Вздохнув, словно диалог его утомил, Михаил Росс сказал:

- Если тебе от этого будет легче, то я скажу тебе правду, сын. Мать мертва. Её не стало шесть дней назад. Мейзер дал неверную информацию. Ты потратил силы и время, пытаясь спасти мёртвого человека. А ещё ты убил других людей, которые зависили от тебя. И не только людей. Даю тебе десять минут, чтобы всё обдумать. Переживи это, а затем приди ко мне и расскажи всё, что происходило последние четыре дня. Уже после мы поговорим о твоём поведении. Ты меня понял?

Вовка, не сумев сдержать всхлипов, кивнул.

- Жду тебя через десять минут, - сказал Росс и покинул землянку.

Вовка упал на колени, ткнулся лицом в земляной пол и завыл. На голову тут же полезли тараканы. Он смахнул их, резко вскочил, взял в руки ящик, на котором сидел, и начал давить насекомых. Три удара и ящик рассыпался. В ход пошёл стол, который тоже недолго прожил. Затем были уничтожены нары. Только после этого младший Росс успокоился, снова пал на колени и громко заревел. Цапнув рукой земли, он стёр ей слёзы и впал в состояния транса. Руки повисли безвольными плетями. Лицо, измазанное чёрной землёй, расслабилось.

- Вот урод… - прошептал я, осмысливая увиденное. Несколько минут знаю деда, а уже ненавижу его. Как можно было поступать так с собственным сыном? Зачем так делать? Он что, робот? Он же человек! Моральная скотина – вот кто мой дед!

- Вот такой вот он, наш дед… - пробормотал Второй. – Увы, но ничего не изменишь. И, думаю, что таким же он и остался. Такие люди не меняются. Но есть огромный плюс – такие люди отлично добиваются желаемого.

- Как погибла мать Владимира Росса? – спросил я и тут же поправил самого себя: - Бабушка как погибла? Она ведь моя бабушка. Не нужно это забывать.

- Не погибла, а убила себя сама. – Второй стал мрачным, как грозовое небо. – Пока не буду говорить, что её к этому принудило, потому что ещё больше запутаю. Жди.

Я кивнул. Согласен со Вторым – путаницы многовато. Хотя, её так много, что больше уже не навредит.

Младший Росс резко встал и ловко выскользнул на улицу. Я рванул следом и оказался на хорошо обжитой лесной поляне, утыканной землянками и небольшими навесами. Людей, кроме Вовки, нет. Сам он стоит возле крупной деревянной кадушки с водой и раздевается. Мыться собрался.

На всё про всё Владимир Росс потратил минут пять. Отмылся, смазал мазью, замотал бинтом и заклеил пластырем начавшие кровоточить порезы, ссадины и царапины, а затем переоделся в чистую одежду, сушившуюся на верёвке. От недавнего состояния не осталось и следа. Смотрю на неестественно сосредоточенного для столь юного возраста паренька и вижу только одно – холодную ярость.

Старший Росс сидит за наспех сколоченным деревянным столом под одним из навесов и рассматривает разложенные бумаги. Видно, что на больших листах есть какие-то нарисованные карандашом изображения, но какие – непонятно. Источник памяти — младший Росс. Он не смотрел на бумаги. Я тоже на них не могу посмотреть.

- Это минус воспоминания, - сказал вездесущий двойник-Второй. – Будь мы в воспоминании Михаила Росса, то могли бы увидеть, что там изображено. Но не сможем. Возможно, мы теряем что-то очень важное.

Сев напротив отца, Вовка закрыл глаза и перестал дышать. Старший Росс собрал бумаги, свернул их в трубку и сунул в полку под столешницей. Безразлично посмотрев на сына, спросил:

- Успокоился?

Младший Росс кивнул и открыл глаза.

- Не злись, сын, - сказал Михаил. – Если бы спасти мать было возможно – я бы сделал это. Мне больно понимать, что её больше нет с нами. Я любил её, если тебе это важно. И делал всё возможное, чтобы уберечь. Увы, но я не всесилен. Это война. На войне умирают. Прими это, сын.

- Я принял это, отец. – Вовка, тот, что был в землянке, исчез. Его сменил другой человек. Шестнадцатилетний солдат, что знает только одно правило – цель должна быть выполнена любой ценой. Словно в оправдание, он сказал: - Прости меня отец, я подвёл тебя. Эмоции взяли верх. Такого больше не повторится.

Михаил Росс кивнул. Пристально посмотрев на сына, спросил:

- Ты хочешь знать, как и почему умерла твоя мать?

- Мне достаточно факта, что матери нет, - ответил младший Росс. – Но если у нас достаточно времени, то готов выслушать тебя, отец. Уверен, что мама пыталась спасти себя. Если она погибла, то шансов на спасение точно небыло.

- Нина Росс умерла, потому что нас предали, - тихо и спокойно начал рассказывать Михаил. – Я отправил её на простое задание – встретить группу заброшенных в этот мир людей и привести их сюда. Люди были важными… Кто-то слил информацию о группе и их встретили раньше нас. Убили всех. И быстро собрали фальшивую группу. Мать встретилась с фальшивыми и была взята в плен. Убить себя сразу ей не позволили, потому что поняли, что поймана слишком крупная рыба и её нужно беречь посерьёзнее, чем самих себя. Нина Росс всё же нашла выход как избавить себя от мучений – она откусила язык и захлебнулась собственной кровью.

Ни один мускул ни дрогнул на лице младшего Росса. Только губы сказали:

- Мать всё сделала правильно. Она бы в любом случае умерла, но при этом погибли бы другие. Достойный поступок достойного человека. Я готов всё рассказать, отец.

- Рассказывай, сын, - разрешил Михаил Росс и, посмотрев на наручные часы, добавил: - Время у нас ещё есть…

Воспоминание дёрнулось и застыло. Словно на паузу поставили.

Второй, как статуя всё это время сидевший рядом со старшим Россом, резко посмотрел на меня и спросил:

- Ты зачем фрагмент памяти на стоп поставил?

- Не ставил, - тут же ответил я. – Наверное, непроизвольно получилось. Не подскажешь, как паузу снять?

- Прикалываешься? – возмутился Второй. – Я ничего не понимаю. Ты тут всем заведуешь, тебе и разгребать.

Продолжить воспоминание не получилось. Бросив это занятие, я решил предложить:

- Раз появилось свободное время, то грех не задать пару вопросов. Ответишь?

- Да без проблем! – Второй радостно и почти без усилий запрыгнул на стол, лёг на него и, закинув ногу на ногу, сказал: - Ну говори, что так тебя интересует, Первый. Расскажу, если знаю…

- Пошли прогуляемся, - позвал я и побрёл рассматривать окрестности.

Второй, нехотя спрыгнув со стола, засеменил следом, что-то недовольно бормоча.

Лагерь спрятан в глубине леса, сильно похожего на Сибирскую тайгу. Ничем от Земных елей деревья не отличаются. Один в один копии. Слишком похожи оба мира в некоторых местах. И слишком отличаются в других.

Для того, чтобы разместиться добротно, часть леса была очищена, но без фанатизма: убрали некоторые деревья, валежник, подлесок и возвели по периметру лагеря небольшой извивающийся барьер из сушняка и еловых веток. Хорошо сработали – пройдёшь в десяти метрах от барьера и даже не подумаешь, что за ним скрывается лагерь.

- Ловко ты, однако, воспоминание расширил, - усмехнулся Второй. – Наслаиваешь память друг на дружку, сам того не понимая. Заметил, что мы переместились и теперь снаружи лагеря.

Я кивнул. Всё получилось непроизвольно, но мне понравилось. Увидел и узнал, как строился лагерь и кем. Бойцы Михаила Росса его возвели, которых около сорока было. Вовка тоже лагерь строил. Три месяца назад это было, если отталкиваться от времени воспоминания, в котором находимся. Жаль, что память не сказала, где бойцы Росса сейчас. Сопротивляется, чего-то. Не всегда мне подконтрольна.

Стоило пожелать, и мы снова внутри лагеря. Сидим на пеньках-стульях, а между нами костровище с тлеющими углями. То, что они тлеют, заметно по слабому дымку, который замер. Воспоминание ведь на паузе. Оба Росса сейчас в другом конце лагеря. Кроме них, из реальных людей, в лагере никого. Это точно известно. Нереальных тоже двое – я и Второй.

- Веселишься, значит, - пробормотал Второй, для которого перемещение в пространстве воспоминания – это неожиданность. Показав большой палец, он сказал: - Мне нравится, что ты учишься контролировать память предков одним лишь желанием. Если так и дальше пойдёт, то вскоре сможешь блуждать где захочешь и когда захочешь так же легко, как думать. Хотя, насчёт «когда» я преувеличил.