– Орх не умрёт, он дождётся нас. Я устал, человек Никита, позволь мне отдохнуть. И поверь, потому что всё, что сказал, чистая правда. Смерть Орха заберёт только тогда, когда он захочет этого. Старый берсерк прожил так много, что научился контролировать все события в своей жизни. Последнее, уход из реального мира, не станет исключением. Орх не позволит смерти забрать его, пока она не получит на это согласия.

Я ответил с сомнением:

– Верю… так уж и быть…

– Ты хочешь спросить меня о вакши, Никита, но боишься спрашивать, страх и стеснение давят на тебя. Отпусти всё это, отпусти бессмысленность. Нет в случившемся твоей вины, ты сам понимаешь это, но тут же противоречишь себе и выдумываешь несуществующую вину. Смерть некоторых берсерков – их право, они сами выбрали его. Боя с вакши могло не быть, нужно было лишь изменить маршрут, но вместо этого случилось то, что мы увидели не так давно. Да, мне тоже жаль погибших, и жаль, что часть из нас решила бросить сородичей, решилась на предательство. Ущхам сильный вождь, но он не смог преодолеть страха, он его поглотил, заставил уйти. Другие медведи, тоже поддавшиеся страху, поддержали его решение. Теперь они не с нами, им нет прощения. Наш мир и наш вид давно движутся к концу и сейчас он как-никогда рядом. Мы последнее поколение, закат расы разумных медведей. Те, кто платит за ошибки прошлого…

– Не знаю, что сказать тебе, Урхарер. Мне многое непонятно, ты говоришь загадками…

– Мы любим загадочность, это у нас в крови, так что не обижайся на нас. Правду говорим, но при этом всегда недоговариваем, оставляем недосказанность. Во многом виноваты генетические запреты, которые наложены на нас, и которые нам изменить не под силу. Сейчас, разговаривая с тобой, я бы хотел сказать всю правду, но не могу, пересилить себя невозможно. Орх, наверное, сможет… Да, ему это под силу…

– Генетический запрет? Основа причастна к этому? Мне кажется, что я знаю ответ, но не могу додумать его. Он где-то рядом, вертится на языке, просится, но одновременно с этим не хочет, чтобы его озвучили. Что с вами нет так, Урхарер? Кто вы такие и зачем так много скрываете?

– Мы просто разумный вид, который пытается выжить. Непростой, конечно, как и вы, люди. Что мы, что вы, потомки двух древних цивилизаций, с представителями которых тебе повезло встретиться при очень странных обстоятельствах. Найти корабль Основы было величайшей удачей, с которой у тебя всё хорошо. Твоя семья, начиная от твоего деда, всегда была с удачей на коротком поводке. Именно поэтому мы тянулись к вам всеми способами, надеялись, что с вашей помощью найдём ответы на неразгаданное и благодаря им сможем спасти самих себя. Сейчас, благодаря симбиозу с Всезнайкой, благодаря тому, что она программа Основы, мне открылось многое, и я начинаю понимать, что мы обречены. Мы всего лишь эксперимент. Вы – тоже. Даже вакши, тело которого уже мертво, но разум пока жив, просто эксперимент Основы. Все мы марионетки, не способные изменить ничего. Мы можем лишь пытаться, но над тем, что решили наши создатели, у нас власти нет.

– Вакши – эксперимент? Мы, люди, и вы, медведи, тоже эксперимент? О чём ты, Урхарер? Зачем сбиваешь меня с толку? Смысл говорить загадками, когда их и так огромное количество?

– Да, смысла нет, поэтому я раскрою некоторую правду, которая мне точно не навредит. Вакши разумны, мы немного соврали, сказав, что они только на пути становления разума. Если сравнивать ящеров, которых мы так тщательно истребляли и в итоге истребили, с нами, то утверждение о том, что разум у них только в зачатке, можно считать верным. Иной вид разума, иное мировоззрение, иной способ существования. Вакши, при всём их отличии от нас и вас, могли развиться до высокотехнологической расы, они стремились к этому, но сделали неправильный выбор, захотели господства и объявили нам войну. Это было глупо, и за глупость пришлось заплатить самое большое – вакши ждал геноцид, который мы им сотворили. Когда разумный вид оказывается в опасности, он не останавливается ни перед чем. Мы, разумные медведи, сколько себя помним, столько и боремся за право существования на этой планете, и борьба эта стремительно подходит к концу. Можно сказать, что наша раса изжила себя, но это будет неправильно, ведь известно, что это всё эксперимент, и те, кто им руководит, могли бы дать нам шанс, но его нет и не будет.

– Вакши – разумный вид, который появился после вас или он был до вас? Что говорит твоя память, Урхарер?

– Вакши были до нас, они потомки тех, кто раньше заселял эту планету. Огромные рептилии жили здесь долгое время, но затем наступило вымирание, и место рептилий заняли млекопитающие. Вакши – единственные из крупных рептилий, кто не вымер, а эволюционировал, сумев сохранить размер и обрести разум. Тысячи лет симбиоза их вида с нашим, мы почти не мешали друг другу, а затем случилась война, которую начали не мы. Это лишь мгновение в нашей истории, не слишком важное событие, одно из множества ему подобных. Нам, чтобы выжить, пришлось уничтожить не только вакши.

– Живущие в облаках? – тут же спросил я. – Ещё одни носители разума? С ними тоже была война?

– Нет и нет, живущие в облаках никогда не покушались на нас, они затворники, стараются не высовываться с вершин гор этого мира, которые оккупировали. Поверишь или нет, но даже мы, знающие очень многое, не можем сказать, кто такие живущие в облаках и откуда появились. Любой контакт с ними для нас печален, они не хотят раскрывать своей сущности. Возможно, что живущие в облаках – те, кто сменит нас после полного вымирания. Один разум уходит, другой приходит на его место – эксперимент с разумными созданиями не закончится никогда, Основа не сможет остановиться, это им не…

Урхарер резко остановился и как-то странно задышал, будто вот-вот разразится приступом кашля. Постояв несколько секунд и сделав пару массивных вдохов, он сказал:

– Мне не под силу сопротивляться генетическому запрету, он выше меня, поэтому нам придётся прекратить этот разговор. Орх – единственный, кто даст ответы на всё. Жди, Никита, все вопросы задашь ему…

Тропический гигантский лес, непонятно как выросший в долине, окружённой горами, непроходим. В таком можно спрятаться как огромному ящеру, так и маленькому зверьку, размером не превышающему хомяка. Всех укроет, и тех, кто охотится, и тех, на кого охотятся. Много троп, широких и узких, для крупного зверя и для мешающейся под его ногами мелочи.

Вакши мог пройти по одной из своих троп и с лёгкостью сбросить погоню берсерков, но не стал этого делать, потому что во время спешного бегства ему было не до этого – торопился, ведь каждая секунда промедления могла стать для него последней. Орх и Хорг, оказавшиеся внутри шара-вакши, времени даром не теряли, орудовали мечами направо и налево, пытаясь добраться до жизненно важных органов.

Свернувшись в шар, ящер влетел в лес, пропахал просеку длиной в километр с лишним и только после этого развернулся, чтобы снова стать опасным для всех, кто пытается убить его.

Бой с берсерками Орхом и Хоргом для ящера вышел коротким – перестав быть шаром, он при помощи всё тех же переворотов через спину избавился от прицепившихся к пузу медведей-паразитов, сумел пожевать одного, ударил лапой второго, а затем испустил дух – сказались множественные раны, одна из которых была с подвохом.

Исполинская туша придавила собой стволы деревьев и завалилась на бок, напоследок испахав землю лапами. Берсерк Хорг сидит, привалившись к брюху вакши, и сжимает в лапах обломок меча. Сильно искалеченный, он сумел сохраниться лишь наполовину, нижняя часть тела побывала в пасти ящера и восстановлению не подлежит. Вакши жевал Хорга, а тот убивал его, вгоняя меч в глаз всё глубже и глубже. Даже когда ящер схватил берсерка лапой, тот не выпустил рукояти, и клинок, не выдержав излома, обломился.

Берсерк Орх остался прежним, даже крови на нём нет, с виду цел и невредим, только броня местами помялась, а местами пластин вообще нет, потерялись. Положив лапу на плечо погибшего собрата, старина смотрит в небо и молчит.