– Твою мать, еле разминулись с бортом линкора. Хорошо, хоть с крейсера передали сигналы «свой-чужой». Иначе пипец был бы нам. Так, нашел второй бот, идет рядом с нами. А есть и плохая новость, – бот резко дергает в сторону, – за нами все еще летит «мошкара» чужих. И их до хрена, хотя взрывом должно было зацепить большинство. Куда двигать-то, Волтер?

Беззаботный голос этого пилота резко контрастировал с тем, что он говорил. Бот выписывал разные фигуры, и все это время нас дергало вместе с ним, всего пару раз тряхнув.

– Ну что за день! Снова чуть щит сбили. Так куда рулить, Волтер. Я пока лечу просто в глубину порядков и, блин, не понимаю, чего чужие так именно за нами увязались. Глупо это… – В бот как будто влетает гигантская кувалда, и он снова уходит во вращение. – Сука! Второму двигателю пипец, щиту пипец, маневренных справа не осталось, управлять я толком не могу. Ну хоть вопрос отпал – куда рулить.

– Черт тебя возьми, говори нормально! – не выдержал Волтер.

– А что говорить-то? Восстановить управление я не смогу, нас по инерции несет прямо на планету. Так что молитесь, чтобы мы выжили при входе в атмосферу, а там я попробую как-то затормозить.

– Твою мать, – не сдержался замолкший Питер. И я с ним был солидарен, только за время болтанки, похоже, я восстановил всю свою память по части ругательств.

– А что хоть со вторым ботом? – спросил с надеждой Волтер.

– Кончился он. Последняя оставшаяся «мошкара» зарядила по нам торпедами. У нас хоть щит был. А у второго бота он был на перезарядке. Не повезло. Зато хоть почти вся третья группа палубной авиации врага очень тупо слилась на турелях линкоров. Ладно, не мешайте, входим в атмосферу.

По боту разнесся сигнал тревоги, который пилот с матом почти сразу вырубил. Начало трясти. Все бойцы стали принудительно герметизировать броню. Щит включить не получалось, мешали фиксаторы. Разговоры смолкли. Бот начало трясти еще сильнее. По одной из стен, которая больше всего пострадала после попадания торпеды, начали проявляться огненные следы. Пока еще темные, но которые становились все ярче прямо на глазах. Напряжение достигло максимума. В этот момент бот тряхнуло, и я с трудом удержался от вскрика, но некоторые не смогли. Лавину прорвало, и раздались ругательства пополам с молитвами. А потом тряска резко утихла и раздался веселый голос пилота:

– Что, обосрались, ветераны абордажа? Не ссыте, зашли мы в атмосферу, правда второй двигатель отвалился. Да и обшивка пострадала, надо будет не забыть покрасить…

Ага, как же. Прямо на моих глазах та стена остывала. Особенно весело было тому бойцу, который находился прямо возле нее. Его сейчас как раз пытался привести в себя сосед.

– Ты сможешь посадить бот? – напряженно спросил Волтер.

– А хрен его знает. Попытаюсь, сейчас только выберу точку поближе к магнитной трассе. А то, как говорится, от прыжков с большой высоты без антиграва не умирают, а вот от приземления… Сейчас это выясним. Вы там держитесь, если что. Десять… – Чем дальше, тем менее беззаботным становился голос пилота.

– Что, блин, десять? Говори яснее! – крикнул Волтер после очередного резкого толчка снизу.

– Уже два, один…

Серия толчков закончилась с отсчетом. Резкий удар, и мое тело выносит вместе с оторванными фиксаторами вперед. Время как будто замедляется, и я наблюдаю, как та поврежденная стенка сминается, захватывая с собой ближайших бойцов. Срабатывает моя настройка и включается энергетический щит, чтобы почти сразу принять на себя несколько ударов от летящих тел других бойцов. Да и не только их. Бот вращается, и я влетаю в пилотский пульт управления. Этого уже щит не выдерживает и отключается. На очередном обороте затылком ударяюсь о какую-то стойку, и сознание выключается.

Очнулся я в этот раз практически сразу, что вызвало определенную радость. Не каждый же раз мне приходить в себя в медицинской капсуле? Хотя… Я с трудом поднялся, убирая с себя валяющееся тело бойца, и огляделся вокруг. Мда-а… От удара практически все фиксаторы сломало, которые не были рассчитаны на такие приземления, и теперь бойцы валялись как попало внутри бота. Пилотская панель после моего падения вообще не подавала жизни. Хотя, если присмотреться, то вмятин там гораздо больше. Все-таки вес бойца даже в средней броне был достаточно большим. Было бы гораздо проще, если б снова меня встретила медицинская капсула. Проснулся, а все уже само решилось. Так, хватит бесполезных размышлений, надо выбираться.

Бот лежал под небольшим углом на боку, как раз на той стене, которая изначально была повреждена ударом торпеды, а после при входе в атмосферу. Так что самый простой вариант с выходом был как раз через штатный проем. Аккуратно перебравшись через разбросанные тела, я добрался до него, но тот оказался заклинен и на попытки открытия только скрипел от бессилия. В итоге мне пришлось искать плазменный резак, что не должно было составить никаких проблем. Несколько всегда находилось в специальных ящиках. Один из них, оказавшийся внизу, был полностью смят. Оставался второй, вверху.

И пока я изображал какую-то обезьяну, пытаясь залезть по останкам фиксаторов в полу, благо мышечные усилители помогали изрядно, в боте начали приходить в себя другие бойцы. Добравшись до ящика, я с легким усилием открыл перекосившуюся дверцу, и в этот момент снизу раздается знакомый голос пилота:

– Ты что там лазишь? Решил переквалифицироваться в альпинисты? – Только момент для ехидства он выбирает неудачный, и я, отвлекшись на него, не успеваю подхватить резак. Тот устремляется вниз, падает на один из поручней, отскакивает и влетает этому говоруну прямо в голову. Пилота качает, видно, полностью не пришел в себя, и соответственно на летящий увесистый предмет он реагирует поздно. Бумс! Тело валит с ног, а я пытаюсь не засмеяться. Но оказывается, не один я оказался свидетелем этого эпического действия, и Питер с еще одним бойцом начинают ржать.

– Говорил я ему, меньше болтать, больше делать, – сквозь смех выдавливает он.

В итоге слегка пришибленного пилота поднимают, и спустя десять минут, с ругательствами, мы наконец вылезаем из бота. Хорошо, хоть обшивка частью была повреждена, а то мы бы могли посадить батарею плазменного резака и не выбраться. Все-таки обшивка десантного корабля сильно отличается от перегородок отсеков внутри кораблей.

Полузакопанный в землю бот торчал в каком-то поле возле одной из транспортных магистралей. Посмотрев на оставшиеся от приземления следы, я подумал, что мне в очередной раз крупно повезло. Кувыркались мы изрядно, попутно снеся несколько деревьев и повредив магистраль. Хотя последняя никого не волновала, поскольку служила больше как разметка для летающего транспорта, а не как дорожное полотно. Вдали виднелся какой-то крупный мегаполис минимум с десятком орбитальных лифтов. А над ним, да и над нами, в небе то и дело вспыхивали небольшие яркие звезды и практически сразу исчезали, унося с собой десятки жизней защитников планеты.

– Ладно, чего встали. Давайте остальных вытащим. Да и оружие бы не мешало забрать, – скомандовал Питер, одергивая всех. Где-то далеко в глубине поля стартовали гигантские ракеты, унося свои смертельные подарки чужим. А потом еще несколько раз, оставляя надежду, что они изрядно навредят пришельцам.

– Да-а-а, получите, твари! – тут же среагировал пилот. Точно, наконец-то вспомнил, как его зовут. Руфус. Толком с ним познакомиться не успел, просто Питер представил мне всех бойцов с краткой характеристикой в одно предложение.

– Ты лучше связью займись, а не фигней страдай, – тут же одернул его седой ветеран.

Спустя десяток минут мы вытащили всех бойцов с амуницией и оружием. Руфус, к общему сожалению, доложил, что пилотская панель вместе со связью удачно разломана чьей-то тушкой, которая на нее упала. На этом моменте я скромно промолчал. Ну а что? В нее мог не один я попасть, пока бот кувыркался. А связь через нейросеть была заблокирована по причине вторжения. Обычная схема при войнах, учитывая возможность ее взлома. Но тут она была бессмысленна ввиду врага и просто-напросто мешала. Чертово бездумное выполнение инструкций. Так что, связаться с местными пока не удастся, придется ждать, пока кто-то за нами не прилетит. Вряд ли они пропустили наше падение.