Отвары Лейн пил неохотно и при этом ни разу не заговорил, словно ему отрезали язык. После короткого совещания, в котором медведь не участвовал, мы решили, что нужно круглосуточное дежурство. От молчаливого Адриана можно ждать чего угодно, вплоть до попытки наложить на себя руки.

Урх, относившийся к Лейну как к мебели, полностью обеспечивал нас всем необходимым: начиная от еды и заканчивая охраной. Один раз в день он покидал нас на несколько часов, чтобы вернуться обратно с полным рюкзаком. Всякие злые твари, желающие отведать человечинки, за трое суток заглядывали в гости около десяти раз. В основном это была мелочь, которая при виде медведя поспешно ретировалась, но и боёв избежать не удалось. Помимо огромной двухвостки, которую Урх уделал на наших глазах, он сразил злобного переростка-богомола, размер которого можно сравнить с малолитражной легковушкой, а также до полусмерти забил камнями пятиметровой длины ящерицу, способную благодаря лапам-липучкам бегать как по стенам, так и по потолку. Волшебным образом наш телохранитель-мишка умудрялся выходить из каждой схватки абсолютно невредимым.

На четвёртый день Лейн наконец-то заговорил, а точнее – высмеял нас. Не собирался и не собирается стратег накладывать на себя руки. Молчал же он по двум причинам: не хотел тратить силы на разговоры и ждал, когда перестанет болеть горло, которое было сильно оцарапано трубкой во время кормления.

На пятый день Адриан Лейн начал болтать по делу и без него. Его лицо прекратило быть лицом покойника и постепенно начало поправляться. Прибавки в весе мы пока не ощутили. Чтобы помыть Лейна, нам приходилось поднимать его и класть на настил из досок. Веса в стратеге, если навскидку, осталось килограммов шестьдесят. До этого, если верить сказанному, Адриан весил почти сотню. Вот так легко, за очень короткий срок, атлетически сложенный человек превратился в живую мумию. Чтобы наверстать упущенное потребуется не один месяц жизни. Нормальной жизни, а не той, что нам предстоит.

Спустя шесть дней после пробуждения Лейна я наконец-то смог нормально ходить. Удивительно, но все раны, полученные во время побега, заживают прямо на глазах. То ли пещера волшебная, то ли лечение медведя столь эффективно. Моё лицо и тело вернулись в изначальное состояние, а на бедре осталась лишь небольшая короста, обещающая отвалиться в течение следующих суток. И это спустя тринадцать дней с момента побега! Осталось вернуть мышцам прежнюю чувствительность. Упрямится нога и не желает работать, как раньше. Урх сказал, что беспокоится не о чем и нужно всего лишь потерпеть. Время, увы, не ускоряется, а напротив, тянется бесконечно долго. Каждые прошедшие сутки, об окончании которых нас уведомляет медведь, по ощущениям, длятся втрое больше. Ждать неизвестно чего – самое мучительное занятие.

Двадцать дней, как мы стали свободными, прошли. Начался двадцать первый. Позавтракали рыбёхой, пойманной медведем в пещерной реке. Живности, что хорошо, и под землёй навалом. Вкусная, если доверить готовку мохнатому, а также питательная. Лейн на пещерной еде заметно поправился и успел набрать килограммов десять. Жаль, что соли нет.

Нога зажила, но хромота осталась. Идти могу вполне нормально, а вот бежать, как раньше, пока не способен. Тренируюсь по восемь-десять часов в сутки. Зал, ставший нам временным домом, выучил до мельчайших подробностей. Хочется нормального солнечного света. Устал от синего, который источают светлячки-люмены. Живой генератор, дарующий электричество, почти выдохся. Лампочки в яхте светят тускло и вскоре обещают погаснуть. Медведь ушёл в неизвестном направлении и обещал не вернуться. То ли пошутил, то ли поставил перед фактом. Мы были уверены, что первое, но спустя сутки поняли, что второе. Урх, вот так легко и просто, бросил нас. Ушёл, оставив самим себе.

– Варианты? – спросил Андрюха.

Паника, вызванная медведем, прошла. Причину ухода, сколько бы ни обсуждали, выяснить не удалось. Смирились, сидим у костра, думаем.

– А вариантов нет, – тихо ответил я. – Мишка Урх, посланный нам добрым братцем-медвежонком, которого зовут Угрх, просто ушел. Видимо, он решил, что мы вполне окрепли и можем существовать без него. Или он психически ненормальный. Кто знает их, медведей этих… может, и у них раздвоение личности случается?

Андрюха, сидящий на камне-табуретке и сжимающий в руках кусок острого дерева, зевнул и начал заваливаться на бок. Резко очнувшись, он сказал:

– Рубит нещадно, блин! Боюсь уснуть…

– Ну так иди и спи. Лейн же спит. Один подежурю.

Уговаривать товарища долго не пришлось. Встав, он через костёр протянул мне кусок дерева, который называем оружием, и сказал:

– Убедил, Никита. Пяток часов подремать не помешает. Будь осторожен…

Я проводил товарища взглядом и остался дежурить в гордом одиночестве. Впрочем, одиночество было недолгим и длилось всего час, пока спал. Дежурный, как выяснилось, из меня не очень.

– Бдительность хромает, однако. Нужно с этим что-то делать.

Я испуганно вскочил и приготовился вогнать острую деревяшку по самое не хочу в тело врага. Но, как выяснилось, врага рядом нет. Есть только мирно сидящий на камне Адриан Лейн, задумчивый взгляд которого прикован к огню костра.

– Уснул, – виновато сказал я и сел обратно на камень.

Положив деревяшку, протёр глаза и начал быстро моргать. Сонливость посопротивлялась и прошла.

– Медведь ушёл? – Лейн, невзирая на отсутствие ноги, впервые самостоятельно покинул уютную каюту. Костыль, сделанный из подручных средств Андрюхой, он почему-то упрямо не использует.

Я кивнул:

– Да, медведь ушёл… Хотя так будет неправильно. Медведь бросил нас!

– Да ладно тебе, Ник. – Лейн, в глазах которого играют языки красного пламени, улыбнулся. – После того, что мы пережили, нас точно не сломать. Без медведя справимся. Он сделал самое важное. Он вылечил нас.

– Далеко ты на одной ноге допрыгаешь? – спросил я. Просто спросил, без цели ущемить или задеть.

– Если поможете, то допрыгаю столько, сколько потребуется. Меня сейчас другое интересует. Вопрос, на который в своё время я так и не получил ответа, можно снова задать?

Без труда догадавшись, о чём речь, я задал вопрос сам:

– Спросишь, почему медведи нам помогают, Адриан?

Человек, у которого совсем недавно была маленькая империя и который теперь похож на Кощея Бессмертного, устало кивнул.

– Не знаю я, Адриан, почему нам помогают медведи. Честно.

– Столько загадок… – Лейн сделался задумчивым. – Странности. Их столько в последнее время, что жутко становится. Нам нужно попасть в одно место. Нужно попасть любой ценой, Ник. Понимаешь меня?

Я покачал головой:

– Не понимаю. Говори прямо, Лейн.

– Тело устало и требует дальнейшего лечения, но мозг способен думать. Меня списали со счетов. В Иерихоне уверены, что все мы сдохли в пещере. Это не так. Искать нас, конечно, будут, но не столь яростно. Думаю, что поиски уже закончены и мы официально признаны мёртвыми…

– Хочешь вернуться и ответить? – перебил я.

Лейн, показав улыбку живого мертвеца, ответил:

– Я вернусь в любом случае, Никита. Это не месть, если ты не понял. Зови это справедливостью.

Человек с оружием в руках вошёл в наше убежище столь непринуждённо, что я грешным делом подумал – мерещится. Зажмурившись и открыв глаза, понял, что не мерещится. Реален человек. Эх, ты, старина Лейн, накаркал. Справедливость какая-то… возвращение… Вот она, реальность! Нас нашли…

Медленно повернув голову, Лейн несколько секунд молчал, а затем устало забормотал:

– Эх, всё катится в чёртову яму… Только начнёшь строить планы, а они, как оказывается, уже построены другими. Нас ведь не должны были найти, но нашли. Никита, у нас ведь нет оружия, да?

Я кивнул и осторожно встал. Человек, идущий к нам, никак не отреагировал. Винтовка болтается на ремне стволом вниз. Что-то не так. Что же?

Походка! Человек, идущий к нам, двигается слишком непринуждённо. Так ходят дети. Взрослые люди ту безмятежность походки, что доступна лишь детям, теряют окончательно и бесповоротно и вернуть уже не способны. Профессионал так идти просто не способен.