На его пути оказался неизвестно откуда возникший Зоркий, со щитом в руке. Они с грохотом столкнулись, и воин Церкви откинул Расти в сторону. Пошатываясь, Зоркий встал так, чтобы оказаться между мною и бешеным шаром.

— Именем Иисуса! — громыхнул паладин.

Вдалеке визжала Мариен, и у её ног валялся уже второй святой воин. Полуголая демоница кружилась в дикой пляске, обмениваясь ударами с ещё одним паладином, и дела у мужика шли не очень. Что происходит⁈ Это же элита, а слуги Мордарда крошат её, как детей! Петр должен потом нагоняй устроить.

Если живым выберется.

Я быстро оценил обстановку. Из двенадцати паладинов четверо уже мертвы. Трое ранены, но зато завалили обезьяну. Двое у Мариен, двое у Мордарда, а ещё двое пытались загнать Расти. Расклад не очень. Пока я оглядывался Мордард убил одного из своих противников. Швырнул голову паладина во второго и расхохотался. Чёрт. Надо бежать, по-хорошему, и подальше…

Но в этой возне все забыли про ещё одного участника драки. А тот, тем временем, выдернул свой сияющий рог из земли, и теперь с рёвом присоединился к бою, сбив с ног одного из противников Мариен. Я поспешил за шестируким великаном. Запрыгнул ему на спину, увернулся от удара меча, и монстр вогнал сталь в самого себя. Взвыл от боли и обиды, но в следующий миг я вонзил ему в глаз подобранный с земли стилет.

Циклоп заткнулся и грохнулся на землю. Лёгкая добыча.

— Назад! — страшно заорал Мордард, ныряя в чёрное зеркало.

Его слуги успели ворваться в закрывающийся портал буквально за миг до того, как тот захлопнулся. Так… Я только что закрыл ресурсную зону… Это, наверное, нехорошо?

Впрочем, глядя на остатки святого воинства, думается мне, что ругать за это не станут.

Наверное.

— Да кто ты, прости Иисус, такой? — спросил игумен Пётр, когда мы смогли уже поговорить. Некоторое время после закрытия портала нам было не до бесед. Изуверским образом перебитая элита Первой Церкви обливалась кровью и стенала от боли. Лес ревел под гусеницами вездеходов и сверкал огнями фонарей и прожекторов. Серая хмарь ушла, позволив людям использовать технику и уже совсем скоро раненых паладинов вывезли с места боя.

Мертвых пока не забирали. Мертвым спешить уже было некуда. Игумен Пётр лично проследил за тем, чтобы попавшие под демонический каток паладины ни в чём не нуждались. И только после того как всё утихло, подошёл ко мне с тем самым вопросом. Вопросом, на который сложно отвечать, чтобы тебя не забили на месте этими сверкающими в свете прожекторов позолоченными двуручными крестами.

— Я не знаю, — в принципе не соврал я. Ведь кто из нас понимает самого себя? Кто знает себя досконально? До последней клеточки? Кто мы и зачем мы? В чём смысл? Так, добрейшего вечерочка тебе, философия от Артемьева, и всего хорошего, не до тебя сейчас, ибо на столе нет бутылки водки и хорошей закуски. Да и стола-то нет.

— Не знаешь? Мне так не показалось, — напряжённо произнёс игумен. Я видел, что за ним стоит один из уцелевших паладинов, и чувствовал, что за моей спиной их сразу двое. Причём кто-то из них лично Зоркий, прикрывший меня в драке, но, опасаюсь, совсем не являющийся моим большим поклонником.

Вряд ли сейчас он собирается повторить тот манёвр.

— Весь разговор ваш был… — Пётр замялся, подбирая слово. — Познавательным. Таким, будто…

— Будто вы с порождением преисподней были очень хорошо знакомы, — мелодично сказал стоящий за моей спиной Зоркий. Сильная ладонь опустилась мне на плечо, развернула к себе. Из-под холщового капюшона на меня уставился злобно сощуренный глаз. — Будто бы ты был членом его команды, погубившей лучших из нас. Сегодня смерть забрала прекрасных воинов и самых верных детей Господа Нашего. Мне кажется, что ты в этом повинен.

— Святейший брат, — вмешался игумен. — Прошу, не впускай тьму в своё сердце.

— Вот да, не надо, — я не стушевался от взгляда паладина. — Твоих друзей мне жаль, но не стоит меня сюда впутывать. И убери руку.

— Что же произойдёт, если я её не уберу, мальчик? — выделил последнее слово Зоркий.

— Будешь лежать на соседней койке с теми лучшими из вас, которых уже увезли.

— Как же это случится? — елейно улыбнулся паладин, но ладони не убрал. Наоборот, впился пальцами мне в плечо. Я положил руку сверху, напитывая её силой достаточной для того, чтобы раздробить кости. Церковник встретил мой захват своим. Мы застыли в молчаливом противоборстве.

А он хорош…

— Немедленно прекратить! — повысил голос игумен Пётр. Ни единый мускул не дрогнул на лице Зоркого, но хватка ослабла. Паладин медленно убрал ладонь. Кажется, ребята играли в доброго и злого дознавателя. — Илья, всё хорошо. Всё хорошо. Тебя никто не обидит. Просто скажи, кто это был и что им от тебя было надо?

Очень по-отечески улыбается, а вот паладин грозно хмурится и скалится. Классика.

— Позвольте, Ваше Высокопреподобие, мне поговорить с ним. Две минуты, и он расскажет всё, — тихо, словно смерть, попросил паладин.

— Прекратите представление, — поморщился я. — Смотреть противно. Добрый, злой. Фу, священное воинство. Не надо меня раскалывать, я на вашей стороне, разве не ясно было из этого любопытного разговора с рогатым переростком, а? В противном случае я бы ушёл вместе с ними. Вы же понимаете, что не смогли бы меня остановить? И вообще, мы будем говорить вот здесь, в лесу? Прохладно ведь.

— Ты бы ушёл, если только ваш план не состоял в том, чтобы остаться, — певуче протянул Зоркий. — Преисподняя готова на любое коварство ради своего блага. И то что демоны говорили о тебе, есть часть большого заговора против человечества. Ты прислан сюда, чтобы внести семена скверны в наш мир, на радость порождениям зла! Так вижу!

— Вам, знаете ли, лечиться надо, ваше святейшество, — искренне посочувствовал ему я. — Это паранойя чистейшая.

— Твой язык сведёт тебя в могилу, Илья, — посетовал игумен. — Но ты прав, лес не лучшее место для нашего разговора. Идёмте. Побеседуем в лагере.

Шагая за Петром, я понимал, что паладины нас отнюдь не просто так сопровождают. Пусть никто из них и не подавал виду, но здесь обманываться не нужно было. Это очевидный конвой. Двое шли по бокам. Зоркий сзади. Ох, Илья, из огня да в полымя.

В целом, уйти от них я мог. На скорости, которая подвела меня с Мордардом (надо бы разобраться как он смог так быстро снять с меня мои же чары). Может быть, смог бы свалить кого-то из паладинов, за счёт внезапности. Но ради чего? Чтобы потом остаток дней провести где-нибудь в Гималаях? Нет, я, конечно люблю горы. Могу дожить до конца своих лет в праздности и созерцании, а дальше уже не мои проблемы.

Вот только это скучно. Да и на сердце кошки скребли. Язвительный комментарий Князя Падали о том, что «кто же после этого демон» раскрыл тщательно спрятанную в моих недрах болячку. Ведь когда проблему игнорируешь, то её словно и не существует. Вроде бы это называется избеганием. Ну, или ещё каким умным словом от какого-нибудь бородатого мужа. Так что всё это время я старательно не думал о том, что никогда не смогу до конца победить серый мир, какие бы силы не приложил. Тупо из-за Изнанки. Ткань пространства в таких местах не сшить вместе. Это навсегда принадлежит демонам. И они будут там появляться. Всегда.

Да, я смогу спасти мир от Пожирателя. В этом и был план. Голодный Бог просто никогда не почует планету и все дела. Но для этого не надо зачищать все зоны, до которых я могу дотянуться. Достаточно всего лишь соблюдать баланс, и не допускать того, чтобы демоны заполонили всё своими разрывами. Это не так уж и несложно, если не смотреть в будущее. Просто может быть когда-нибудь кто-нибудь в сером мире возьмёт и объединит силы бездушных, как это сделал я. Возможно к тому моменту меня лично уже не будет на свете, и это окажется проблемой будущих поколений и совсем не моей головной болью.