Почти не надеясь на удачу, майор сам лично решил понаблюдать за ревнивой дамой, посмотреть, что она будет делать дальше. Сидя в своем неприметном «жигуленке» у шикарного девятиэтажного дома на Мещанской улице, в котором находилась городская квартира Волкова и Градской, майор уже задремал было, когда увидел, как выкатывает из подземного гаража синий «Вольво» Регины Валентиновны. Была мокрая, мрачная полночь. Иевлев проснулся, встрепенулся и осторожно поехал следом.

В темноте Гоголевского бульвара майору в потрепанных джинсах и старой лыжной куртке было совсем несложно сыграть роль поддатого бомжа.

У Регины Валентиновны было вовсе не любовное свидание в начале первого ночи на Гоголевском бульваре. В отличие от своего легкомысленного супруга, она занималась делом. Чтобы понять, каким именно, Иевлев переключился на мужчину, лицо которого в неверном свете огонька зажигалки показалось ему смутно знакомым. Но мужчина был не лыком шит. Он рванул в арбатские переулки, стал быстро вилять по подъездам и проходным дворам, мелькнул в последний раз у станции метро «Арбатская», которая уже закрывалась, почти кубарем слетел вниз по эскалатору. Иевлев успел увидеть, как последний поезд увозит в неизвестность парнишку лет тридцати, среднего роста, в коричневой кожаной куртке, стриженного бобриком, по-военному.

Ночной собеседник Регины Валентиновны Градской бегал быстро, центр Москвы знал как свои пять пальцев, и был таков. А майор Иевлев, возвращаясь к своему «жигуленку», мучительно старался вспомнить, где же раньше видел он этого парня, и видел ли вообще…

В Тюмени весна и не думала начинаться. Шел снег, крупный, мягкий, он падал на утренний сибирский город и не таял. В Москве была хоть грязная и холодная, но весна.

Лене почему-то стало грустно. Она не любила зиму, и вот в нее пришлось вернуться. Поеживаясь в кожаной куртке, слишком легкой для минус пяти градусов, Лена пыталась поймать машину на площади перед тюменским аэропортом. Майкл восторженно оглядывался по сторонам.

— Ну скажи, изменилось здесь что-нибудь за десять лет? — спрашивал он. — Ты помнишь, когда прилетала сюда в последний раз? Это ведь было еще в советское время?

— Майкл, давай сначала доедем до гостиницы, — умоляюще повторяла Лена.

Машин было много, но, вероятно, их маршруты строго распределялись местной мафией. Одни шоферы почему-то отказывались ехать к гостинице «Тура», другие заламывали такие запредельные цены, что Лене не хотелось пользоваться их услугами из принципа. Усталая и продрогшая насквозь, она все-таки не могла допустить, чтобы Майкл выкидывал на Дорогу сто долларов. Нельзя поощрять бессовестных мерзавцев, которые каким-то бандитским чутьем угадывали в веселом бородатом старикане богатого иностранца. Нельзя, даже если зубы стучат от холода.

— Почему ты отказалась от этой машины? — спросил профессор. — Это уже четвертая!

— Там сидят двое и требуют сто долларов. Во-первых, опасно, во-вторых, дорого.

— Лена, ты уже синяя от холода. Что я буду делать, если ты простудишься? — покачал головой Майкл. — Пусть сто долларов, я хочу в гостиницу!

Рядом с ними остановился неприметный «Москвич». Кроме шофера, молодого худенького очкарика, в салоне никого не было.

— Гостиница «Тура», — устало сказала Лена.

— Садитесь, — кивнул шофер.

Лена и Майкл сели на заднее сиденье, и, только когда выехали на шоссе, ведущее к городу, Лена спросила:

— Сколько?

— Полтинничек дадите? — улыбнулся шофер в зеркало заднего вида.

— Полтинничек дадим, — улыбнулась в ответ Лена.

— Из Москвы, что ли? — осведомился разговорчивый водитель.

— Из Москвы.

— А дядечка этот — иностранец? — Шофер чуть понизил голос и подмигнул в зеркале.

— Американец.

— Что, по делу? Или частный тур? Решил на старости лет русскую Сибирь посмотреть?

— По делу. Он ученый, историк.

— Да, сразу видно, что профессор. А вы при нем, значит, переводчица?

Лена кивнула и стала смотреть в окно, на наплывающим заснеженный город, в котором не была четырнадцать лет. Она наконец согрелась — шофер включил печку в машине, Майкл задремал, откинув голову на спинку сиденья. Он хоть и бодрился, но тоже устал от долгого ночного перелета.

Город несильно изменился за эти годы. Все те же серые панельные хрущобы, только красные коммунистические плакаты сменились рекламными щитами, такими же, как в Москве, в Петербурге, в Нью-Йорке и во всем мире. Жизнерадостные люди призывали пить кока-колу и растворимый аспирин, жевать жвачку без сахара, курить «Мальборо» и покупать обувь фирмы «Салита». Если ты будешь все это делать, то станешь таким же красивым и счастливым, как человек с рекламы…

Конечно, появились коммерческие ларьки. Иномарки иногда мелькали в толпе автомобилей, кавказцы в дубленках и приспущенных широких штанах крутились мрачными стайками у магазинов, ресторанов и кафе, которых стало значительно больше.

— Надолго в наши края? — спросил шофер.

— Дня на два-три, — ответила Лена.

— А потом?

— Потом Тобольск и Ханты-Мансийск.

— Большая у вас программа. А улетать будете из Тюмени?

— Откуда же еще? — пожала плечами Лена.

— Слушай, — шофер легко перешел на «ты», — вам ведь все равно машина понадобится, чтоб по городу ездить. Давай я вас повожу куда нужно и потом, когда вернетесь, в аэропорт доставлю. Это дешевле выйдет, чем каждый раз такси ловить.

Лена внимательно вгляделась в узкое, приятное лицо, отражавшееся в зеркале. А ведь она действительно не подумала о машине. Если таксисты и частники каждый раз, угадывая в Майкле иностранца, будут заламывать дикие цены, то профессор на этой поездке разорится. Майкл хоть и состоятельный человек, но не миллионер. А в парнишке нет ничего неприятного, пугающего. Он не похож на бандита. И город знает хорошо.

— А сколько будут стоить твои шоферские услуги?

— Как наездим, — улыбнулся он, — много не возьму, ты за кошелек своего профессора не беспокойся. У меня совесть есть. Тебя звать-то как?

— Лена.

— Очень приятно. А я Саша. Телефончик мой домашний запиши.

Лена достала блокнот и ручку из сумки, он продиктовал номер.

— На сегодня у вас какие планы?

— Отдохнем немного в гостинице, пообедаем, потом пойдем гулять по старому центру.

— Так, может, я вас лучше повожу по центру-то? Я город хорошо знаю, родился здесь.

Майкл тем временем проснулся, сладко зевнул и спросил, о чем беседа. Лена изложила ему предложение шофера Саши.

— Отлично, — обрадовался Майкл, — этот парень не похож на бандита. А мне интересно поговорить с коренным сибиряком. Спроси, кто он по специальности.

— Я работал инженером на деревообрабатывающем комбинате, — охотно сообщил Саша, — но зарплату задерживают месяцами и платят копейки. А у меня семья, ребенок маленький. Вот и кручусь теперь, подрабатываю чем Бог даст. В основном калымлю. Или калымю? Ты вот переводчик, с высшим гуманитарным образованием. Как правильно?

— Не знаю, — улыбнулась Лена, — это ненормативная лексика.

— Ненормативная, — кивнул шофер, — грубая и жаргонная лексика. Как хочешь, так и склоняй. А вот вопрос на засыпку: что оно обозначает, это словечко, и откуда произошло?

— От татарского «калым», выкуп за невесту. В русском обозначает незаконные поборы и взятки. Так что калымщик в исходном смысле скорее рэкетир. А ты, Саша, занимаешься частным извозом — если я не ошибаюсь.

— Не ошибаешься, — рассмеялся Саша, — а на досуге люблю кроссворды разгадывать. Вхожу в небывалый азарт. Поэтому и набираюсь эрудиции у пассажиров. Про запас, так сказать. Вдруг пригодится? А заодно и память тренирую. Но вообще-то, стал я уже подумывать, а не переквалифицироваться ли мне в калымщика-рэкетира? Совсем заела местная мафия, дышать не дает, особенно в аэропорту и у гостиниц… Местные на такси не ездят, только приезжие.

Остаток пути Майкл оживленно болтал с шофером Сашей. Лена переводила.