– Послушайте, я не понимаю, зачем вы все это мне говорите? Какие слухи? Какой роток?

Гость медленно отступал в прихожую, продолжая говорить и улыбаться. Поставил на пол портфель. Снял с вешалки свой плащ, надел перчатки, взял портфель, открыл дверь. Старый учитель стоял посреди комнаты, смотрел на него. Бормотание гостя доносилось издалека, сквозь шум в ушах и быстрый стук сердца.

– Я просто считал своим долгом предупредить, из уважения к вам. Всего доброго, берегите себя.

Дверь хлопнула. Борис Александрович продолжал стоять еще несколько мгновений, пока приступ астмы не заставил его броситься в ванную за баллончиком.

– Ольга Юрьевна, в средствах массовой информации постоянно пишут о том, что в двадцать первом веке количество серийных убийц будет расти. Что вы можете сказать по этому поводу?

– Миша, давайте сначала определимся с терминологией. Серийный убийца – слишком широкое понятие. Любые многоэпизодные убийства, совершаемые одним лицом или группой лиц, в условиях неочевидности, можно назвать серией. Заказные убийства, ограбления – это тоже серии.

– Значит киллер – это серийник?

– Серийник. Но не маньяк. Хотя тут нет четких границ. Наемный убийца может получать острое удовольствие от своей работы, вполне сравнимое с сексуальным экстазом. Точно так же и грабитель. Кстати, сексуальное насилие иногда сочетается с ограблением. Которая из мотиваций для преступника главная, определить трудно. Отнять имущество. Отнять жизнь. Унизить. Изуродовать. За этим стоит прежде всего зависть, ненависть к другому человеку, который обладает чем-то, чего нет у тебя.

– То есть все маньяки – завистники?

– Да. Как и все убийцы, начиная с Каина. Убийство – крайняя, последняя степень зависти. А зависть из всех мотиваций – самая древняя.

– Нет, погодите, но ведь известно множество случаев, когда жертвами становятся проститутки, пьяницы, наркоманы, отбросы общества, а убийца оказывается вполне благополучным человеком, стоящим значительно выше жертвы на социальной лестнице. Чему же тут завидовать?

– У них другая логика. Не наша. Они завидуют самой жизни, таинственной энергии, которой им постоянно не хватает. Понимаете, психопат не чувствует себя достаточно живым, когда не убивает. А выбор жертв из низших слоев общества в большинстве случаев объясняется вполне банально. Легкость, доступность, безопасность. Проститутки – едва ли не самая беззащитная категория граждан. Их проще убивать. Остаться наедине с незнакомым человеком и позволить ему делать с собой что угодно – это особенность их профессии. Часто они живут в чужих городах, вдали от родственников. Если проститутка исчезает, ее не ищут, идентифицировать тело трудней. Кстати, в американской криминологии существует теория, что любой мужчина, регулярно покупающий проституток, скрытый психопат, или, как они это называют, социопат. Он склонен к насилию, к доминированию. С нормальными женщинами он чувствует себя неуверенно, боится проявить слабость, не переносит критики.

– Круто. Впрочем, в этом что-то есть. Ну ладно, а как же маньяки-миссионеры? Те, которые считают, что очищают общество от грязи?

– Идея миссионерства является так называемой заместительной мотивацией. Кстати, так же как ограбление. На первом месте всегда само убийство, экстаз. А корысть или миссия очищения общества – это вроде уважительной причины. Психопаты, как правило, мегаломаны, то есть страдают манией величия и хотят выглядеть красиво в собственных глазах. Ограбление как заместительная мотивация встречается у преступников, выросших в уголовной примитивной среде. В блатной иерархии насильник всегда стоит значительно ниже вора, грабителя. Насильников опускают. Грабителей уважают. Корысть и прагматизм считаются признаком ума. А вот миссионер почти всегда происходит из интеллигентной среды, имеет высшее образование. Ему хочется казаться бескорыстным, возвышенным существом. Но и тот, и другой убивают ради убийства. Возможно, только это их и объединяет.

– То есть как – только это? Все-таки существуют какие-то типологии, во всяком случае, на Западе.

– Существуют постоянные попытки создать типологии, но каждый раз реальность опровергает очередную теорию. Как только криминологи и психиатры делают вывод, что маньяк обязательно молодой человек, что склонность к жестокости проявляется еще в детстве, тут же появляется убийца лет пятидесяти, а то и шестидесяти. У нас в России известен случай, когда человек начал убивать и расчленять трупы в шестьдесят пять лет. До этого был здоров и социально адаптирован, все, кто его знал, говорили, что он добрый, мягкий, застенчивый человек. Версии трудного детства, психических травм, травм черепа тоже оказываются блефом. Попадаются маньяки, у которых в детстве все было хорошо и никаких травм. А с другой стороны, миллионы людей с травмами, с тяжелым детством живут себе и никого не трогают, не становятся маньяками. Да вообще, о какой типологии, о какой теории мы говорим? Совсем недавно в Вологде психопат изнасиловал и убил восьмилетнюю девочку. Его нашли и взяли уже через несколько часов. Знаете, почему? Он только что вышел из заключения. Сидел за изнасилование трехмесячного ребенка и был выпущен досрочно, за примерное поведение.

– Замечательно! Слушайте, а те, кто его выпустил, они, по-вашему, нормальные люди, не маньяки? Я бы их судил и изолировал от общества.

– Думаю, в этом случае виноваты не конкретные люди, а система. Впрочем, система состоит из людей. Кто-то принял решение, поставил подпись.

– А в итоге погибла восьмилетняя девочка. Ужас, вообще, да? Ну ладно, теперь давайте посмотрим сюжет, который подготовил наш корреспондент.

Миша расслабленно откинулся на спинку кресла. Свет перестал бить в глаза, засветился большой экран. Клип Качалова «Котенок, не грусти!» показали почти целиком. Затем появились увеличенные фотографии обнаженного трупа девочки. В ней трудно было узнать маленькую героиню клипа. Голос корреспондента за кадром рассказал, как и в каком виде ее нашли, на экране мелькнула девушка-свидетельница, несколько уже знакомых кадров из утренних криминальных новостей. Бледное лицо Димы Соловьева, взмах руки перед камерой, тихое сиплое: «Без комментариев! Пожалуйста, не мешайте работать».

Потом замелькал монтаж из любительского видео. Жене Качаловой шесть лет, семь, десять. Мама, высокая худая блондинка модельного типа. День рождения. Большой плюшевый медведь. Торт со свечками. Певец-отец в широких трусах и кепке, кривоногий, маленький, с выпуклой птичьей грудью и тонкими, как ветки, предплечьями. Какая-то шикарная дача, мангал, шашлыки, бассейн. Еще одна блондинка с грудным младенцем на руках, уже не мама Жени, следующая жена певца, но похожа на предыдущую, как родная сестра.

Студия звукозаписи, Женя в наушниках у микрофона, улыбающееся лицо отца, фрагмент песни. Опять фотография обнаженного трупа. Голос корреспондента за кадром:

– Ее невозможно представить мертвой. Ее знает и любит вся страна. Сколько замечательных песен она могла бы спеть?

– Это, конечно, некоторое преувеличение, – прошептал Миша, – отец не очень хотел, чтобы она пела. Клип только один, и там она не поет.

В кадре появилась молодая строгая сотрудница пресс-центра ГУВД, произнесла несколько общих обтекаемых фраз.

– Класс, да? – шепотом прокомментировал Миша. – Проговорила полторы минуты и не сказала вообще ничего.

Голос корреспондента:

– По этическим соображениям мы не стали снимать родителей Жени. Они только что потеряли ребенка, лучше их сейчас не трогать. Мы также не обратились за комментариями к друзьям Жени, к ее одноклассникам и учителям. Они пока не знают, что Жени нет больше, для них какое-то время она останется живой. За последние годы мы все слегка отупели, слишком много вокруг нелепых, неожиданных смертей. Разгул терроризма, авиакатастрофы, стихийные бедствия. На этом фоне гибель одной маленькой девочки кому-то может показаться пустяком, каплей в кровавом море. Но давайте останемся людьми. Каждая жизнь бесценна. Убийца Жени Качаловой пока на свободе. Не исключено, что Женя не первая и не последняя его жертва. Наша программа будет самым внимательным образом следить за расследованием.