Он открыл шкаф в спальне, достал последнюю чистую рубашку. Надо жениться не на экстерьере, а на женщине, которая будет стирать и гладить тебе рубашки.

— Куда это ты намылился, скотина? — Красотка лимитчица возникла на пороге. — По бабам небось пошел, ка-азел вонючий.

Он нее явственно пахло перегаром.

Надо жениться на женщине, которая никогда, ни при каких обстоятельствах не будет напиваться и вот так разговаривать.

Были мягкие июньские сумерки. Стены домов впитали за день солнечный свет, и теперь, когда солнце садилось, улицы как бы светились изнутри.

Стас направился к метро. Он не сомневался. Вера Салтыкова сейчас дома. А где же ей еще быть? Нет, он не принял пока никакого определенного решения. Ему просто надо было убедиться, что все в порядке.

Нет у нее никого, кроме Стаса. Он для нее — единственный. А если и начинают иногда за ней волочиться другие, так ему стоит лишь свистнуть, пальчиком поманить…

По дороге он купил одну большую нежно-розовую розу. С деньгами у него в последнее время было плохо, на букет раскошелиться не мог. Но один цветок — это так элегантно. Он вообще редко баловал Веру цветами. Она должна быть счастлива несказанно.

В подъезд он вошел вместе с какой-то бабулькой. Не пришлось набирать номер квартиры на домофоне, он позвонил сразу в дверь.

— Стас? — услышал он Верочкин голос. Казалось, она размышляет, открывать или нет. Это что-то новенькое.

— Веруша, ты, может, впустишь меня? Замок щелкнул. Дверь открылась. Он обнял ее, нежно поцеловал в висок. От нее пахло духами «Лу-лу», он хорошо знал этот запах. Зачем она надушилась дома? Одета совсем не по-домашнему, длинная юбка из светло-бежевого шифона, тонкая шелковая блузка без рукавов мягкого кремового цвета. Все очень красиво, все в нежных пастельных тонах, которые так идут к светлым волосам и глазам.

Ирландский сеттер Мотя запрыгал, завилял хвостом. Он всегда радовался Стасу.

— Я очень соскучился. Ты одна? Мама дома? Она отстранилась, сняла его руку со своей талии.

— Стас, я…

— Только не говори, что ты страшно занята, и не держи меня в прихожей. Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла какая-то резиновая.

— Я не одна, Стас.

— Значит, мама дома?

— Нет.

— А где? — глупо спросил он, словно его волновало, где может быть строгая Надежда Павловна, когда ее дочь не одна…

— Мама поехала с Соней к зубному. У Сони как-то сложно режется коренной зуб, молочный еще не выпал, там все воспалилось… Стас, я выхожу замуж.

Она произнесла это так внезапно, что он не понял сначала, как бы упустил последнюю фразу.

— А, Татьяна опять подбросила тебе Соню? Так что у нее с зубом?

И тут он почувствовал затылком чей-то неприятный взгляд. Кто-то смотрел на него из комнаты, молча и тяжело. Понятно кто… До Стаса дошло наконец, но верить не хотелось.

— Ну, так познакомь меня… Я все-таки не чужой человек, — промямлил он, и опять лицо растянулось в дурацкой резиновой улыбке.

— Хорошо, — кивнула Вера, — проходи. Сейчас я сварю кофе.

Он шагнул к кухне. Внезапно перед ним возник невысокий прямой мужчина с короткими русыми волосами.

— Познакомьтесь, это Федор, это Стас…

Стас машинально протянул руку. Последовало холодное рукопожатие. Но что-то странно знакомое было в этом обычном, вполне приятном лице. Нормальный мужик, немного за тридцать, короткая стрижка, крепкие, но не накачанные плечи. Где-то Стас уже видел его. Глаза нехорошие. Очень холодные и внимательные. Впрочем, он, конечно, пристрастен. С какой стати этот парень ему должен быть симпатичен? Неужели Верочка и вправду выходит замуж? Но почему так быстро? Ведь еще неделю назад никакого Федора не было. И не пахло никаким Федором.

Всего неделю назад он пришел к Верочке, и она была, как всегда, его Верочкой… сначала перевела для него рекламные тексты, потом они занимались любовью. Откуда он взялся, этот Федор? Почему именно сейчас, когда у него, у Стаса, все так плохо и ему позарез нужна Верочка?

Они сидели на кухне, пили кофе и молчали. Стас достал сигареты, предложил Вере, она кивнула, вытянула сигарету из пачки, и Стас заметил, что ее рука немного дрожит.

«Волнуется не меньше, чем я, — подумал он, — для нее это совершенно непривычная ситуация. А этот спокоен, глаза холодные… Где же я его видел? Может, спросить?»

Он протянул пачку Федору. Тот отказался. Молча покачал головой.

— Вы не курите?

— Нет.

— Простите, Федор, мы с вами раньше нигде не встречались? У меня плохая память на лица, мне кажется…

— Нет.

Стас чувствовал себя идиотом. Надо было встать и уйти.

А этого Федора никак не назовешь интеллигентным человеком. Вот сейчас цыкнет зубом и скажет:

«Слышь, мужик, па-айдем, выйдем!» Еще и морду набьет. Такой может… А что, если Верочка решила выскочить замуж за первого встречного, ему, Стасу, назло? Если так, то не все потеряно. Она ведь любила его пятнадцать лет. А этого знает не больше недели.

— И когда свадьба? — спросил он, глядя на Веру.

— Федор сделал мне предложение только сегодня, — Вера покраснела, полчаса назад.

Она не могла отшутиться или соврать что-нибудь. Она, как всегда, говорила правду. И Стас вдруг ясно понял: не любит она этого Федора, он появился в ее жизни совсем недавно и случайно. Может, он вообще какой-нибудь авантюрист? Может, ему, как красотке лимитчице, нужна жилплощадь и прописка? Ведь у Верочки неплохая двухкомнатная квартира в центре.

«Надо напрячь память и вспомнить, где я мог видеть его? Случайно встречались? Но знакомы не были… А почему тогда я запомнил? У меня ведь плохая память на лица».

— Значит, я опоздал на полчаса, — задумчиво произнес он.

— На пятнадцать лет, — еле слышно ответила Вера. Федор сидел молча, словно изваяние, и смотрел на Стаса своими неприятными серыми глазами. Под этим взглядом было зябко.

— А вы, ребята, вовсе не похожи на счастливых влюбленных. — Стас поднялся из-за стола. — Веруша, можно тебя на минутку? Федор, вы извините, мне надо поговорить с Верой наедине.

Тот опять ничего не ответил, только едва заметно кивнул. Стас увел Веру в комнату Надежды Павловны и плотно прикрыл дверь.

— Ты с ума сошла? — прошептал он и прижал Верину голову к своей груди. Девочка моя, ну нельзя же так! Кто он? Откуда взялся? Ты ведь не любишь его, ты наверняка ничего о нем не знаешь.

— Стас, не надо, — ее голос задрожал, она заплакала, горько, совсем по-детски, — я не могу так больше. Ты измучил меня, я хочу нормальную семью, ребенка, и не просто, а чтобы был отец. Я знаю, как плохо без отца. Я скоро стареть начну, у меня вон уже морщинки вокруг глаз, а он меня любит, на руках носит. Он такой сильный, хозяйственный, все чинит в доме, с ним спокойно…

— А мама его видела?

— Да, он ей понравился, он очень хороший. Конечно, он немного другой… У него мама была судомойкой в столовой, пила, мужиков пьяных в дом водила, жили они в каком-то подвале. Он охранником работает, кроме десяти классов, армии и Чечни — никакого образования. Разговаривает как в сериалах.

— Подожди, он что, воевал в Чечне? — опешил Стас. — Этого еще не хватало. А все-таки где-то я его видел. Я сейчас нервничаю и не могу вспомнить. Но я вспомню. Я чувствую, это важно. Мы с ним точно встречались раньше. Но он выступал совсем в другой роли. Слушай, а тебе не кажется, что он играет? Ты ведь сама сказала — разговаривает как в сериалах.

— Стас, ну разве в этом дело? Да, он человек совершенно другого круга. Ну и что? Я обязательно к нему привыкну и буду любить. Мне никто никогда не делал предложения, никто и никогда. А мне уже тридцать.

— Веруша, ты меня уговариваешь или себя? — тихо спросил Стас и взял в ладони ее лицо.

— Не знаю…

— А фамилию его знаешь?

— Не знаю…

— Веруша, а может, ну его, этого Федора? Не нравится он мне.

— Было бы странно, если б нравился, — Вера усмехнулась сквозь слезы, — это ведь я за него замуж выхожу, а не ты.