Мой выход в коридор совпал с открытием двери комнаты Раисы, вот только вышла не она, а Ефименко. Заметить меня в кромешной тьме он не смог и тихо, на цыпочках, двинулся в сторону лестницы. Даже избавившись от Всезнайки, я не потерял подаренных ею способностей и могу видеть в темноте почти так же хорошо, как кошки, – полнейший мрак по качеству картинки с новым зрением равен сумеркам.

– Куда пошёл? – спросил я и слегка коснулся плеча Макса рукой.

Эффект превысил все ожидания, и благо, что я сразу же после касания сделал шаг назад, иначе бы схлопотал кулаком в нос. Ударив больше от страха, Макс одновременно с этим бросился в сторону и даже малость взвизгнул. Кирпичная стена, оказавшаяся на его пути, не посторонилась и удар выдержала. Ефименко глухо впечатался в неё головой и плечом, удар на ногах не перенёс, пал на пятую точку и ушёл в короткий нокдаун, за который я успел дойти до выключателя.

– Сука, Ермак, я чуть крендель в штаны не отложил! – оклемавшись, Макс довольно резво вскочил на ноги и затряс головой, приговаривая: – Зачем так пугать человека? До инфаркта доведёшь, потом сам за мной ухаживать будешь.

Усмехнувшись, я показал на нижнюю часть туловища Макса и внёс небольшую корректировку сказанного:

– На тебе нет штанов.

– Сука! – Ефименко даже взгляд опускать не стал, зная, что вышел в чём мать родила, чтобы дойти до своей комнаты. Может, пришёл к Раечке в одних трусах и потерял их и «суматохе», а может, просто тратить время на одевание не стал и сразу за штанами двинул.

– Ты это, – я указал на дверь в конце коридора, которая ведёт в комнату Макса, – оделся бы, а то вдруг кто увидит нас, ещё подумают чего нехорошего, а я же молчать не буду, сразу правду скажу, что, мол, домогался…

– Я мигом! – Макс рванул в свою комнату, и прежде чем закрыться, тихо крикнул: – Жди меня, вместе спустимся!

Через пять секунд Ефименко снова был в коридоре, но уже в штанах и футболке. Остановившись напротив меня, пристально посмотрел и попросил:

– Надеюсь на понимание, Ермаков. Ты меня не видел, хорошо?

– Да пофиг. – Я махнул рукой и поковылял к лестнице. – Хоть с берсерком шуры-муры крути, главное, меня не бей, я пока инвалид…

Он тихо засмеялся и шепнул:

– Я, конечно, извращенец самую малость, но не до такой степени, только с женщинами могу. Спасибо, Ник, верю в тебя…

Уже на первом этаже, по пути в холл, из которого слышны переговоры медведей, нам встретился Боков, идущий со стороны кухни. Комната поварихи находится в той стороне, и несложно догадаться, что он там делал. Увидев нас, Андрюха воскликнул:

– О, бродяга и инвалид! Макс, ты что, опять у Райки был? Может, вам уже пора узаконить отношения, а? Сколько можно ныкаться по углам-то?

Ефименко зашипел:

– Тебя об этом я спрошу в последнюю очередь!

Так, значит, секрет давно не секрет, можно не париться, всё равно все всё про друг друга знают, только одни продолжают конспирироваться, такие как Макс и Раиса, а другие, точнее другой, Андрюшка Боков, забил на всё болт размером с паровоз и в открытую подкатывает к каждой симпатичной мордашке. И правильно делает, надо гулять, пока гуляется! Бери от жизни всё, пока живётся, чтобы потом не жалеть и было что вспоминать.

Медведей в холле трое – Угрх, Харрор и Урхарер. Ещё с ними Росс, похожий на кусок сонного мяса. Увидев нас, он показал на лестницу и скомандовал:

– Все спать, без вас разберёмся.

– Ты бы сам лучше поспал, а мы без тебя разберёмся. – Макс говорит мягко, можно сказать, советует. – Выглядишь неважно, Володь, тебе надо меньше работать и больше отдыхать. Твоё дело руководить, а исполнять мы будем, работа у нас такая. Поставь задачу и иди спать! – Чтобы избежать мгновенно похолодевшего взгляда Росса, Ефименко обратился к медведям: – Расскажете, что случилось, или секрет?

– Ничего серьёзного, мелочь, мы разберёмся, – вежливо ответил Угрх и, глянув на Росса, добавил: – Ты тоже можешь идти, наших сил достаточно.

– Боюсь, что нет. – Урхарер, единственный из медведей, кто выглядит обеспокоенным, и единственный, кто потеет, при этом воняя, как компостная яма. Даже Харрор, никогда не снимающий доспехов или делающий это без свидетелей, ни разу не пах, всегда чист и свеж, а по всем правилам должен смердеть, как скотомогильник. Знает, видимо, секрет.

Росс, уже не выглядящий сонным, попросил:

– Медвежата, дайте мне нормальное объяснение. Я не понимаю, мне бить тревогу или всё пройдёт гладко? Кто вообще такой идёт к нам, и насколько он опасен?

Урхарер ответил:

– Расстояние не позволяет понять размер и вид животных, могу только сказать, что один гигант охотится за другим. Первый обладает зачатками разума и вышел со мной на ментальную связь, просит помощи. Второй не имеет ни капли интеллекта, просто груда мяса на инстинктах, которая хочет лишь одного – жрать. Мои способности не совершенны, видеть на большие расстояния пока не умею.

– Эти твари, что, бегают по Мёртвому лесу ночью? – удивился я. Макс поддержал:

– Как такое возможно? Медведи, вы же сами говорили, что ночью в лесу безопасно.

Боков, качнув головой, пояснил:

– В этом мире не бывает безопасно. Относительно безопасно – да, иногда бывает.

Урхарер рассказал:

– Мёртвый лес ночью безопасен, но только не в таком случае. Гигантские животные, попавшие в него, живут в другой среде, и на воздействие Стража внимания не обращают, попросту не привыкли к нему. К тому же происходит охота, а это азарт. Произошла случайность – в ходе преследования один гигант удрал от другого в Мёртвый лес.

Росс решил обратиться к Харрору, потому что если и спрашивать об этом, то только у него:

– Что скажешь, великан? Справишься, или нам выкатывать зенитку?

– Нет твари в этом мире, способной меня одолеть. – Харрор до ужаса самоуверен. – Если я не справлюсь, то и вам делать нечего. Даже не сомневайтесь во мне!

Урхарер встрепенулся, отчего жир на нём пошёл волнами. Посмотрев в угол дома, рассказал:

– Я вижу их… точнее, чувствую. Гориллоид – тот, кто имеет зачатки разума, он сильно испуган, зовёт на помощь, просит меня выручить, бежит из последних сил.

– Гориллоид? – выражение морды Харрора изменилось. Не поймёшь, то ли удивляется, то ли хмурится. – Крахран кого-то испугался? Он что, молодой? Детёныш?

– Крахран – так мы называем животное, которое вы зовёте гориллоидом, – быстро пояснил Угрх.

Урхарер, не отводя взгляда от угла, ответил:

– Крахран полностью зрелый и уникально крупный. Я не знаю точного размера, мы общаемся образами, которые он передаёт. Зачатки разума не разум, тварь пусть и развивающаяся, эволюционирующая достаточно быстро, но всё ещё тупая, до нормальных мыслей ей пока далеко, не меньше нескольких тысяч лет.

– Он ранен? – спросил Угрх.

– Да, одна из верхних конечностей отсутствует, поэтому крахран не пытается забраться на дерево. То, что за ним гонится, мне всё ещё непонятно, что-то большое, раза в три больше его самого. По деревьям лазать не способно, это в образе было понятно.

Я тихо пробормотал:

– Тварь с зачатками разума, но способная на ментальную связь – нехило гориллоиды живут.

Угрх услышал и объяснил:

– Те, кому не досталось разума, получили от природы компенсацию в виде ментальной связи. Не владеют речью, но при этом умеют общаться между собой. Примитивно, но хоть как-то. Баланс, без него никак.

– Бругар! – воскликнул, а по факту просто рыкнул Урхарер. – Гигантский бругар, так его называют люди, вот кто гонится за крахраном, либо он попросту преувеличивает. Страх, он для всех одинаков.

Харрор насторожился. Приглушённо заговорил:

– Если крахран зрелый, то ему под силу справиться с бругаром, они почти в равной весовой категории, но первый более умный и ловкий, а второй просто кусок голодного мяса, не способный на хитрости. Прёт в лоб и если не справляется с противником, то обычно погибает. Урхарер, насколько бругар большой? Передай мне образ, я хочу понять степень риска.