— Митька, прекрати ерничать, — поморщилась Лена.

— Бедный Ерик, королевский шут, всегда говорил правду, — вздохнул Митя.

— За что бывал бит нещадно, — добавила Ольга.

— Слушайте, ну что вы ко мне привязались с этим комсомольцем? — Лена бросила окурок в тлеющий костер. — Нравлюсь я ему или нет, меня совершенно не касается. Это его личные трудности.

— Безжалостная ты женщина, — вздохнул Митя и лениво поднялся на ноги, — пойду я поищу несчастного влюбленного.

— Только смотри сам не заблудись, — предупредила Ольга.

— Я вам аукать буду, а вы откликайтесь, — Митя зашагал вдоль берега.

С Волковым он столкнулся минут через пятнадцать и, увидев его, обомлел.

Комсомолец шел, пошатываясь. На его светлом свитере темнели какие-то пятна. Широко раскрытые глаза смотрели прямо на Митю безумным, невидящим взглядом. Он дышал шумно и тяжело.

— Веня! Что с тобой? — выкрикнул Митя и тут только понял, что пятна на свитере — это кровь.

Волков сильно вздрогнул, глаза его стали осмысленными. У Мити за спиной послышался треск веток, через минуту рядом с ним стояли Ольга и Лена.

— Господи, Веня, вы весь в крови! Что случилось? Вам плохо? — Лена шагнула к нему, прикоснулась к его плечу.

— У меня пошла кровь из носа, — произнес он хрипло.

— Надо голову запрокинуть и что-нибудь холодное на переносицу, — Лена достала носовой платок из кармана джинсов, — подождите, я сейчас.

— Ты побудь с ним, — Митя взял у нее из рук платок, — я спущусь к реке, намочу как следует. Ольга, не стой столбом, помоги ему сесть. Он же бледный как смерть.

Ольга стояла, отвернувшись. Она с детства не переносила вида крови, ее начинало тошнить, даже когда она видела простую царапину. Лена взяла руку Волкова и нащупала пульс на запястье.

— У вас очень сильное сердцебиение, не меньше ста двадцати, — сказала она. — У вас больное сердце?

Его горячая рука поймала и больно сжала Ленины пальцы. Лена охнула от боли. Волков дышал тяжело и часто.

— Веня, вы слышите меня? — спросила Лена испуганно.

— Да, — прохрипел он, — не волнуйтесь. Со мной все в порядке. Мне просто совсем нельзя пить.

Старший лейтенант Захаров за своим рассказом не приходил. Ольга и Лена проспали до двух часов дня, но все равно чувствовали себя усталыми и разбитыми после бессонной ночи — в гостиницу они вернулись только в восемь утра и туг же рухнули на свои койки как убитые.

В начале третьего к ним в номер приплелся вялый, опухший Митя.

— А где же твой графоман? — вспомнила Ольга, когда отсели пить кофе. — Нам уезжать через два с половиной часа куда ты теперь его гениальное творение денешь?

— Может, он стучал, а мы спали, не слышали? Неудобно получилось.

— Ладно, оставишь внизу, у администратора. Напишешь записочку, — махнула рукой Ольга, — а кстати, о чем рассказик-то?

— Об убийстве.

— Детектив, что ли?

— Не совсем. Скорее психологический триллер.

— Это вы о чем? — вяло поинтересовался Митя.

— Да так, графоман пришел, рассказ принес. А Лена, добрая душа, согласилась прочитать и поговорить.

— Понятно… — Митя допил свой кофе, налил воды из графина в литровую кружку и включил кипятильник. — Интересно, что же с Волковым-то вчера случилось? — задумчиво произнес он и закурил.

— Перепил человек, — пожала плечами Ольга, — пошел проветриться, и стало ему плохо.

— А кровь на свитере откуда?

— Он же сказал, у него кровь из носа пошла, — напомнила Лена.

«Когда идет кровь из носа, она обычно есть на лице, у ноздрей, вокруг рта. А у Волкова лицо было чистым. Кровь только на свитере», — подумал Митя, но не стал говорить об этом вслух. Зачем? Ольга начнет дразнить его Шерлоком Холмсом, скажет, что он зануда или еще что-нибудь. Да и Волкова этого они никогда больше не встретят. Вот проводит он их в Ханты, и забудут они об этом странном комсомольце, будто и не было его вовсе.

— Может, в милицию сходить? — спросила Лена, закуривая. — Этот Захаров сказал, что он милиционер. Неудобно оставлять папку у администратора. Они ведь меняются часто, забудут, потеряют.

Тут раздался стук в дверь.

— Младший лейтенант Никоненко, — представился вошедший парнишка в милицейской форме и козырнул. — Тут у рас товарищ Захаров папочку оставил, просил забрать. И вот адресок, — он протянул сложенный вчетверо тетрадный листок. — Он просил, чтобы вы ему написали обязательно.

— А что случилось? Почему он сам не зашел?

— На оперативке задержался, а потом сразу на труп выехал, — объяснил младший лейтенант.

— Куда выехал? — переспросил Митя.

— На труп. Убийство. Там на окраине парка, у Тобола, девушку нашли убитую. Все, я извиняюсь, мне пора, — младший лейтенант козырнул и быстро вышел, зажав под мышкой папку с рассказом.

— Подождите, а где именно? — вскочил Митя и бросился за ним в коридор. — Лейтенант, подожди, — крикнул он в лестничный пролет, перегнувшись через перила, — где именно нашли девушку?

— Ну что ты так орешь? — придерживая фуражку, поднял голову милиционер. — Я же сказал, на окраине парка, у Тобола.

— От чего она умерла? — спросил Митя уже тише.

— Ножевое ранение в сердце. Все, парень, некогда мне. — Младший лейтенант быстро застучал сапогами вниз по лестнице.

Навстречу ему не спеша поднимался свежий, бодрый, улыбающийся Волков.

Москва, март 1996 года

У Лизы была привычка, проснувшись часов в семь утра, тихонько залезть в постель к родителям и поспать там еще часок-другой. На этот раз она спала так крепко, что даже не услышала звонка будильника, только засопела недовольно и повернулась на другой бок.

Было девять утра. На улице шел мелкий дождь, первый весенний дождь в этом году. Лена выскользнула из-под одеяла, Укрыла Лизу — пусть ребенок поспит еще полчасика. Очень не хотелось брать ее с собой в магазин, но покупать ботиночки без примерки рискованно. К тому же надо дать возможность Вере Федоровне спокойно собраться. Для нее поездка в дом отдыха на десять дней — важное и ответственное мероприятие, требующее серьезной подготовки.

Лена приняла душ, выпила кофе. К этому времени Лиза проснулась сама.

— Мы сегодня поедем в домодых? — спросила она, с удовольствием уплетая геркулесовую кашу.

— Завтра, Лизонька. А сегодня мы пойдем покупать тебе новые ботиночки и специальные игрушки, маленькие, которые удобно брать с собой в путешествие.

С кашей было покончено за пять минут, чай с молоком выпит залпом.

— Все, мамочка! Давай скорей одеваться! — радостно заявил ребенок.

Обычно одевание превращалось в беготню по всей квартире. Лиза носилась в одном сапоге, Лена пыталась поймать ее и надеть другой. Потом надо было ловить ребенка, чтобы натянуть шапку, курточку и так далее, вплоть до варежек. Это могло продолжаться и двадцать минут, и сорок. Но на этот раз Лиза дала себя одеть без всякой беготни, так вдохновила ее идея покупки специальных маленьких игрушек.

— Давай пойдем ножками! — предложила Лиза. — Я уже большая девочка.

— Лизонька, ножками мы будем идти до завтра. За несколько дней остатки снега почти исчезли, только во дворах еще чернели ноздреватые сугробы. Было приятно везти коляску по гладкому асфальту. До магазина «Товары для детей» добрались за полчаса. Лиза впервые сама выбирала игрушки, она была очень возбуждена, говорила без умолку, ей хотелось сразу все — и маленького медвежонка в клетчатых брючках, и машинку с разноцветными кубиками в кузове, и набор крошечной кукольной мебели.

Лена очень серьезно относилась к покупке игрушек. Когда ей исполнилось три года, тетя Зоя, родная сестра мамы, принесла в подарок большую, сказочно красивую куклу. У куклы были длинные золотистые волосы, закрывающиеся глаза. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что под волосами зияют огромные безобразные лысины, под кружевным розовым платьем — тряпичное белое, похожее на подушку туловище. Один глаз, закрывшись, так и не открылся больше, а пластмассовая нога тут же предательски вывалилась из своего тряпичного хилого гнезда.