– Нас теперь мало. – Я достал из рюкзака банку тушёнки и начал вскрывать ножом. – Если бы кто-то послушал Ущхама, то не было бы схватки с вакши и все бы остались живы. И ладно Орх, с его добровольной смертью могу смериться, он пожил долго, больше всех вас, может позволить себе такую роскошь… Но как же остальные? Хорг был молод, ему ещё жить да жить, и Харрору тоже! А остальным? Глупость, бесполезная глупость. Далась вам эта ящерица?

– Бой с ящером – решение Орха, как ты помнишь, Никита, – прорычал похожий на сидящую на камне статую Урхарер. – Отказаться было невозможно, наша сущность этого не позволила бы. Ты должен принять факт схватки, а затем всё отпустить. Павшие не восстанут, а выжившим теперь ничего не угрожает. Прекращай пустословить, человек.

– Что хочу, то и делаю, – буркнул я и начал жевать тушёнку, которую не мешало бы подогреть. Вспомнив, что забыл кое-что важное, спросил: – Харрор жив?

Ответил Витя, который похож на только что вылупившегося из яйца птенца: взъерошенный, где-то успевший промокнуть, ничего не понимающий.

– Берсерк выжил, он дышал, даже что-то рычал, но я не понимал ничегошеньки! Его другие берсерки забрали, утащили на носилках, которые сделали сами в лесу. Упёрли в гору, быстро упёрли!

– Харрор жив, но восстановится не скоро. – Урхарер решил внести немного ясности. – Три-пять дней, и берсерк будет в норме. Они догонят нас, но пока что путь придётся продолжить малым составом. Опасностей, с которыми я и Угрх справиться не в состоянии, не предвидится.

– Если ещё какую-нибудь ящерицу в горах не встретим… – пробормотал я. – А то ведь вас понесёт, сломя голову убивать побежите, ляжете все, но не испугаетесь…

Угрх встал, бесшумно подошёл, навис надо мной горой и, выхватив тушёнку, спрятал её в пасти. Довольно рыкнув, скомандовал:

– Мы продолжаем путь прямо сейчас. Поешь на ходу, ты хорошо умеешь это делать. Урхарер понесёт инвалида, а тебе отныне своими ногами все препятствия преодолевать придётся. Ездовой лошадью я быть устал…

– Не шевелись! Да не шевелись ты! Да стой, тебе говорю!

Я пытаюсь прицелиться, чтобы прострелить паука, вцепившегося в спину толстяка Урхарера. Жуткие жвалы рвут шерсть, но шкуру пока не прокусили. Пока – ключевое слово.

Бросив попытку прицелиться, я развернулся, быстро перестрелял подбирающихся ко мне трёх паучат, посмотрел на отвесную скалу, по которой карабкается Угрх с сидящим у него на его спине Витей, и продолжил пытаться отстрелить паучару, вцепившегося в спину Урхарера. Кто-то, совсем недавно, говорил, что опасностей нет, и был не прав, без берсерков нас пытаются сожрать чуть ли не ежесекундно. Все, кому не лень, пытаются!

– Замри! – рявкнул я так, что до хрипа дело дошло.

Толстяк замер, прицел тут же был наведён на паука, прогремел одиночный выстрел, и членистоногое было прошито пулей насквозь. Вторую посылать нет смысла, от одной нормально умирают. Чёрт, да когда уже этот выводок кончится?

– Если это паучата, размеру которого упитанные барашки позавидуют, то какого размера их мамаша? Её мой автомат возьмёт?

Кричу, одновременно с этим находя цели и отстреливая их. Пауков много, лезут со всех щелей и не собираются заканчиваться.

– Воздух! – рыкнул толстяк и отправил в полёт приличный булыжник, который приземлился и упокоил сразу двух пауков: первого раздавил, а второго сильно покалечил.

Посмотрев наверх, я увидел, что сразу с десяток паучков рвутся за Угрхом и при этом быстро догоняют его. У мишки лап четыре, а у тварей их поболее будет. Мишка привык по ровной земельке ходить, а для тварей скалы дом родной. Надо что-то с этим делать, и делать срочно.

– УГРХ! – я закричал так, что эхо на многие километры разнеслось по горам. – ТОРМОЗИ!

Медведь замер, повис на мощном уступе, обхватив его только передними лапами. Силён, ничего не скажешь, я на столь отчаянное свободное лазанье не способен. Никто из людей не способен.

Выстрелы, тщательно прицельные, загремели. Много пуль уходят в пустоту, рикошетя об скалы. Из пяти в среднем только одна находит цель. Боюсь зацепить медведя и Витю, но стрелять не прекращаю. Двух пауков снял, и они полетели вниз. Осталось остальных подбить, и можно продолжать зачистку пространства вокруг себя.

Последний паук, убитый мною, упал не на землю, а приземлился на голову Урхарера, мечущего камни во все стороны. Удар был сильным, и мохнатого оглушило. Упав, он недовольно зарычал и начал пытаться встать. Мне пока не до него, меняю магазин и одновременно оцениваю собственные возможности по отстрелу членистоногих. И понимаю – возможностей недостаточно!

Мохнатые обладатели разума облажались по полной, они утверждали, что ущелье проходимо и безопасно, но на деле всё вышло иначе: обвал преградил путь, и единственный выход из сложившейся ситуации, который лишь с натяжкой можно назвать выходом, это карабкаться вверх почти по отвесному завалу. На сотню с лишним метров вверх и больше некуда, потому что обратно не вариант, обратно медведи не ходят, вперёд и только вперёд. Сам я тоже возвращаться не горю желанием, потому что опасностей там куча, как статических, так и динамических, в виде зверей и насекомых. Что не удивительно, что те, что эти голодные до ужаса. Ещё и членистоногие в виде пауков докучают, тоже охочими до мяска оказались.

– Ты как, жирдяй, в норме? – перезарядив автомат, я начал раздавать подарки один за другим, но без энтузиазма, потому что экономлю патроны, которые скоро понадобятся для убийства паучихи.

– Оглушило. – Урхарер, покачиваясь, встал, схватил паука, свалившегося ему на голову, и прибил им другого паука. Вооружившись камнем, но не спеша его бросать, сказал: – У одной паучихи может быть сотни детёнышей, потому готовимся к худшему. Угрх, когда будет наверху, поможет. Как там у вас, людей, называется оружие, способное метать снаряды на большое расстояние?

– Артиллерия! От её помощи я бы не отказался, но в горах она бессильна, особенно в ущельях.

– Угрх будет артиллерией!

– Будет, будет! – крикнул я. – Если там, наверху, его никто не сожрёт. Без берсерков всё плохо, толстяк, нам бы хотя бы одного. Харрора!

– Готовь свои бомбы, человек! – Урхарер стал быстрым, камни полетели один за другим. – Я чувствую паучиху, она недовольна и решила покинуть гнездо. Большая, очень большая и очень злая!

Выругавшись, я полез в рюкзак. Бомбы, сука, доставать… Жаль, что у меня их нет. Бомбами Урхарер назвал подствольные гранаты, от которых вряд ли будет большой толк. Есть, конечно, одна интересная граната, но её использовать буду в последнюю очередь. Экономлю боекомплект, который и так уже до ужаса похудел, всего сутки путешествуем таким составом, а стычек уже было больше десяти. Когда уже эти горы закончатся? И закончатся ли вообще…

– Толстый, ты их тапком, тапком, чтоб не расслаблялись!

Пауки прекратили бешеное наступление. Всё ещё лезут, но без прежнего энтузиазма. Видимо, от мамки установку поумерить пыл получили, подмогу ждут и не сомневаются, что вскоре полакомятся свеженькой человечинкой и медвежатиной. Получив передышку, занимаюсь вооружением, собираю пустые магазины и отправляю их в рюкзак, не забывая пополнять разгрузку полными. Ещё подствольник нужно успеть боеприпасами обеспечить, вскоре в нём острая нужда возникнет.

Урхарер, который тоже занимается боекомплектом, собирает камни и складывает их в кучу, чтобы затем использовать как снаряды, спросил:

– Тапок, это что, какое-то оружие?

– Ага, именно оно, древнейшее оружие, самое эффективное из всего, что человек придумал для борьбы с насекомыми. Особенно это популярно в борьбе с тараканами, хоть те и выработали к нему иммунитет. Валят по щелям со скоростью света, если включить свет и показать им грозное оружие – тапок!

– Пауки не насекомые. – Урхарер попытался приподнять крупный валун, но не смог сдвинуть его с места и на сантиметр. Покачав головой, прорычал: – Тяжеловат, не по мне.