– У него были теплые отношения с дочерью, – быстро произнесла редакторша.

– Почему вы так решили?

– Он приезжал с ней в издательство. Девочка часто жила у него. Я это знаю потому, что она подходила к телефону. Это я просто к тому говорю, что не так уж он был одинок. Наверняка имелась у него какая-нибудь женщина. Неженатый молодой мужчина, интересный, я бы сказала, привлекательный. К тому же известный писатель. Разумеется, женщина была. Насколько мне известно, пожар произошел не в его квартире, а в квартире знакомой, у которой он жил. Скажите, строго между нами… Я знаю, вы не имеете права, тайна следствия, и все такое. Неужели его все-таки убили?

Только что перед капитаном было бесполое должностное лицо, доблестно охранявшее всякие сложные секреты своей фирмы, старавшееся изо всех сил не сболтнуть лишнего, строго держать дистанцию. Существу этому не было дела до чьей-то там нелепой преждевременной смерти. Ракитин-Годунов либо кто-то еще – какая разница? «Умри ты сегодня, я завтра», – вспомнил капитан старую тюремную присказку и подумал, что женщина эта либо совершенная скотина в душе, либо что-то знает и скрывает очень тщательно.

Проявление обычного дамского любопытства выглядело почти фантастично на фоне ее ледяной выдержки, словно какая-нибудь умная железная машина вдруг взяла и почесала за ухом или высморкалась. Только что Астахова говорила как робот, а теперь в голосе ее прозвучали живые человеческие интонации она мягко улыбнулась, пожалуй, впервые за весь разговор, и красиво взмахнула ресницами.

– Работаем, – широко улыбнулся в ответ капитан, – – проверяем. Да, а как насчет подборки материалов? Нам, конечно, не так уж сложно самим разыскать все что печаталось о писателе Годунове, но не хотелось бы тратить время.

– Да вы знаете, не особенно много печаталось, – Зоя Анатольевна явно не готова была к этому вопросу, она расслабилась и не успела быстро собраться в комок, стать опять бесполым, бесчувственным должностным лицом, а потому покраснела и заерзала на стуле. Ей было неловко.

– Но у вас ведь есть пресс-секретарь, который отслеживает все материалы. Может, мне не стоит утруждать вас и просто поговорить с ним?

Несколько секунд Астахова молчала и старательно скребла длинным серебристым ногтем какую-то невидимую налипшую грязь на пластиковой столешнице. И наконец произнесла, устало и равнодушно:

– Его нет сейчас. Я вам дам номер его мобильного телефона. Объясняйтесь с ним сами.

– Он просто не успел подготовить материалы? – догадался капитан.

– Обычное разгильдяйство, – поморщилась Зоя Анатольевна, – вашу просьбу ему передали, но он, кажется, забыл. Это можно понять, у него не работа, а сплошная беготня. И мне, честно говоря, просто неловко.

– Да, я понимаю, – капитан достал блокнот. Зоя Анатольевна продиктовала номер.

Когда дверь закрылась, Астахова схватила телефонную трубку, несколько секунд подержала в руке и бросила на место. Встала, подошла к окну, проводила взглядом прямую высокую фигуру капитана и испуганно отшатнулась от окна, когда ей показалось, что он сейчас обернется. Потом достала сигарету из пачки, долго щелкала зажигалкой, не могла прикурить, потому что руки ее дрожали.

– Идиот, – пробормотала она, покачав головой. – Господи, какой идиот! Я ведь предупреждала.

Справившись, наконец, с зажигалкой, жадно затянувшись, она решительно шагнула к столу, сняла трубку и стала звонить через междугородний код, но после восьмерки было все время занято.

Прошло больше двух часов, Петя Лукьянов все не перезванивал, и Ника сама набрала его номер. Петя тут же взял трубку.

– Знаешь что, Елагина, – тихо произнес он после долгой паузы, – я не буду лезть в это дело. И тебе не советую.

– Что? – не поняла Ника.

– Что слышала. Кремировали твою первую любовь.

– Как? Когда?

– Сегодня ночью. По ошибке. Все. Я не могу об этом говорить. По телефону, во всяком случае.

– Давай встретимся.

– Слушай, Елагина, у меня двое детей.

– Я знаю. Но разве из этого следует, что ты не можешь встретиться со своей бывшей сокурсницей? Петюнь, ты ведь никогда не был паникером.

– Теперь стал.

– Если ты узнал нечто опасное, возьми и скинь эту информацию. Скинь ее мне. А я разберусь.

– Я смотрю, ты уже читала последний роман Годунова? Ты почти дословно цитируешь.

– Ты так хорошо запоминаешь тексты?

– Те, которые мне нравятся, – да. Ладно. Прости. Я погорячился. Если честно, испугался немного. Это не по-мужски, я понимаю. Говори, где и когда. Я сегодня свободен.

– Хочешь, приезжай ко мне. Или я к тебе…

– Знаешь что, Елагина, пригласи меня в хороший ресторан. Я так давно не был в ресторане, а уж женщины меня вообще никогда не приглашали. Я наглец, но пользуюсь случаем.

– Хорошо, Петюня. Какую кухню предпочитаешь?

– Ну, не хочется тебя разорять, – задумчиво протянул Петя, – я, конечно, никогда не был в ресторане «Ампир» и во многих других. Мимо проезжаю на общественном транспорте, а внутрь заглядывать не доводилось даже одним глазком. Знаешь, давай посидим скромненько и со вкусом. Пригласи меня в «Американский бар» на Маяковке.

– Разумно, – улыбнулась в трубку Ника, – часа через полтора у входа.

Это было действительно разумно. В таких местах, как ресторан «Ампир», можно запросто столкнуться с кем-то из многочисленных Гришиных знакомых. А этого вовсе не хотелось. Также не исключено, что застольные разговоры могли писаться кем угодно – от МВД и ФСБ до какой-нибудь параллельной бандитской структуры. Американский бар – место вполне скромное, демократичное, шумное.

– Можно я пока здесь побуду? – спросила Зинуля. – Видик посмотрю, музыку послушаю.

– Конечно, оставайся.

Через час, выруливая на Садовое кольцо на своей маленькой темно-синей «Тойоте», Ника с удивлением обнаружила, что за ней неотрывно следует серый «Мерседес».

– Ну здравствуйте, – пробормотала она, перестраиваясь в крайний ряд, ближе к обочине, и сбавляя скорость, – этого мне только не хватало.

Дождавшись, пока «мере» подкатит ближе, она резко затормозила у края тротуара и вышла из машины. «Мере» тоже остановился. Там сидело двое. Стасик и Костик. Молодые люди из охранной структуры, принадлежащей ее мужу. Именно они встречали ее вчера в Домодедово.

– В чем дело, ребята? – хмуро поинтересовалась она, заглядывая в салон сквозь открытое окно.

– Вероника Сергеевна, добрый день. Как вы себя чувствуете? – оба молодых человека одарили ее радостными улыбками.

– Спасибо, отлично. А вы? – сдержанно улыбнулась в ответ Ника.

– Все нормалек, – панибратски подмигнул Стасик.

– Ну и славно. Я рада, что у вас «нормалек». Зачем вы сели мне на хвост?

– Григорий Петрович приказал, – пожал пудовыми плечами Костик.

– Отменяется, – покачала головой Ника.

– Что отменяется? – спросили они хором-

– Приказ Григория Петровича.

– Не имеем права, Вероника Сергеевна, – вздохнул Стасик, – да вы не нервничайте. Вы успокойтесь. Мы ведь вам не мешаем, мы тихонечко.

Не ответив ни слова, Ника шагнула к своей машине, достала из сумки сотовый телефон, набрала код Синедольска и номер Гришиной спецсвязи, по которой он всегда сам брал трубку.

– Ника, девочка, как ты? – спросил он, ничуть не удивившись звонку.

– Гриша, скажи своим качкам, чтобы оставили меня в покое. Мне это не нравится.

– Солнышко, что с тобой? Почему ты так нервничаешь?

– Со мной все нормально. Сними охрану.

– И не подумаю.

– Гриша, как это понимать?

– Это понимать так, что ты теперь жена губернатора, и тебе по статусу полагается охрана. А чем ты, собственно, недовольна? Они тебе мешают? Или у тебя свидание? – он коротко рассмеялся, но смех получился натужным, искусственным.

– Да, Гришенька. У меня свидание, – вздохнула Ника, – и мне неловко перед молодыми людьми. Ну что они обо мне подумают?

– Да ты их не стесняйся, прелесть моя. Они думают что-либо только по моей команде. О тебе, солнышко, никогда ничего плохого. А с кем свидание?