– Ну давай посмотрим, что у нас получилось.

Ика сначала не поверила своим глазам. По телевизору показывали откровенную порнуху. Она, конечно, знала, что показывают всякое, но такого представить не могла. Взрослый мужик и девочка лет четырнадцати.

– Это что? – спросила она Марка.

Он засмеялся и остановил картинку. Она поняла, что это никакой не телевизор, а видео. Марк продолжал смеяться.

– Слушай, он похож на тебя! – закричала она и выхватила пульт.

– А она – на тебя! – закричал он, подергиваясь от смеха.

До нее наконец дошло. Она выключила телевизор, вскочила, побежала в ванную, но тут же вернулась и влепила Марку пощечину. Он, все еще смеясь, схватил ее за руки, стиснул запястья, притянул к себе.

– З-зачем? К-как ты мог? Гад! Предатель! – бормотала Ика, извиваясь, отворачиваясь от его поцелуев.

Но скоро замолчала. И тогда, в первый раз, и потом он умел заставить ее молчать. Через десять минут она опять почувствовала себя счастливой бабочкой. А бабочки не издают никаких звуков, только легонько шуршат крыльями.

На следующий день он отнес распечатку романа в издательство. А вечером они вместе с лысым ужинали в дорогом ресторане. Лысого звали Гарик. Он долго рассыпался в комплиментах, причмокивал и качал головой, разглядывая Ику.

– Ну, слушай, супер!

Ика сама с удовольствием разглядывала себя в ресторанных зеркалах, улыбалась, сверкая красивыми зубами, ровными и белоснежными. И говорила, не заикаясь, спокойно, мягко, как будто пела.

– Что ты хочешь сказать, ну? – Дядя Мотя наклонился к ней совсем близко, держал за подбородок, заглядывал в глаза, а она все повторяла:

– Же… Же…

Она многое хотела сказать, но могла произнести лишь первый слог имени.

Только что ей объяснили, как маньяк убивал Женю. Дядя Мотя говорил так подробно, словно сам присутствовал при этом. И еще ей показалось, что он получает удовольствие от этих подробностей. Он щурился и облизывал губы.

Ика видела ночной лес, слышала близкий гул трассы, чувствовала руки, которые сдавливают шею, и задыхалась.

Тома принесла ей воды. Вова предложил сигарету. Дядя Мотя объяснил, что на самом деле они пришли сюда из-за Жени, они хотят найти того ублюдка, который ее убил. Он – маньяк, и не остановится на этом, а милиция его ни за что не поймает. Полтора года назад он уже убил троих ребят, которые снимались в порно. Убил точно так же, как Женю.

– Ты понимаешь, как тебе повезло, девочка, что мы появились здесь раньше милиции? Ты совершеннолетняя, тебя могли бы запросто привлечь сразу по нескольким статьям. Твоего Марка им еще искать и искать, а ты – вот она, готовенькая, им бы только галочку поставить, сама знаешь, в милиции сплошная коррупция, телевизор смотришь иногда.

Она его почти не слышала. В ушах у нее возник насмешливый голос Марка: «Может быть, он тебя убьет, но бить не станет».

Марк сказал это Жене, когда отправлял ее к новому клиенту.

Первая их встреча была в квартире-гостинице. Женя потом говорила, что он какой-то жуткий. Ни фига не может, полнейший импотент, но хуже его она еще никого не встречала. Он как будто не человек, а робот.

– Ну и ладно, расслабься, – сказал ей Марк.

Женя не хотела ехать на вторую встречу. Ей было страшно. Тем более что этот робот собирался везти ее куда-то за город. Но Марк уговорил. Пообещал, что заплатит в двойном размере.

– Пойми, он хочет именно тебя, и больше никого. Это любовь, дура! Надо ценить высокие чувства.

Женя в итоге согласилась, но не из-за денег. После того как Марк поместил на своем сайте картинки и клипы, где были видны лица, Женя больше всего на свете боялась, что Марк отправит по электронке какую-нибудь из этих картинок ее папе, или на сайт ее школы, или придурку Вазелину, в которого она почему-то влюбилась, за которого собралась замуж.

Марк в качестве последнего аргумента напомнил ей, что запросто может сделать это.

Да, Женя встретилась с этим последним клиентом именно вечером в воскресенье. Дядя Мотя сказал, что в ночь с воскресенья на понедельник ее нашли в лесу, в двадцати километрах от МКАД.

Ика крепко зажмурилась, глубоко вдохнула, задержала дыхание, а потом хрипло и четко произнесла:

– Ж-женя была с ним в к-квартире, где камера. Он есть на к-кассете, если т-олько Марк не успел з‑абрать.

– Вы увидели Женю Качалову на рекламной картинке порносайта Марка Молоха, – медленно произнес следователь, – и вот так, сразу, ее узнали?

– Да. То есть нет. Я сначала не поверил своим глазам. Мне никогда прежде не приходилось сталкиваться с такими вещами. Я имею в виду детскую порнографию. Я всю жизнь работаю с детьми, учу их русскому языку и литературе, и мне трудно представить, что детей можно использовать вот так. Понимаете, это все равно, что убийство. Они там, на картинках, похожи на мертвых, и Женя, моя ученица, маленькая девочка, в этом кошмаре. Компьютер завис, я что-то не то нажал, и картинка никак не убиралась с экрана. Это, безусловно, была Женя. Позже я имел возможность убедиться, что не обознался.

Старый учитель старался говорить четко, излагать только факты и никому не навязывать своих эмоций. И все равно не получалось. Он путался, краснел, покашливал. Соловьев иногда перебивал его короткими вопросами.

– Вы не спросили Женю, куда она спешит, кто ждет ее в машине?

– Нет.

– Почему?

– Я нервничал, у меня начался приступ. Да и не сказала бы она мне правду, я уверен. Она только повторяла, что я обознался, и тоже очень нервничала.

У следователя зазвонил телефон. Он извинился, встал, отошел к шкафу, коротко тихо поговорил и передал трубку молодому оперативнику.

Толстый майор придвинул свой стул поближе к Борису Александровичу и спросил:

– Как долго вы потом сидели на лавочке?

– Наверное, около часа или больше. Я боялся встать. Мне было очень плохо. Думал, упаду по дороге. Но мимо шла какая-то женщина. Она проводила меня до подъезда.

– Какая-то женщина, – Завидов покачал головой, – имени, конечно, не знаете.

– Нет. Я хотел спросить, как ее зовут, но не решился, мне было очень плохо.

– Откуда у вас эта заколка?

– Я нашел ее у себя дома, на полке, за книгами.

– Вы живете один?

– Да. Жена умерла. Сын в Америке.

«Зачем он спрашивает? Они наверняка успели это выяснить. Он, этот толстый майор, постоянно меня сбивает и путает».

– Борис Александрович, как вы думаете, каким образом к вам попала эта заколка? – подал голос следователь.

– Ко мне иногда приходят домой ученики, я занимаюсь с ними дополнительно. Какая-нибудь девочка могла забыть. Я нарочно принес в школу, чтобы спросить, чья это заколка.

«Неужели Женина?» – подумал он.

И тут же в мозгу у него живой тонкий голос прокричал: Не лезьте ко мне никогда, старый педофил!

Молодой оперативник попрощался и быстро вышел.

– А еще какие-нибудь вещи ученики забывали у вас? – опять встрял злобный толстяк.

– Да. Случалось. Тетради, ручки. Разные мелочи.

– Женя Качалова тоже приходила к вам домой на дополнительные занятия?

– Да. Но это было давно. Осенью. Послушайте, я все никак не могу сказать вам самое важное. Дело в том, что ко мне случайно попал дневник Жени. Она вела его в обычной школьной тетради и перепутала, сдала вместо сочинения. Я узнал об этом только вчера, в понедельник, уже после нашей встречи. Его очень трудно прочитать. Ужасный почерк.

– И вы не прочитали? – спросил майор Завидов.

– Нет, почему? Мне удалось. Я разбираю любые почерки. Это у меня профессиональное.

– О чем там речь?

– Я не могу так, в двух словах. Надо подробно. Это правда очень важно. Там о порнографе, о каком-то певце, в которого она влюблена, от которого…

– Подождите, – перебил его майор, – интересно получается, как много у вас оказалось вещей убитой девочки. Заколка, дневник, и все случайно. А потом вдруг явился странный человек, который представился дядей. И вы, наверное, отдали ему дневник.