Достало всё, я не тряпка, а боец, прикидываться мёртвым – занятие не по мне. Решил действовать. Как же не хочется подыхать, но если придётся, то лучше с оружием в руках, а не позорно забившись в угол.

Перевернул тело урода, освобождая себя, и тут же заорал. Не вижу ничего, тру глаза, уродская кровь, налипла основательно, одной рукой не справлюсь, а вторая того, отработала своё, плеть плетью, неуправляема.

Волевым усилием заставив себя замолчать, наконец протёр один глаз и понял, что кроме меня живых в комнате нет. Стоячих живых, лежачее пространство так просто не увидишь, для этого нужно встать. Пересилив боль, поднялся, мне сейчас терять нечего, пару минут потерплю, а там уж точно всё закончится.

Два трупа, и оба мужские. Маши нет, её нет в комнате, а значит, она может быть жива. Маша жива! Это точно! Кровать в комнате такая, что под неё не заберёшься, проверять смысла нет, не могла моя ненаглядная тут спрятаться, она либо в другой комнате, либо вообще из дома убежала.

Опа, мой пистолет нашёлся, лежит на тумбочке, ждёт хозяина. Самое подходящее оружие для однорукого, но сначала оценю собственные повреждения, а затем уже буду разбираться с тем, что на улице происходит.

Долбаные любители тесаков, будьте вы прокляты и горите в аду до скончания веков, потому что я так хочу. В ключицу забит здоровенный нож, и как вытащить его, даже думать не хочу, потому что это будет больно, очень больно, дико больно и немного страшно. Да, такого со мной ещё не было. Задетая пулей вскользь левая рука чуть ниже плеча кажется сущим пустяком, даже обращать внимания не стоит, всё внимание только на ключицу и нож, что зловеще торчит из неё. Надеюсь, кости целы остались. И радуюсь, что живой! Ещё повоюю…

Маша, не сомневаюсь, что уродов завалила она, должна быть где-то рядом, нужно только найти её. Опа, а это что у нас тут такое? Так, найден третий труп, ещё один урод в чёрной одежде и с тесаком, которому не хватило удачи и который поймал пулю в нос. Любимая, я буду носить тебя на руках до скончания жизни, потому что жив благодаря тебе. Моя беременная валькирия сделала то, что должен был сделать я. Лошара порезанный – так теперь себя буду называть.

Комнаты проверил, в них пусто, кроме меня и трёх трупов, в доме никого. Ковыляю в сени, там у нас летняя кухня, там есть вода, а глядеть одним глазом уже порядком надоело. Всезнайку зову, но она игнорирует, сучка трусливая, спряталась куда-то, вечно её в нужный момент не дозовёшься. Ладно, подожду-потерплю, сейчас на первом месте другие задачи, вода почти рядом, скоро буду зрячим на оба глаза. Скоро найду Машу.

Закрыл дверь дома и тут же услышал неприятный свист, а затем понял, что мир начал крутиться. Я лечу куда-то вместе с дверью, которую сорвало ударной волной – реактивная граната бахнула внутри, прощай, уютный домик.

Слабенькая дверь веранды не выдержала удара моего тела и тоже оторвалась. Вылетел я на улицу похожим на сэндвич, вот только батон в нём заменяют двери, а беконом выступает Никита Ермаков собственной персоной, сильно намятый, но пока живой и не готовый сдаться.

От удара о землю перехватило дыхание. Потянулись долгие секунды троекратного страдания…

Кто-то отбросил доски в стороны и схватился за нож. Инстинктивно перехватил руку, не позволив вытащить его, потому что понял: пока рана закупорена, смерть от потери крови мне не грозит, а вот уже без ножа кровушка хлынет. Меня пока устраивает слегка сочащаяся рана, на боль даже внимание обращать перестал, свыкся или на грань баланса между сознанием и беспамятством вышел, но пока всё понимаю, всё осознаю.

– Ты… ты живой… я думала, что убила тебя… я стреляла и попала по тебе… – Маша, нехарактерно сильная для её комплекции, легко подняла меня, и потащила к машине, которая, невзирая на всю канитель, пока цела. И Сашкина «Ауди» тоже не пострадала, стоит рядом с «Тойотой», невредимая, Бодров будет скакать от радости.

– Маша, отпусти, я сам, прыгай в машину… – плохо понимаю, что происходит и кто в кого стреляет. Кажется, что бой повсюду, светло как днём, пожар совсем рядом, но горит не наш дом, он пожара пока избежал, хотя целым его не назовёшь, граната натворила немало, конструкция оказалась хлипкой, перекосилась вся.

«Тойота» высоковата, это проблема, сложно было забраться в салон, справился только благодаря Маше. Упал на сиденье, и всё, дальше не смог терпеть, через пару секунд вырубился…

Очнувшись и увидев Ольгу Баркову, через боль улыбнулся и сказал:

– О, Пилюлькина, рад тебя видеть! Штопай-штопай давай, ты умница, руки золотые…

Всё, это был предел, опять потерял сознание…

Стены огромного зала украшены золотом и бриллиантами. Пол отлит из серебра, в которое инкрустированы различные камни, такие как рубины, сапфиры, изумруды и прочая разноцветная дребедень, мне не известная.

В центре зала большой постамент из чёрного гранита, в середине которого стоит хрустальный трон, а на нём восседает седоволосая бабуленция, скорее всего, именуемая королевой.

– Всезнаечка, ты ли это? – поинтересовался я и начал обходить трон по кругу. – Откуда такая роскошь? В моих воспоминаниях нет ничего подобного, сама, что ли, придумала? И почему ты такая старая? Ты что, решила шкурку королевы Англии примерить? Как звать тебя теперь? Елизаветой, или что-то более креативное предложишь?

– Вообще-то я имитировала усталость… – ответила Всезнайка. – Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти…

– Ты про Харрора, что ли? – я остановился у постамента и посмотрел в слепые от старости глаза. – Он говорил, что ты держала какой-то мост, но я не думал, что он тяжёлый, во снах ведь нет веса, всё условно. Объяснишь, что это вообще было? И кстати, что-то давно не вижу Второго, он всё, того?

– Случилось то, что не могло случиться…

Второй напрашивается на взбучку, потому что не нужно появляться за моей спиной и пугать меня моим же голосом. Лёгок на помине, блин!

Обернувшись, я посмотрел на самого себя, и сказал:

– Не выглядишь уставшим, Второй. Тебя это, так понимаю, не коснулось. Объяснишь мне, что произошло и каким образом Харрор смог сохранить память?

Второй нехотя кивнул:

– Объясню, но не в такой обстановке, пусть Всезнайка уберёт этот бред, меня он раздражает.

– Бабуль! – Я подмигнул Всезнайке. – Команда дана – выполняй!

Зал рассыпался на мириады крохотных фрагментиков, которые тут же смешались, чтобы затем собраться вновь. Вот это, понимаю, обстановка, такая мне по душе!

Унылая кухня хрущёвки, древняя мебель, бутылка водки и минимум закуски на столе – места для хорошей беседы лучше не придумаешь.

Тёмная, как сажа, ночь, грязные занавески на окне и тусклая лампочка под потолком отлично справляются с обязанностями – ощущение реальности стопроцентное. И не подумаешь, что это всего лишь сон.

– Ты почему больше не бабуля? – спросил я и начал разливать водку по стопкам. – Зачем новый образ взяла?

– Соглашусь, – поддакнул Второй. – Бабка была симпатичнее. Тёща Виталика – не самый лучший образ, даже крыса, и то симпатичнее.

Поставив бутылку на стол, я хлопнул себя по лбу, потому что вспомнил, на кого походит Всезнайка. Она – точная копия тёщи моего давнего товарища Виталика, жизнь которого сложилась не очень хорошо, и он был вынужден терпеть существование в однокомнатной квартире вместе с мамой жены. Помнится, её звали Галиной. Как по батюшке, не вспомню, а может, и не знал никогда. Дама она, скажу так, не из простых. Если поставить её перед деревом и устроить соревнование, кто его быстрее сдолбит, она или стая дятлов, то можно не сомневаться – дятлам приз не светит. Виталькин мозг – то, что почти каждый день долбила его тёща.

Махнув рукой, я сказал:

– Хочешь быть тёщей Виталика, так будь ею, мне плевать. Давайте уже информацию, но и про стопки не забывайте, пейте и закусывайте, а я пас, лучше чайку себе организую.

Всезнайка и Второй выпили. Закусив квашеной капустой, вместе начали рассказывать: