– Каким образом, Миша? – Егоров не сдержал улыбки. – Пираты могут узнать о золоте лишь в одном случае, если кто-то отправит им телеграмму со всеми подробностями. Готов поспорить с тобой, что до конца плавания опасности извне можно не бояться, её просто не будет. Сухогруз, к тому же Советский, тронуть никто не рискнёт.

– Не прекращаю удивляться тобой, Егоров. – Росс устало потянулся. – Проявляешь наивность, когда она совсем не нужна. Мы с тобой оба знаем, что даже у стен есть уши. Говорю тебе прямо – что-нибудь обязательно случиться, либо нападение пиратов, либо бунт, а может и всё вместе, без разницы в какой последовательности. Запомни мои слова, Юра, и больше не поднимай этот вопрос.

– Хорошо, я тебя услышал. Что по поводу сбежавших фашистов, так и будешь отмалчиваться или всё-таки расскажешь? Сам понимаешь, любопытство страшная штука.

– Я утолю твоё любопытство. Но готов ли ты услышать всё то, что я сейчас скажу?

– Думаю, что ты не сумеешь удивить меня.

– А я думаю, что сумею. Фашисты не успокоились, это полностью подтверждённая информация. Третий Рейх по прежнему жив, как и его создатель. Нам подсунули двойника, настоящий Гитлер сбежал в Иной мир. Туда, где его никто не сможет достать. Ты всё ещё не удивлён, капитан Егоров?

То, что Гитлер жив, не является правдой. На самом деле фюрера предали и билета в другой мир, а вместе с ним спасения, он не получил. Совершая самоубийство, Адольф так и не узнал, что, по сути, стал козлом отпущения.

Предатели хорошо понимали, что живого Гитлера, в случае неудачи с мёртвым двойником, начнут активно искать. И найдут, из под земли достанут, или, в данной ситуации, в другом мире – именно по этой причине фюрера оставили на Земле.

Михаил, выставив Гитлера живым, соврал, но иного выхода он не видел, ложь пригодится ему в будущем, обеспечит гарантированный билет в Иной мир. Когда верхушка узнает, что фюрер избежал наказания, она сделает что угодно, чтобы наказать его. Мечом, несущим кару, станет он, Михаил Росс, ведь лучшей кандидатуры для столь сложного дела просто не найти. В помощь ему так же дадут лучших из лучших, в этом он не сомневается. В будущем, вероятно, правда всё же всплывет, но наказывать за неё никого не станут, потому что оно того не будет стоить.

Про Йозефа Геббельса, который выжил и занял место Гитлера, и Генриха Гимлера, бывшего главу СС и директора Аненербе, Росс решил никому не рассказывать. Эти двое – вот главные злодеи. Выставив себя мёртвыми, пожертвовав Гитлером, они убежали в другой мир и сейчас активно наращивают силы, надеясь в скором времени вернуть Третьему Рейху былое величие. Если не остановить их сейчас, то в будущем сделать это будет практически невозможно. Советскому Союзу, хочет он этого или нет, придётся начать активную экспансию другой планеты. Влияния много не бывает…

Потянулись долгие дни путешествия к дому. И с каждым часом обстановка на корабле накалялась. Это отлично читалось на лицах матросов, которых встречал на своем пути Егоров. Ещё во время погрузки золота на сухогруз они излучали восторженную радость и гордость за свою страну, но прошла всего пара дней и радостные взгляды стали задумчивыми. Всё чаще в них проглядывает зависть и откровенная неприязнь.

Экипаж сухогруза состоял почти из полутора сотен человек. По словам капитана, доверять он мог от силы паре десятков членов команды. Остальная часть экипажа была набрана из того, что было в наличии в портах Петропавловска-Камчатского и Владивостока. Ранее корабль не перевозил особо ценных грузов и грузов военного назначения, поэтому к набору обслуживающего персонала командование относилось спустя рукава. Более бледный вид, чем у Колосова, имел только политрук корабля, совсем ещё молодой лейтенант Дёмин. Уж он то поболее остальных успел пообщаться с командой и сделал совсем неутешительные выводы:

– Прирежут они нас, ей богу, прирежут! – горячо шептал Дёмин в ухо Егорову. – Золото золотом, а жизнь-то одна…

Капитан, вместе со стариком Энтони, сидел в тени кормовой надстройки и меланхолично строгал ножиком деревянный чурбачок, поглядывая то на волны, то на сидящего рядом политрука. Дёмин ему не нравился. Слишком молод для такой работы, мало опыта. Как может двадцати трёх летний пацан быть авторитетом у мужиков, которые в море вышли раньше, чем он от материнской груди отцепился?

– Это печально! – с наигранным испугом прошептал сидящий рядом Энтони. – Но что же нам делать?

– Уходить надо! – приняв слова старика за чистую монету, Дёмин с удвоенным старанием завел озвученный до этого план про спасательный бот, от волнения проглатывая некоторые слова. – Ночью… погрузим золота, сколько влезет… и с Богом… там по течению… если продуктов поменьше взять, то тонны полторы влезет… только надо быстро! Очень быстро!

– Дёмин! – раскатистый бас Колосова с динамиков из капитанской рубки прервал сбивчивый рассказ политрука. – Дёмина найти мне, быстро!

– Вы это… думайте мужики… думайте… А я пошёл, вон, ищет меня уже! – словно оправдываясь, попятился лейтенант и, развернувшись, торопливо засеменил в сторону лестницы.

Проводив политрука взглядом, Юра взял из рук Энтони изящную фигурку лошадиной головы и с молчаливым восхищением оценил тонкость работы. Старый моряк оказался ценителем резьбы по дереву и сам неплохо вырезал. На этом увлечении мужчины здорово сблизились и сейчас довольно много времени проводили вместе.

– Что думаешь по поводу лейтенантика? – возвращая поделку старику, поинтересовался Юра. – Хочу услышать твоё мнение.

– Молод, – совсем по старчески поджав губы, ответил итальянец. – А молодость и глупость очень часто под руку ходят. Не верю я ему. Ей-ей, не верю совсем!

– Тут я с тобой согласен, – кивнул Егоров. – Не похоже, чтобы он серьезно был испуган.

– Ну так… Мамоном поцелованный ваш политрук…

– Мамоном? – удивленно вздёрнул брови капитан.

– Богом алчности, был такой в Новом завете. – снисходительно пояснил старик. – Золотишко ему разум затмило. Был бы я помоложе, может быть тоже, как и он…

– А сейчас уже, значит, золото тебе не нужно? – усмехнулся Юра.

Вместо ответа Энтони задрал рубаху и показал несколько рубцов на теле. Поочередно тыча заскорузлым пальцем в каждый из них, пояснил:

– Кусок печени… ребро в клочья… а тут почти месяц к Богу в ворота стучался. Всё это я получил в попытках стать богаче. И стал. Вот только ни за какие деньги мира мне не смогут исправить мои увечья. Вот потеряю я руку, и что? Она отрастёт от золота? Или, может быть, золото вернёт мне мужскую силу как в молодости? Нет, не вернёт. Мы всю жизнь меняем свое время на деньги, а под её конец начинаем менять деньги на потраченное здоровье. Парадокс…

– Ну, говорят, медицина не стоит на месте, – улыбнулся Егоров. – Если подождать…

– Да я с удовольствием, – поддержал шутку Марчетти. – У тебя таблетки вечной жизни случаем не завалялись? А то никак не могу свои найти.

Выдержав пару мгновений, мужчины синхронно расхохотались, разряжая напряжённую обстановку. Именно за эти моменты Юра полюбил этого старика. Энтони был его полной противоположностью. Егоров был молод, служил закону и верил в правоту пролетарской мысли. Энтони был стар, всю жизнь бегал от закона и был законченным капиталистом. Но именно со стариком Марчетти ему было легко и удобно общаться.

– Раз уж разговор зашёл о молодости, – закончив смеяться, Энтони с лукавой улыбкой посмотрел на сидящего рядом капитана. – Как дела у одной юной особы? Когда ты в последний раз навещал Элизабет?

– У фройляйн Бёллер всё хорошо, – сжав от напряжения кулаки, сухо ответил Егоров. – Корабельный врач обещал её полное выздоровление к моменту прибытия в Петропавловск-Камчатский. Дальнейшая её судьба будет решаться руководством партии.

– Значит, так получается… – с грустью покачал головой старик. – Очень жаль… Жаль, что не получилось истории большой любви…

– Она дочь фашиста! – зло процедил капитан, старательно изучая морской горизонт, чтобы не смотреть в лицо итальянца. – Она враг нашего народа! Такие, как она, убивали и продолжают нас убивать…