* * *

Иван Петрович Кравцов, после назначения Росса главным инструктором, вынужден был отлучиться в Москву вместе с генералом Зодченко для решения одного важного дела. Оставив Михаила за старшего, он не сомневался, что в его отсутсвие ничего серьёзного случиться не может.

Полковник, приехав в тренировочный лагерь под Кировом спустя пять дней, сильно удивился тому, что стоило ему выйти из машины, как его тут же окружили девять инструкторов и загалдели так, словно кучка бабок при виде жулика.

Успокоив офицеров и поговорив с ними, Кравцов вынужден был незамедлительно вызвать к себе Росса, который в данный момент находился в столовой.

* * *

– Здравствуйте, товарищ полковник! – Михаил, присев на потрепанный стул, кивнул в сторону единственного окна. – Можно я назову причину, почему вы вызвали меня спустя пятнадцать минут после приезда?

– Ну попытайся Миша, – сурово ответил Иван Петрович.

– Я всегда иду обедать последней, четвертой партией и сажусь у окна, чтобы можно было видеть ворота лагеря и хибару, в которой мы сейчас с вами находимся, и которую многие почему-то называют штабом. Глядя в окно, знаете ли, можно узнать очень многое, если уметь хотя бы немного анализировать. – Росс повторно кивнул на окно, находящееся за спиной Кравцова. – Если смотреть сюда, то, к сожалению, ничего интересного не увидишь, только забор и деревья, скукота.

– Миша, ты пофилософствовать решил или как? – спросил полковник.

– Хотелось бы, но не стану. Я обещал назвать причину, по которой вы меня вызвали, и назову её, ведь то, как все девять офицеров-инструкторов ломанулись к машине, которая вас доставила, не осталось для меня незамеченным. Никогда бы не подумал, что эти суровые люди способны жаловаться на собственные недостатки.

– А что им остаётся, капитан? Ты разве сам не видишь, к чему всё идёт? Меня не было всего лишь пять дней. Пять дней, Миша! И что я вижу, вернувшись в тренировочный лагерь? А вижу я то, что ты за столь короткий временной промежуток умудрился сделать так, что тебя возненавидели практически поголовно. Даже повара в столовой и те недовольны, капитан!

– Пусть научатся нормально готовить и тогда все мои атаки в их сторону сразу же прекратятся. Полковник, вы были хотя бы раз в столовой? То, что там дают, едой назвать сложно.

– Там, куда вы пойдёте в скором времени, о нормальной еде можно и не мечтать! – Кравцов, не удержавшись, слишком сильно повысил голос. – Привыкай здесь, чтобы там не пришлось?

Михаил, не сдержав смеха, заговорил:

– Полковник, вы, оказывается, сторонник глупостей. Привыкать, говорите? А зачем, не подскажете? По ту сторону портала, я согласен, имеющиеся припасы быстро закончятся и придётся всем нам приспосабливаться к местной, неизвестной пище. Это случится неминуемо, понимаете? Не-ми-ну-е-мо! Но приведите мне весомый довод, почему я должен страдать от плохой пищи заранее, и тогда, может быть, я соглашусь с ним и, так уж и быть, извинюсь перед поварами и начну жрать баланду, которую они готовят и гордо называют едой… Ну что же вы молчите, Иван Петрович? Вам нечего сказать?

– Идея с плохой кормежкой принадлежит не мне, – пробормотал Кравцов, глядя в окно. – Генерал-майор Долинин её автор. Большинство поддержало, я в том числе. Мы все думали, что правильнее будет начать готовить вас к трудностям заранее.

– Идиот ваш Долинин и все, кто его поддержал, товарищ полковник. Трудностей нам тут и так хватает, а вот кушать вкусно хочется. Если бы кормили лучше, то народ бы не был таким злым, это я вам как знающий говорю. Люди сильно устают и постоянно голодают, но продолжают терпеть. Злятся, но пока что их злость направлена лишь на одного меня, потому что я – главная причина их усталости. В общем, Иван Петрович, говорить можно сколько угодно долго, а проблему с кормёжкой нужно решать. Что выберем?

– Я займусь этим вопросом как можно скорее, – нехотя ответил Кравцов и, сделав вид, что слово “идиот” он просто не услышал, перешёл к следующей проблеме: – Что скажешь по поводу инструкторов, Миша? Они просили меня снять тебя с должности и заменить кем-то другим. Представляешь масштаб недовольства? Все девять единогласно твердят, что ты не справляешься с возложенными на тебя обязанностями.

– Надо позвать Егорова и спросить у него, справляюсь я или нет, товарищ полковник. – Михаил кивнул на дверь. – Мне самому за ним сходить или пошлёте кого-нибудь? Юрку мы оба знаем достаточно хорошо, врать он не умеет, пусть скажет всё, что думает по поводу меня, мне даже самому интересно услышать его мнение.

Кравцов, подумав не более трех секунд, встал и, направившись к выходу, пробормотал:

– Я сам схожу.

– А я составлю вам компанию, – улыбнулся Михаил.

Спустя не более десяти минут оба вернулись обратно в кабинет, но уже в компании хмурого Егорова, которого для разговора выдернули прямо с полосы препятствий.

Упав без сил на стул, Юрка опустошил до дна наполненную водой по пути в штаб фляжку и, бросив её на стол, прошептал:

– Думал сдохну, но вы меня спасли…

– Рано ты помирать собрался, Юрий Николаевич. – Кравцов взял со стола фляжку и, принявшись её рассматривать, поинтересовался: – Что думаешь по поводу происходящего, капитан Егоров?

– А что тут думать, Иван Петрович? Товарищ старший инструктор желает, чтобы все сдохли, вот всеобщее мнение по заданному вопросу. Мнение товарищей инструкторов мне неизвестно, потому что они уже как три дня не вмешиваются в процесс, а только наблюдают за всем со стороны, не забывая всем своим видом показывать то, как они недовольны поведением старшего по должности. Веселуха у нас здесь, товарищ полковник!

Кравцов, ненадолго растерявшись, показал жестами что-то непонятное, а затем забухтел:

– Я вообще ничего не понимаю! Росс здесь, остальные инструктора работать отказались, а тренировка идёт как ни в чём не бывало. Но при этом Россом недовольны все! Кто, мать вашу, руководит тренировочным процессом, вы мне объясните?

Михаил, состроив недовольную мину, буркнул:

– Идеально настроенный механизм способен работать без постоянного вмешательства извне…

– Оставь при себе свою философию, капитан! – Кравцов, погрозив Россу пальцем, переключился на Егорова: – Ты что молчишь, Юра? Нечего сказать?

– Почему нечего? Есть, что сказать мне, товарищ полковник. Жрать охота, в столовой не еду дают, а помои, я такими даже свиней бы кормить постеснялся. Но нам деваться некуда, хаваем…

Кравцов, сжав кулаки до бела и, начав краснеть, прорычал:

– До нервного срыва меня довести хотите, засранцы?

– А я тут причём? – удивился Егоров. – Да и Миша тоже?

– Юрка, ты у меня сейчас напросишься! – продолжил наливаться краской Кравцов. – Быстро оторвал задницу от стула и привёл мне всех инструкторов!

– А смысл? – вмешался Михаил. – Если я уроню их самооценку ещё и при вас, то они, скорее всего, насовсем откажутся работать со мной и будет большой переполох. Я этого не хочу. Напротив, мне очень хочется найти с ними общий язык, ведь в будущем мы все станем единым отрядом, который пойдет выполнять задание в другой мир. Всё это возможно, конечно же, при условии, что инструктора начнут тренироваться вместе со всеми, а не строить из себя непревзойденных специалистов, которыми не являются.

– Ух как загнул! – Егоров начал хлопать в ладоши, но, увидев взгляд Кравцова, тут же превратился в статую. Полковник, потеряв к капитану интерес, посмотрел на Росса и грозным тоном сказал:

– Миша, ты заговариваешься, я этого не люблю! Мы собрали лучших и жертвуем ими, потому что такие люди очень сильно нужны нам здесь, а не где-то там, в другом мире. Будь моя воля, я и тебя бы оставил тут, и Егорова, и многих ещё. Но тогда кого бы мы отправили туда? Салаг, ничего не умеющих? Ух, Росс, разозлил ты меня!

– Даже не пытался, – сказал Михаил и показал на дверь. – Мы можем долго говорить о людях, которых вы назвали лучшими, а можем просто сходить и лично попросить их продемонстрировать навыки, которыми они владеют. Пусть они покажут всё, на что способны, товарищ полковник. Я уже сейчас уверен, что всё, что вы увидете, вам не понравится…