Всё оказалось сложнее, чем я мог представить. Парня, который душил девушку, звали Сергеем Праведниковым. В последствии ему должны были дать около пятнадцати лет строгого режима. Должны были дать за убийство трёх девушек и дальнейшее изнасилование. Насильник чудесным образом повесился ещё в СИЗО. Никого это не расстроило. Разве что родственников, но это другая история.

Не ведая, что делаю, я спас Катю от смерти. Четвёртой жертвой она не стала. Нормально познакомились мы с ней в больнице. Там она пролежала на две недели дольше меня. Я носил ей фрукты и шоколадки, стараясь всячески подбадривать. Мне продлили отпуск…

Полтора месяца я жил и радовался прекрасному. Катя, студентка второго курса НГАСУ, переехала ко мне спустя неделю как её выписали из больницы. В сентябре Катя продолжила обучение, а я улетел на любимую работу, пообещав ей вернутся в ближайшее время. Ключи от квартиры оставил. Был влюблён и был любим.

Полтора года — время, которое мы провели с Катей вместе. Условно вместе. За долгие полтора года вряд ли наберётся три месяца моего пребывания в Новосибирске. Я был в Сирии. Наши отношения были из разряда «на расстоянии».

Это была Пальмира. Вернее, это было после неё. Я лежал в госпитале, оправлялся от ранения и думал, что пора завязывать с войной, и пора жениться. Катя ничего не знала о ранении. Мы созванивались. Мы переписывались. Всё было хорошо, пока она не написала, что нам нужно расстаться. «Так бывает. Это нормальное явление. Ты знал, что всё кончится этим» — говорил я себе, но продолжал крошить телефон в руке, лёжа на больничной койке. Завязать с войной не получилось.

Позже я узнал, что она познакомилась с хорошим парнем из обеспеченной семьи и вышла замуж. Мы больше не встречались. Моя жизнь стала прежней…

— Никита, вставай! — Боков, наверное, уже устал орать.

Ещё орёт Стенли и почти неслышно рычит Угрх. Вставать мне не хочется.

— Да заткнись ты наконец! — взревел Андрюха. — Стенли, если ты не заткнёшься, то я пристрелю тебя!

Помогло. Стенли замолчал. Я устало сказал:

— Встаю. Не хочу вставать, но встаю. Минута…

Спустя минуту я сидел у костра с кружкой настойки в руках и любовался восходящему прямо в середине ущелья солнцу. Тело за ночь стало деревянным. Мешки под глазами не меньше мешков с мукой. Веки — многотонные шлюзы, стремящиеся опуститься. Хочу домой.

Звук разорвавшейся гранаты был слабым, но вскочил я так, словно рвануло в опасной близости. Содержимое кружки расплескалось по камням.

Испуганно округлившимися глазами я посмотрел на Андрюху и спросил:

— Погоня?

— Она самая. — Боков кивнул и сделал глоток настойки. — Тебя что-то удивляет, Никита? Почти час будили, но ты просыпаться не хотел. Видишь, они уже рядом.

Отыскав разгрузку, я начал быстро надевать её. Мирно сидящие у костра Угрх и Андрюха раздражают бездействием и спокойствием. Злобно спросил:

— Чего сидим? Километр до растяжки! Совсем страх потеряли?

— Мы — нет. — Боков улыбнулся. — Всё нормально, Никита. Плесни настоечки в кружку и взбодрись её волшебным действием. Преследование так себе. — Он посмотрел на медведя и спросил: — Я ведь прав, мохнатый локатор?

Угрх кивнул:

— Малая группа преследования. Есть ещё одна, втрое больше. Чувствую её. Не знаю, когда она догонит нас. Может скоро, а может через сутки. Опасности пока не вижу. Взрыв гранаты убил одного и ещё одному слишком больно. Способных стрелять трое. Садись, Никита, и пей настойку. Может супчика желаешь?

Я покачал головой, но к костру вернулся. Супчика не хочу. Пока не хочу. А вот настоечки выпью, хотя бодряка и мандража мне без неё хватает.

— Сто пятьдесят метров вниз спустимся и там заляжем, — начал говорить Андрюха. — Я ходил и смотрел. Позиция достойная. Костёр не потушили намеренно. Пусть подумают, что мы испугались и дали дёру. Пей настойку и пойдем.

Через пятнадцать минут мы были собраны и отправились на позицию. Позиция — два крупных камня, которые можно использовать как укрытие. Подумав, я решил немного модернизировать Андрюхин план.

По его задумке мы ждём у камней и внезапно атакуем. По нашу душу идут явно не дилетанты и такой расклад мне не нравится. Впятером пройти столь опасный маршрут и попасться на столь очевидную засаду? После гранаты, убившей одного и одного ранившей, трое будут на чеку. Вряд ли мы сможем внезапно атаковать их.

Мой план — Андрюха остаётся у одного из камней и ждёт, когда преследование явит себя. Появятся — атакует. Попадёт или нет не особо важно. Главное обозначить наше местоположение и дать понять противнику, что мы напуганы. Напуганы столь сильно, что стреляем сразу после обнаружения противника. Стреляем длинными очередями, не жалея патронов.

Моя задача лежать в укрытии небольшого камня у скалы на пятьдесят метров ближе к преследователям и ждать. Когда они подойдут достаточно близко Андрюха подаст сигнал тремя короткими очередями.

Лежать на холодных камушках мне не понравилось. Надо было прихватить с собой шкуру. Не подумал. Дурак. Придётся терпеть.

Минуты тянутся долго. Изучаю жучка, который ползает по руке и не может понять, куда он попал. Пытается найти выход и старается ползти вертикально. Не позволяю ему уползти. Балуюсь.

Пулемётная очередь и я вздрогнул. Андрюха от души полил неприятеля. Длинная и вряд ли прицельная очередь. Ущелье усиливает звук.

Ответная стрельбы началась секунды через три. Короткие очереди. Бьют из разного оружия. Глушителями брезгуют. Один ствол точно отечественный. Звук АК хорошо узнаваем. Второй ствол — штурмовая винтовка. Наверняка «5.56» калибра. Третий ствол — пулемёт. Грозно рокочет.

Минута и я пожалел, что выбрал себе столь ненадёжную позицию. Противник не дурак. Противник умён. Боков стрелять почти не может. Тройка передвигается осторожно, тщательно прикрывая друг друга короткими прицельными очередями. Если приблизятся ко мне достаточно близко и обнаружат — могут играючи забросать грантами. Как подствольными, влупив в скалу, так и ручными, закинув сразу парочку, чтоб наверняка.

Стрельба прекратилась, и я услышал переговоры. Болтают на русском, суки. Наши значит. Не люблю «своих» убивать. Вообще убивать не люблю!

— Толя, давай потихонечку. Мы тебя прикроем. — Голос басистый, с шелестящей хрипотцой. — Потом Слава пойдёт. Потом я. Он ведь один, стрелок этот. Что мы, одного не свалим? Их переход похлеще нас вымотал. Второй скорее всего трёхсотый, если вообще не загнулся. Я до сих пор поражаюсь как они смогли столько пройти. Давай, Толя, не стой. Надо его живьём взять. За проводников, которых угробил, отвечать будет. Без них нам не выбраться, а этот стрелок может знать маршрут. Уверен, что он знает его. Иди, Толя.

— Ага, — ответил Толя скрипящим голосом. — Только подарок ему отправлю…

Бабах!

Бокову явно несладко. По камню долбанули из подствольника. В ответ он дал несколько очередей. Скорее всего, даже не высовываясь. Так, чтобы дать понять, что живой.

— Мне вон тот камушек не нравится. — Теперь говорит Слава. Голос удивительный. С таким голосом надо озвучкой заниматься, а не на людей охотится. — Слишком хорош для засады камушек. Не находишь, Лёв? Давай жахнем!

Я сжался настолько, насколько это возможно. Прижал голову к груди, зажал уши и открыл рот.

Бах! и звон…

Нет, меня не контузило. Не ранило. Не убило. Всего лишь оглушило. Не сильно. Бывало хуже, но реже.

Стрелок промазал и граната прилетела в верхнюю часть камня, за которым укрылся. Камню она не навредили ни взрывом, ни осколками. Крепкие в Черногорье камушки. Мне осколков тоже не досталось, к счастью.

Звон утихал, но не так быстро, как этого хотелось. Когда ко мне вернулась способность слышать, то понял, что стреляют совсем рядом. Метрах в десяти от меня троица. Боков тоже стреляет. Скорее всего он уже подал сигнал, но я его прослушал. Жди, Андрюха, я сейчас!

У меня тоже есть подствольный гранатомёт. И есть две гранаты к нему. Одна заряжена. Вторая на поясе. Ещё у меня есть мгновение на прицеливание, мгновение на выстрел, и мгновение на то, чтобы спрятаться. Принимайте подарок, суки!