– Спасибо, – Сергей загасил сигарету, встал, подошел к высокому окошку и, приподнявшись на цыпочки, открыл его.

– Да на здоровье! – широко улыбнулся Райский, проводив его взглядом. – Итак, мы с вами проговорили первый вариант. А теперь давайте уясним второй. Тот, по которому, собственно, мы и действуем. Чтобы обеспечить вам безопасность, было решено изменить внешность, снабдить новыми документами, ну и так далее. К счастью, семьи у вас нет. Единственный близкий человек, ваша мама, скончалась. Вы начинаете жить с нуля. Случай уникальный – биография новорожденного младенца и опыт командира спецназа ГРУ. Вы поняли меня наконец?

– Почти.

– Что не ясно?

– Почему этот разговор происходит сейчас, а не до пластической операции?

– Так получилось, – пожал плечами Райский, – ничего специального. Никто не собирался вас унижать, ломать. Просто сначала идея еще не созрела, я не был готов к разговору с вами, не решил, каким образом собираюсь вас использовать, но тут вмешались экстренные обстоятельства и пришлось действовать очень срочно. Мне некогда было обсуждать это с вами. А перепоручить кому-то другому столь важный разговор я не считал возможным. Однако все уже позади. Хотите посмотреть, каким вы станете, когда сойдут рубцы? – Не дожидаясь ответа, он вытащил из кармана халата несколько цветных фотографий.

Никакого всплеска эмоций изображение на снимках не вызвало. Просто лицо и все. Нормальное. Не уродливое, не слишком красивое, не умное, не глупое. Пустой макет, который может быть подсвечен изнутри чем угодно – великодушием или злобой, интеллектом или тупостью.

– Считайте, вам повезло, – весело заметил Райский, наблюдая за реакцией Сергея, – этот человек мог оказаться куда менее привлекательным, и все равно пришлось бы стать его двойником. Во всяком случае на время. Чтобы сразу внести ясность, скажу. Зовут его Станислав Владимирович Герасимов. Возраст ваш. Тридцать шесть лет. Вообще много общего. У вас отец был военным. У него – генерал ФСБ в отставке. Вы оба коренные москвичи, у вас похожий тембр голоса, одинаковый рост и, если вы немного поправитесь, будет одинаковый вес. У вас, как ни странно, одна группа крови, одинаковый цвет глаз, волос и кожи. Правда, волосы у вас поседели, а у него никакой седины, но это не проблема, сами понимаете. Придется перекраситься в пепельно-русый цвет и перенять некоторые его мелкие привычки. Например, он носит только замшевую обувь, пользуется туалетной водой от Гуччи, совсем не пьет. Много курит. Хорошо водит машину. Аккуратен, чистоплотен. Главная его слабость – женщины. Встречается сразу с несколькими. Пожалуй, это единственный вид спорта, который его увлекает. Никогда не был женат. Избегает ситуаций, требующих принятия решений. Панически боится ответственности, любой, даже за себя самого. Изнежен, инфантилен. Физически и психологически слаб. Впрочем, что я вам раньше времени голову забиваю? Это отдельный разговор. Как видите, при внешнем сходстве вы с ним совершенно разные люди. Но знаете, что вас по-настоящему роднит? – Райский сделал выразительную, долгую паузу и, приблизившись к Сергею, чуть слышно прошептал ему на ухо: – За ним охотится наш с вами общий приятель Шамиль Исмаилов.

До этой минуты Сергей сидел расслабленно, по старой спецназовской привычке опустив руки как плети, вытянув ноги, чуть приоткрыв рот. Но когда прозвучала последняя фраза, он стиснул зубы, вскинул голову, выпрямился и его опухшие глаза живо заблестели. Райский был явно доволен такой реакцией, он одобрительно улыбнулся и продолжал:

– Вы знаете, сколько сил и времени потрачено на Исмаилова. Он ускользает от самых опытных агентов, из самых хитрых ловушек. Он учился этому в Высшей школе КГБ. Смешно? Жаль, что вам пока нельзя смеяться. Шамиль Исмаилов с отличием закончил факультет диверсионно-подрывной деятельности. Он умеет срезать хвосты и уходить на дно. У Исмаилова совершенно неопределенное лицо. Вы сами знаете, у него нет никаких особых примет. Он не похож на кавказца. Стоит ему изменить какую-нибудь деталь в своей внешности, и он становится неузнаваем. Но, думаю, вы, майор, узнаете его в любом камуфляже и даже в темноте, с завязанными глазами. И в этом тоже есть определенная уникальность. Если кто с нашей стороны и видел Исмаилова так близко, то не выбирался живым. Верно?

Сергей молча кивнул.

– Я проанализировал все известные мне попытки захвата и ликвидации Исмаилова и проследил четкую закономерность, – продолжал Райский, – кто бы ни планировал очередную операцию, ГРУ, МВД или наше ведомство, всякий раз он легко исчезает. За ним охотятся в Чечне, а он в это время преспокойно разъезжает по Москве в шикарных иномарках, ужинает в самых дорогих ресторанах. Его пытаются захватить в Москве, а он загорает на Кипре. Десятки агентов в сотрудничестве с Интерполом и местной полицией расставляют для него ловушки за границей, в аэропортах, а он уже в Грозном, и никто не знает, как там его найти. О нем говорят, что у него, как у кошки, девять жизней, что он имеет контакт с инопланетянами, которые ловко, незаметно, а главное, вовремя переносят его из одной географической точки в другую. На самом деле все просто. Никакой мистики. У Исмаилова есть свои люди в силовых структурах, на самом верху. Более того, у него есть серьезнейший компромат на своих тайных союзников, и они знают, в случае его смерти этот компромат станет достоянием общественности. Я хочу вскрыть нарыв. Мне надо взять его живым, мне надо, чтобы он начал давать показания. Его охота на Станислава – это шанс.

– Охота? – тихо переспросил Сергей. – Почему же Исмаилов до сих пор не сумел убить его? Так хорошо охраняют?

– В том-то и дело, что нет. Тут совершенно особая, уникальная ситуация. Единственный и главный мотив Исмаилова – личная месть. Станислав пытался ухаживать за его любовницей, но, потерпев неудачу, распустил сплетню, будто это она вешалась ему на шею. Исмаилов со своим свирепым восточным темпераментом страшно избил девушку, изуродовал ей лицо, а потом узнал, что она перед ним чиста, что Станислав оклеветал ее.

– Между прочим, он довольно паскудный тип, этот ваш Станислав Герасимов, – тихо пробормотал Сергей.

– Ну да, – кивнул Райский, – наш друг Исмаилов тоже так считает. Было одно неудачное покушение, но затем последовали события совсем другого рода. Он играет с жертвой, дразнит, сводит с ума. Рано или поздно ему захочется насладиться плодами своих усилий и посмотреть на Станислава собственными глазами. Но на месте слабого, беспомощного, сломленного человека окажетесь вы.

– А если не захочется?

– Тогда мы попробуем пробудить в нем это желание, – Райский снял очки и подмигнул, – он любит красивые, театральные эффекты. Если бы он хотел просто убить Станислава, то давно бы сделал это. Но у него явно другой интерес. Знаете, существует версия, будто серийные убийцы, выполнив определенную программу, чувствуют, что должны остановиться. Но сами не могут и подсознательно стремятся в ловушку.

– Да, я где-то читал об этом. Но не верю. К тому же Исмаилов не маньяк, а террорист, – возразил Сергей.

– Ну разница не столь велика, – тонко улыбнулся Райский, – главное, что Исмаилов дает вам шанс довершить боевую операцию, которая провалилась не по вашей вине. Вы возьмете его живым. У нас осталось еще множество деталей, но и времени вполне достаточно. Ваше лицо заживет не ранее чем через пару недель. Разумеется, не надо объяснять, что разговор этот должен остаться строго между нами.

– Разумеется, – эхом отозвался Сергей.

Ровно в полдень тишину горной деревни на греческом острове Корфу разорвал рев мотора. Мотоцикл остановился на крошечной площадке под старой высохшей оливой. Мужчина лет тридцати, невысокий, крепкий, совершенно голый, если не считать грязных белых шорт, снял шлем, зашел в кафе, уселся за столик на узкой веранде и закурил.