёныши сауха поначалу безобидны и едят всякую мелочь. Но они растут и становятся опасными. Настолько, что если бы убитый мною саух перешёл во вторую стадию, то он бы сожрал всех людей в этом поселении. Больше еды – быстрее развитие. Третья стадия – конец всему живому в радиусе десятков километров. Вторая и третья стадии развития выглядят иначе первой. Намного страшнее. Я понятно объяснил?