Углеводородный червь имеет такое название не потому, что состоит из углеводородов, а потому что жрёт их. Встретить этого червя удавалось всего несколько раз. На людей ему плевать. Он их просто не замечает. Ползёт себе потихоньку, породу перемалывая, углеводороды ищет. А точнее – нефть. Длина у червя не сильно большая. Три сотни метров в момент растягивания. Диаметр тоже так себе, три-пять метров. Коротковат шланг, если честно.

На поверхность углеводородный червь выползает редко. Зачем непонятно. Выползет и уползёт, оставив после себя огромную пещеру. Проблема в том, что, похоже, в одной из таких пещер я и нахожусь. Только углеводородного червя не хватало.

Тойота Сурф медленно, но уверенно ползет по пещере. Чаще всего идут подъёмы, не слишком серьёзные, но всё-таки чувствительные. Иногда пещера становится прямой и словно искусственной. Совсем редко попадаются незначительные спуски. Ясно одно: пещера ведёт на поверхность.

Шок от встречи с пещерогрызом прошел. Углеводородного червя, слава тебе Господи, удалось избежать. Я окончательно убедил себя, что нахожусь в другом мире. И нет сомнения, в Ином. Ведь наш мир в сравнении с этим курорт. Никаких червей-нефтяников и жуткого вида шахтёров, специализирующихся на прогрызании камней. И это, руководствуясь энциклопедией местной фауны, только цветочки. Ягодки будут на поверхности, хотя ягодок и под землёй хватает.

Зверьки, которые не так давно мельтешили на границе света фар, появились вновь. При помощи монокуляра удалось разглядеть одного: круглый, как футбольный мяч, и такого же размера. Ни глаз, ни лап, ни каких-либо других конечностей не замечено. Одна шерсть. Коричневая и длинная. В энциклопедии о данном виде живых существ ничего не сказано. Значит, не успели изучить. Радует, что не нападают. Убивать одного в целях удовлетворения интересов я не стал. Убивать зверьё можно только в случае опасности или нужды в пропитании. Опасности нет, еды навалом. Интересы пусть удовлетворяют другие. Этот мир отнёсся ко мне лояльно, значит, буду отвечать тем же.

***

Почти два часа истекло. Из трудностей попались два особо хитрых подъёма, штурмуя с разгона которые боялся порвать покрышки на твёрдых камнях. Обошлось. Так же был пройден участок с низким сводом. Одна из канистр с топливом, торчащая вверх выше всего остального, сильно скрипела по камням. Тоже обошлось. Миллиметраж. Пещера словно для Тойоты сделана.

Еще несколько километров остались позади, и я заметил впереди какой-то свет. Выключив фары и люстру на крыше, окончательно убедился, что в нескольких сотнях метрах впереди имеется источник света. Там, на границе возможностей человеческого зрения, тьма рассеивается. Что это может быть? Неужели поверхность?

Включив фары и продолжив осторожно ехать, со временем различил горящий у стены пещеры костёр. Чуть позже взгляду предстала сидящая у костра массивная фигура, а также что-то отдалённо напоминающее лежанку, сделанную из веток и травы. Помимо всего этого, рядом с фигурой было заметно что-то похожее на рюкзак, котелок и копьё, приставленное к стене пещеры.

Сжимая автомат и будучи готовым ко всему, я остановил машину в паре десятков метров от костра. Фигура, которая показалась мне человеком, накинувшим на себя огромную шкуру не то медведя, не то другого животного, нехотя встала. Огромное такое существо, метра два с половиной ростом, с мощными волосатыми ногами и сильными, не менее волосатыми и мощными, руками. Или лапами? Голова повернулась, и на меня посмотрели два зелёных, почти человеческих, глаза. Вот только существо не человек. Существо медведь. А точнее медвлюдь. Точно такого же представителя медвлюдей я видел на одной из фотографий, которые мне показывал Василий в первую нашу встречу.

Игра в гляделки длилась почти минуту. Существо подняло руку и, указав на машину, сделало непонятный жест. Я помотал головой. Медвлюдь приложил когтистую лапу к морде и показал, что фары слепят его. Я тут же потушил люстру и фары, оставив включенными только противотуманки, потому что они не слепят. Медвлюдь удовлетворительно кивнул и махнул рукой, приглашая выйти. Подумав, решил согласиться. Всё-таки агрессией не пахнет. Вполне дружелюбное существо, как мне кажется.

Я вышел из машины, прихватив для уверенности пистолет. Костёр сложен из ровных (наколотых!) поленьев. Рядом, на небольшой кучке ещё тлеющих углей, стоит самый настоящий земной чайник. Котелок с крышкой тоже земного происхождения. Либо подарили люди, либо нашёл, либо отобрал. Есть вероятность обмена.

Медвлюдь, видимо, устав терпеть мой пристально-усталый взгляд, стукнул себя в грудь и прорычал:

– Угрх.

Скорее всего, это имя. Вот же я везунчик! Первые часы в новом мире, а уже контактирую с почти разумным существом. Или полностью разумным? Разберёмся.

Я тоже стукнул себя в грудь левой, свободной рукой и представился:

– Никита.

– Акхита, – сказал медвлюдь Угрх. – Хеловек!

– Человек, – кивнул я. – А ты, Угрх, медвлюдь?

– Эт, Акхита, неправэлн, – ответил Угрх. – Медвлюдь – хеловек назвать.

– Медвлюдями вас человеки называют? – спросил я. Речь вполне понятная. Проблему создаёт рычащее произношение.

Угрх сделал жест лапой, посмотрел в потолок пещеры и вздохнул полной грудью, в мгновение став ещё шире и выше, отчего я почувствовал себя букашкой. Рычание, страшное и злобное, покатилось по пещере, заставив меня задрожать и сильнее сжать пистолет.

Рычал Угрх секунд десять, пока в лёгких не закончился воздух. После этого он снова ссутулился и начал кашлять. Прокашлявшись, сказал:

– Так лучше?

– Намного… – опешил я, чуть не выронив пистолет.

– Человеческая речь трудная, – сказал Угрх. – Связки больно. Нужно посадить голос, чтобы говорить, как вы. Я давно не видел людей и таких, как я. Отшельник. Многое забывается.

Я впал в ступор. Почти разумный? Почти, мать вашу, разумный? Да эта громадина, похоже, поразумнее человека будет. Связки ему больно. Голос нужно посадить. Людей давно не видел. Шпарит по-нашему не хуже меня!

– Переселенец? – спросил Угрх, указав лапой на Тойоту.

Я, продолжая пребывать в состоянии транса, кивнул.

– Наш мир хороший, – многозначительно сказал Угрх. – Только опасный для вас, людей. Но и вы, люди, не лучше. Убийцы!

Я вопросительно уставился на разумного медведя. К чему он клонит?

– Не ты, Никита. Ты не убийца, я чувствую. Боишься меня, но убивать не хочешь. Страх неизвестности. Это нормально для таких, как ты. Другие люди плохие. Их много. Убивают ради забавы.

Я понял, о чем говорит медведь. Медведь говорит! Укусите меня за больное место, если я сплю!

– Да, Угрх, – с трудом сказал я. – Есть плохие люди, а есть хорошие. У вас не так?

– У нас? – удивился Угрх. – Мы не убивхать… – он прокашлялся. – Мы не убиваем ради забавы. Только в целях безопасности. Если люди нападают, то они будут мертвы. Или мертвы мы. Питание нам даёт природа.

– Вы не едите мясо? – удивился я. Зубы, которые демонстрирует Угрх, говорят об обратном.

– Всеядные, – ответил Угрх. – Плоть живых существ нам нужна, чтобы быть сильными. Проще отобрать мясо у хищника, чем добывать самому.

– А копьё тебе зачем? – спросил я.

– Оборона, – ответил Угрх.

Оборона, значит. С такими когтями и зубами можно и без копья неплохо обороняться.

– Никита, ты из дома? – неожиданно спросил Угрх.

Я кивнул. Под домом он, скорее всего, подразумевает мой родной мир. Хотя, кто его знает.

– А есть у тебя консервированная говядина?

– Есть, – ответил я, удивившись вопросу. – Ты про тушёнку, да?

Угрх начал трясти здоровенной башкой:

– Да-да, про неё. В баночках такая. Есть?

Я снова кивнул.

– А дашь одну? – не спросил, а взмолился Угрх, насколько это возможно с его видом.

Я кивнул. Тушёнки у меня много. Целая коробка. Если отдать одну, то не убудет.

Сходив в машину, я с трудом добрался до тушенки и вытащил две банки, не забыв заодно заглушить двигатель. Вернувшись, протянул обе банки разумному медведю. Довольно зарычав, он схватил тушёнку. Одна банка тут же отправилась в пасть. Мощные жевательные движения и звук сминающейся жести. За несколько секунд тушёнка была разжёвана и съедена. Следом судьбу первой банки повторила вторая.