– Герасимова убрали не фашисты, – покачал головой Долинин. – Его убрали ОНИ, а это значит, что им известно гораздо больше, чем мы думаем.

– Пётр Семёнович верно говорит, – кивнул Мирошниченко. – Мы ведь, по сути, с ними официально в статус войны перешли, когда ОНИ убили Валерку. И мы им даже названия по прежнему не дали, враг без имени остаётся, непорядок.

– Название дадим, когда поймаем кого-нибудь из НИХ и проведём тщательный допрос, – сказал-отрезал Берия. – А сейчас будем заниматься другим. Чуть раньше плохой новости мне поступила новость хорошая. Один их наших разведчиков, которых мы отправляли в порталы последние три года, сумел передать послание. Несколько часов назад его привезли, в Африке было найдено. Информации не так много, но, главное, она есть.

– Сто восемь человек отправлено в порталы за три года и только одному удалось установить обратную связь… – прошептал Мирошниченко. – Страшно представить, что в послании.

– Ничего страшного там нет! – немного повысил голос Лаврентий Павлович. – Разведчик, пребывающий в другом мире уже два с половиной года, не нашёл того, что нам нужно, но зато отлично познакомился с местной флорой и фауной, и даже сумел приспособиться к новым условиям жизни. На момент последнего дополнения послания он находился в населенном пункте, в котором проживает чуть более сорока человек. Шифровать текст он не стал. Видимо, не посчитал нужным. – Вытащив из внутреннего кармана пиджака свернутый лист бумаги, Берия положил его на стол. – Вот оригинал, можете прочитать лично.

Мирошниченко, развернув бумагу, спросил:

– Это точно послание оттуда? Слишком хорошо выглядит, как-то не верится. – Он поднес лист ближе к лампе, освещающей беседку. Внимательно изучив его, сказал: – Водяные знаки наши, вряд ли кто-то бы стал их подделывать.

– У каждого разведчика было по три персонально созданных для них контейнера для послания. – Долинин посмотрел на Берию. – Послание было в таком контейнере?

Лаврентий Павлович недовольно вздохнул и генерал-майор тут же вскинул руки:

– Всё-всё, больше никаких глупых вопросов. Глеб, читай уже, не тяни резину!

Мирошниченко, прижав послание к столу пальцами, зачитал:

– Я не знаю, зачем пишу всё это, потому что, скорее всего, никогда в жизни не наткнусь на портал, который ведёт домой. Вероятность настолько ничтожна, что вряд ли сумеет случиться.

Но, как человек давший обещание, я просто обязан написать это письмо и по возможности дополнять его и всегда носить с собой в надежде, что невозможное всё-таки произойдёт. В данный момент идёт двадцать второй день, как я покинул родную планету и был доставлен порталом неизвестной мне природы на планету очень похожую на ту, которую больше никогда не увижу.

Тайга, вокруг меня тайга, самая настоящая, имеющая минимум отличий от земной. Иду, сам не зная куда. Писать что-то ещё не вижу смысла. В будущем, вероятно, дополню.

Первое дополнение пишу спустя два месяца. Тайгу давно покинул, попал в какие-то горы и там меня пытались убить чуть ли не ежечасно. Погорячился, каюсь, мир этот не так ласков, как матушка Земля. Но жить можно, если осторожно. Жалею лишь об одном, надо было учиться стрельбе из лука ещё дома, а не здесь, по ходу пьесы. Да и поучиться изготовлению луков тоже бы не помешало, познавать всё методом проб и ошибок как-то не очень приятно. В данный момент занимаюсь поиском других людей, они точно должны здесь быть. Если не найду, то, скорее всего, погибну. Патроны подходят к концу, а с луком много не повоюешь. Если бы не навыки, которые мне дал мой дед ещё в детстве, когда брал с собой на охоту, то меня бы уже давно переварили. Повторюсь, жить можно. Но не долго…

Настроение пошло в гору, я нашёл людей, наткнулся на маленькую деревушку в степном краю, расположенную на берегу большой реки, чем-то похожей на земную Волгу. Нас сорок с лишним, и скоро ожидается пополнение, сразу две женщины беременны…

Кстати, задание я не выполнил, нужного не нашёл. Планета большая, искать иголку в стогу сена точно не буду, осяду здесь и точка, мне тут по душе. Жить хочется, не могу противиться этому желанию. С этой разномастной компанией, построившей деревню, у меня есть хоть какие-то шансы. В одиночку их нет. Писать новых дополнений больше точно не стану, карандаш мы для других целей используем, они важнее, нам ведь развиваться надо. Если когда-нибудь увижу портал, то закину в него контейнер, в котором храню письмо, и который всегда держу при себе. Жаль, что обратный путь невозможен, мы бы все с большой радостью вернулись домой. Тут сложно…

– И всё? – Долинин забрал у Мирошниченко письмо и быстро пробежал по нему глазами. – Он даже не подписался, зараза! И написал-то всё так, что по сути и не написал ничего! Карандаш им для других целей нужен, ох я бы его!

– Было бы хуже, если бы он вообще ничего не написал, – сказал Берия и отобрал у генерал-майора послание, которое тут же убрал в пиджак. – Главное, что мы теперь знаем наверняка – там есть человеческие поселения и там вполне можно существовать даже в одиночку. Большие группы с серьезными запасами точно не пропадут.

– Лаврентий Павлович, а вы не боитесь, что все, кого мы туда отправляем, спустя некоторое время повторят то же самое, что написал неизвестный нам разведчик в послании? – спросил Мирошниченко, а затем добавил: – И почему неизвестный? У нас ведь есть его почерк и есть информация про деда, вычислить можно уже завтра, делов-то!

– Не станем, потому что смысла в этом нет, Глеб Прохорович, – ответил Берия. – Что по поводу страха, то его испытывать мы так же не станем. Мы пошлём туда правильных людей и они либо умрут, либо выполнят задание. Третьего не дано…

Утро началось необычно. Глубокий сон, который в последнее время начал так ценить Егоров, нарушил шум двигателей и голоса множества людей на плацу перед общежитием. Усилием воли заставив подняться себя с кровати, Юра выглянул в окно.

– Кого там чёрт принес в такую рань? – недовольно пробурчал со своей кровати Энтони и укутался с головой в одеяло, пытаясь урвать краткие мгновения ускользающего сна.

– Тебе лучше на это самому взглянуть, – ответил Юра, внимательно изучая новых гостей тренировочного центра.

А посмотреть было на что. Более десятка автобусов остановилось перед зданием общежития и из них ворохом посыпались бойцы, нагруженные вещмешками и разнообразным оружием. Нет, не так. БОЙЦЫ! Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что прибыли не какие то салаги, а самые настоящие специалисты своего дела. Это чувствовалось в движениях, походке и взглядах гостей.

– Это что за банда приехала? – подслеповато щурясь и потирая глаза, спросил Энтони. – Тишина была, тренировались потихоньку и вот…

– Общее построение! – рявкнул дневальный, с треском распахнув дверь в комнату. Окинув взглядом стоящие у окна фигуры, солдат удовлетворённо кивнул и кинулся к следующей двери, прокричав через секунду: – Общее построение!

– Похоже, наши тренировки подошли к концу, – улыбнулся Юра и начал натягивать китель. – Скоро сбудется твоя мечта, Энтони.

– Пока жив Марчетти, он будет бить фашистов! – воскликнул итальянец и с энтузиазмом начал одеваться. – Может быть я не показал хороших результатов на тренировках, но на той стороне я покажу, как умею отнимать жизни!

На первый взгляд на плацу собралось не менее трёх сотен человек. Из местных было не более двадцати курсантов и шесть инструкторов, стоящих особняком. Всё остальное количество составляли приехавшие. К инструкторам, что не удивительно, пополнение так же прибыло.

Юра не сильно удивился, когда в увеличившейся группе инструкторов заметил Росса.

Михаил его тоже узнал и приветливо помахал рукой. Лицо агента, как впрочем всегда, имело маску безмятежности. Но от Егорова не укрылось, как пару раз Росс с тревогой начинал искать кого-то в толпе стоящих по обе стороны от него людей.

Предоставленные сами себе, бойцы начали перебрасываться короткими фразами. Очень быстро площадку перед зданием наводнил разномастный гомон, но он тут же закончился, когда из остановившегося ЗИМа показалась рослая фигура генерала Зодченко.