Спускаемся со второго на первый, обстрел продолжается, в стенах с каждой секундой появляются новые отверстия. Осипов, сволочь такая, знает, где примерно находится лестница, и бьёт в эту часть здания, но нам пока везёт. Ключевое слово – пока!

Падаю на первом, резко встаю и снова падаю, нога совсем работать отказывается, а кровищи столько, что смотреть страшно. С меня, что ли, набежало?

Росс помогает встать, подставляет плечо, жутко рычит:

– Тебе осколком задело голень, рассекло, греби одной ногой, немного осталось…

Коридор и помещение номер один, в котором лежат семеро связанных братков Пана. Угрх какой-то недовольно-обеспокоенный, тут же забрал меня у Росса и, словно ребёнка, занёс в комнату пыток. Что за грохот наверху? Ощущение, что по дворцу начала работать тяжёлая артиллерия. Неужели? Нет, об этом думать не стоит, а то сбудется.

– Здание рушится! – Росс с трудом перекричал грохот. – Готовимся к худшему, возможно, завалит насмерть…

Думай или нет, разницы ноль, уже сбылось… Зверёк песец в гости пожаловал, дворец разрушает, слабый он, совсем никудышно построен, нельзя по нему ракетами шмалять да из пушек стрелять…

Свет пару раз моргнул, а затем потух. Грохот достиг предела, первый раз в моей жизни такое, всё катится в одно всем известное место…

«Сильная кровопотеря, ногу нужно перетянуть, иначе умрёшь. Есть что-то, что можно использовать как жгут?»

Начиная на ощупь отцеплять ремень с винтовки, я мысленно взорвался:

«Дура ты, а не Всезнайка, зла на тебя не хватает! Почему молчала, когда я звал тебя? Почему не нашла в памяти информацию, которая могла бы убедить их, что мы не враги? Молчишь, да? Ну молчи, даже звука не произноси. Задница, в которой сейчас находимся, случилась от твоего бездействия. Даже не задница, а дырка в ней, и к тому же она закупорена чопиком, не выбраться. Хана нам, не такую смерть представлял…»

«Я не могла воздействовать на ситуацию, поэтому и молчала. Ещё не всё потеряно, терпи…»

Ремень освободил, крепко затянул ногу, кровь надо беречь, без неё никак. Почему так тихо, что даже в ушах звенит? Или я оглох? Пока непонятно, разберусь с ногой, а там буду думать. Жаль, нет зажигалки или спичек, мрак бы не мешало разогнать, совсем ничего не вижу.

Чирк-чирк…

Да будет свет! Дядя Вова рядом, зажигалка у него есть, стало светло. Относительно, конечно, но вижу больше, чем прежде: вон Пан лежит, без головы, правда, кусок перекрытия её размозжил, Боря будет огорчён. А это что такое? Блин, да это же…

Боков везунчик, почти вся комната обвалилась, а ему повезло, рядом со мной и Россом оказался, целый и невредимый. В нашем углу обвала не было. Почему не повезло Угрху? Он что, спасти Пана пытался? Зачем?

Медведь виден частично, только ноги торчат. Или всё-таки лапы? Да какая, разница, сути это не меняет, Угрх мёртв, привалило основательно, после такого не выживают. Если бы мишка был жив, он бы шевелился, но никаких движений не вижу, это конец. И нам тоже конец, скоро в могиле закончится воздух…

– Ник, я тушу свет, ты как?

– Нормально, нога не болит, затянул ремнём автомата, но помощь не помешала бы, зашить надо…

– Ты всё про себя любимого, молодец, хвалю. Насчёт помощи согласен, пара экскаваторов позарез нужна, или мы в этом склепе останемся навсегда. Представляешь, что сейчас наверху?

– Нет, не представляю, не до этого…

Меня как-то нехорошо знобит, от потери большого количества крови такое бывает. Рану надо ощупать, хоть буду знать, насколько серьёзно зацепило.

Эх, сейчас бы хорошего клея, кусок голени приклеить надо, как ножом отрезало, икроножная мышца в хлам. Зашить бы, иголку да нитку только найти нужно, но их здесь нет, известный факт. На этих нескольких квадратных метрах вообще ничего нет, только оружие, из которого удобно пускать себе пулю в голову. Немного, и у меня начнётся истерика. Или уже началась…

Послышалось мычание и шебуршание, а затем бормотание Росса:

– Это твой Боков шевелится, просит кляп вытащить, да ручки-ножки развязать. Пожалуй, освобожу его, чтобы не рыпался, кислород не тратил понапрасну…

Зажигалка загорелась, дядя Вова переместился к Бокову, опять темнота. Опять слышна возня, скоро Андрей будет свободен.

– Ник, рация где, ты её не потерял?

– Не знаю, вроде при мне была, не запомнил. Там, наверху, точно не терял, а вот на лестнице мог, кубарем летел.

Глухое, почти неслышное, рычание. Не может быть, не верю ушам! Угрх, это реально ты, или мерещится? Тебя что, не раздавило?

Скрежет и грохот, урчание усилилось, мишка жив.

– Угрх, ты не сдох, что ли? – с нотками нескрываемого безумства спрашивает Росс. – Несколько тонн не смогли тебя раздавить?

– Много сломанных костей… – Медведь нездорово хрипит. – Голову закрыл, она уцелела, остальное заживёт, не умру, мы крепче людей…

– Я так понял, нас завалило, да?

Опа, а это уже Боков с его идиотскими вопросами. Отвечу подобающе:

– Нет, неправильно ты понял, Андрюша, нас лишь слегка присыпало. Ерунда, над нами всего-то четыре этажа рухнули, дворец развалился, но он небольшой, пара часов работы – и завалы разгребём. Бетона сожрать придётся много, вряд ли кто-то до этого ел его в таких количествах. Жрать будут все, и наши, и ваши, и мы, и даже узбеки-гастарбайтеры, что скоро появятся недалеко от озера…

– Бетон жрать не хочу. – Андрюха зачем-то начал откидывать обломки, и закон подлости не заставил ждать, первым же попал в Угрха. Раздалось надрывно-хрипящее рычание:

– Осторожнее, в меня попадаешь!

– Извиняюсь. – Боков занятие не прекратил. – Где Пан? Мне он нужен, хочу кое-что спросить. Тут были подземные ходы, их строили на случай экстренного сваливания, только он знает их местонахождение.

Росс посветил зажигалкой и указал на тело:

– Вон твой Пан, лежит себе спокойно, задавай вопросы, может, и ответит. Только не знаю, каким местом, с головушкой у него небольшие проблемы.

«Отличная новость, шансы на выживание возросли, ищи подземный проход».

«Весёлая ты, Всезнайка, и простая как три копейки. Может, выползешь из моей головы и сама поищешь? Я вот ни малейшего предположения, где он находится, не имею».

– Боков, дворец обрушили твои друзья, – рассказал я. – Ещё они ранили меня в ногу. Был разговор с Ефименко, но тот упёртый, не поверил. Всё, что с нами случилось, результат недоверия. Выжили чудом, а могло и насовсем привалить…

Боков не отвечает, шуршит только, ползает из стороны в сторону. Сейчас, судя по звуку, приближается к Угрху.

– Тут какая-то шерсть… – Андрюшка чуть притих. – Так, много шерсти, будто мишка с нами… – Пара секунд молчания, а затем истошный крик: – Это медведь! Он нас сожрёт!

Шум падения и поспешное сваливание. Бокова выдаёт дыхание, даже света не надо, чтобы понять, где он.

– Только дошло, что с нами разумный медведь? – спросил я. – До этого ты его что, не видел? Или память отшибло?

– Я… нет… не видел… память да… отшибло… Он это… не опасен?

– Нет, полезен, тебя спас, меня спас, дядю Вову спас, даже Пана хотел спасти, но чуть сам не погиб. Хороший товарищ Угрх, в отличие от твоих товарищей, заваливших нас.

– Воздух кончается, – тихо сообщил Угрх. – Две-три минуты, если использовать привычное вам времяисчисление, именно столько нам осталось жить, если мы не найдём выход. Прекратите всякое движение, мне нужно слушать стены…

Что подразумевается под «послушать», понял сразу. Простукивание стен – самый простейший способ найти пустоты в них. Удача, не подведи…

– Есть тут врач? – скорость выгорания кислорода меня тоже беспокоит, но, как ни крути, за повреждённую ногу беспокоюсь больше. – Угрх, ты раньше неплохо справлялся и с более крутыми ранами, может, глянешь, что там с моей многострадальной конечностью? Не везёт ей, будто заколдованная, постоянно прилетает…

Стуча чем-то металлическим по стенам, мишка ответил:

– Посмотреть могу, но помощи не окажу, нет возможности. Рюкзак, в котором хранится всё нужное, на поверхности.