– Почти, – ответил я. Кореец так ненавидит зверушек, что знает о них почти всё. – Что насчёт живучести и твёрдости шкуры?

– Живучие твари, – оскалился Джунг. – В одного из суратов я всадил четыре пули, но это не помешало ему убежать. Твёрдая шкура пробивается сложно. Мелкий калибр рикошетит. Дробь и картечь просто сминаются. Нужно стрелять бронебойными.

– Нужно было говорить это раньше… – пробормотал я, посмотрев на магазины к АК-15, которые снарядил патронами «7.62 УС». Масса пули этого патрона в полтора раза выше массы пули стандартного патрона, а вот начальная скорость ниже в два раза. Это дозвуковой патрон. Буду надеяться, что он пробивает шкуру неведомых суратов. И кто им такое дурацкое название придумал?

Двигаясь по дороге, мы объехали несколько приземистых холмов и достигли жилища корейца, расположенного в широкой и достаточно растянутой низине. Крупный плосковытянутый одноэтажный кирпичный дом с забором из жердей, огромной территорией и множеством хлипких хозяйственных построек. К дому Джунг Вон подъезжать не стал и поехал дальше. Низина тянется километров на пять и кончается у двух маленьких, но вытянувшихся вверх холмиков. Издалека холмики похожи на молодую женскую грудь… И чего я о груди-то задумался, спрашивается?

– Убежали они за холмы. Думаю, что скоро нагоним. Сураты медленно бегают, – сказал кореец, когда мы достигли «грудной» ложбины. После неё поле опять расширяется, и начинается умеренно-волнистая местность с незначительным кустарником, растущим редкими островками. Порой трава становится невыносимо высокой, и видимость почти пропадает. По приборам приходится ехать, не иначе, но и в этом есть свои плюсы: в траве остался видимый след от трёх суратов.

– Эта стая у меня столько крови попила, что я готов нанять профессиональных охотников, – еще минут через пять сказал Джунг Вон. – Третий раз за последние два месяца наведываются ко мне. Одни убытки!

– Ну так нанял бы, – безразлично ответил я. – Думаю, что на курицах ты куда больше потерял, чем заплатил бы охотникам. А ещё забор покрепче не мешает построить. Твоим только пьяных барсуков пугать.

И почему я подумал именно о барсуках, и к тому же о пьяных? Сомневаюсь, что они существуют. Вот ёжики да, те любят бухать. Наедятся в виноградниках забродившего винограда и спят кверху брюхом. Интересно, правду ли рассказывал мне сослуживец?

Думая о барсуках и ежах, я не заметил, как на горизонте появились три тёмно-серых зверя, вразвалку бегущих по полю. Размер пока непонятен. Со спины на барсуков похожи. Здоровых, до смерти обожравшихся барсуков.

– Вон они! – радостно крикнул Джунг Вон и вдавил педаль газа. Форестер завыл мотором и начал ускоряться. Тряска стала невыносимой.

– Да вижу уже, – сказал я и начал думать, как достать барсуков-переростков. Или всё-таки медоедов?

Расстояние до суратов сократилось метров до ста. Из машины всё равно не достанешь. Бессмысленная трата патронов и ноль результата.

– Будешь стрелять? – взвизгнул кореец.

– Да буду, – прошипел я и открыл окно. Вылезать в него после его открытия я не решился, потому что увидел другого зверя. Метров с трёхсот зверина показался слишком крупным и бегущим достаточно быстро. Сураты в сравнении с ним безобидные серые хомячки.

Зверь, заинтересовавшийся нами, близкий родственник земного кабана. Тело один в один, а вот голова уже совсем другая: вытянутая и массивная, имеющая широкую пасть и, не сомневаюсь, острые зубы. С кабанчиками, встретившимися в мёртвом лесу, этот здоровяк ничего общего не имеет. Хищник он. Достаточно опасный хищник, весящий не меньше тонны. Шерсть мелкая, с зеленоватым оттенком, отлично сливающаяся с местностью.

– Эта громадина в планы входит? – спокойно спросил я, указав в окно.

Кореец Вон коротко посмотрел вбок и вернулся к наблюдению удирающих суратов, которых мы почти догнали и скоро сможем давить. Спустя секунду Вон снова посмотрел в окно, но на этот раз втрое молниеноснее. Через мгновение из его рта полился непрерывный набор корейских слов, в которых точно должен присутствовать мат. Мотор Форестера взревел ещё сильнее, и мы начали обгонять суратов слева. Удалось рассмотреть неведомых зверушек, и они мне понравились. Правда, на медоедов похожи сураты, только крупнее и с зобом на широкой шее. Убивать их не хочется.

Джунг Вон прекратил орать на корейском и снова перешёл на русский:

– Это бругар, солдат! Бругар! Он сожрёт и суратов, и нас! Стреляй, солдат! Стреляй!

Оставаясь абсолютно спокойным как снаружи, так и внутри, я выбрал максимально удобную позу, снял автомат с предохранителя, взвёл затвор и пустил по бугру… тьфу ты, бругару! …короткую очередь.

Не знаю, попал или нет, но громадина скорости не сбавила. Вроде даже немного добавила. Сомневаюсь, что способен нанести кабану-переростку урон, который будет фатальным. Самое время вызывать помощь артиллерии!

Мы ушли в отрыв от суратов метров на двести, когда бругар догнал их. Шкура у них прочная, верю корейцу, но шкура суратов не спасла. Бругар убил их секунд за двадцать. Ловил по одному на бегу, кромсал мощными челюстями и бросал. Видимо, на потом оставил или просто убивать любит.

– В общем, плохи наши дела, да? – спокойно поинтересовался я. И чего мне у Андрюхи во дворе не сиделось? По сравнению с бругаром саблезуб Пушок милая и ласковая зверушка. Интересно, есть у Пушка шансы завалить эту громадину?

– Плохи дела! Очень плохи! – энергично закивал кореец, сжимая руль побелевшими пальцами. – Он сожрёт нас! Сожрёт!

– Успокойся! – требовательно крикнул я и отвесил Джунгу лёгкую пощёчину. Помогло, как ни странно.

– Суратов считаем убитыми, – продолжил я. – И они на мой счёт идут, потому что бругара я тоже убью. Бругар явление случайное, но за него тоже придётся заплатить. Сколь дашь, Ким Чен Ын?

– Ким Чен… – растерялся кореец, но спустя секунду понял, о чём я, и, подумав, воскликнул: – Русский юмор!

– Сколько дашь за бругара? – повторил я.

– Тысячу кредитов дам, – быстро ответил Джунг Вон. – И ещё Уилкинс пять тысяч даст. Бругар опасный зверь, и его убийство поощряется. Если он придёт в посёлок, то сожрёт много животных и людей. Ты должен убить его, солдат!

– Да убью я твоего бругара, – отмахнулся я и полез в сумку за подствольным гранатомётом.

Установка подствольного гранатомёта дело нехитрое: цепляешь на автомат и надавливаешь до щелчка. Далее нужно привести его в боевое положение, установить прицел на нужное расстояние и дослать в приёмник гранату. Справившись, я довольно посмотрел на корейца и сказал:

– Давай, Ын, разрывай дистанцию, насколько это возможно, и останавливайся. Будем бругару подарки отсылать!

– Не получится, – быстро ответил кореец. – Он быстро бегает. Сам видишь, что догоняет!

Я видел. И устал от тряски. Надо было ехать на Тойоте, потому что у неё подвеска намного мягче. Субарь скачет, как горный козёл.

– Остановишься по команде, – сказал я и полез на заднее сиденье. В страшной тряске с заряженным и готовым стрелять гранатомётом находиться довольно опасно.

Обезопасив автомат постановкой на предохранители, я взял четырёхствольное ружьё корейца и перебросил его в багажник Форестера, благо тот оказался пустым. Следом отправился Кольт Питон.

– Задним стеклом придётся пожертвовать, – сообщил я. – После остановки будь готов продолжить движение по команде. Понял?

– Понял, – нервно отозвался кореец.

До злобно несущегося за нами бругара метров сто пятьдесят. Маловато. Пока целюсь, расстояние успеет сократиться минимум до ста метров. Со ста метров попасть довольно сложно. Не знаю я, как ведёт себя гранатомёт. Второй выстрел будет совершён с ещё меньшего расстояния. Успеть бы!

Перебравшись в багажник, я разбил стекло прикладом ружья. Ружьё и Кольт Питон заряжены, и это хорошо! Лишние пули бругару не навредят. Точнее, навредят. Надеюсь, что навредят.

– Тормози, Пхеньян! – крикнул я и схватил в руки АК.

Субару сбросил скорость быстро. Колом встал. Бругар начал стремительно догонять. Я прицелился, насколько это позволило ограниченное пространство, и послал гранату в страшного хищника.