Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Мы взяли ее с собой.

* * *

Отъехав от фермы на изрядное расстояние, я обнаружил в кармане своей куртки записку. Это было весьма загадочно — так как подложить ее могли только в суете, возникшей в то время, как я разнимал Карла и хозяина фермы. В записке, начерканной на серой ноздреватой бумаге красными ритуальными чернилами, говорилось следующее:

«Фатик Мегарон Джарси! Ты обвиняешься в преступлениях вольным фемгерихтом Дольмира и Одирума. За неявку в суд приговор — смерть! Суд состоится завтра в городе Ирнез, по улице Лип, в доме за нумером восемь в полночь. Явись!»

Под запиской красовались сразу восемь подписей-имен, а вернее — кличек членов тайного общества — Месть, Честь, Долг, Воля и тому подобные эмоциональные прозвища. Написание одной из кличек показалось мне знакомым, я долго всматривался в почерк.

Хм-м, неужели… Вирна? Не может быть. Я нужен ей, и она затягивала бы судилище любыми путями. Черт, но где-то же я видел этот почерк! Не помню… Нет, не могу вспомнить. Но этот человек, несомненно, мне знаком. Я встречал его на жизненном пути, общался тесно.

Великая Торба! Призраки прошлого настигли меня в такой необычной форме. И эти идиоты хотя бы сказали мне, какие преступления я совершил! Но нет, конечно, нет — им главное уведомить меня, да еще тогда, когда я выступил в путь и при всем желании не могу посетить судилище.

Впрочем, я бы его и так и так не посетил.

Но теперь хотя бы ясно, что за мною следили шеффены фемгерихта[66].

Шли бы они в задницу, козлы.

Нет таких дел, которые бы не смог сделать варвар.

Варвар может даже родить.

Если он — женщина.

Или зачать, если он — мужчина.

Обратное обычно невозможно.

10

Это путешествие вышло безумным — в буквальном смысле слова. Я имею в виду… ну, все вместе. А уж финал его стал апофеозом безрассудства, фатальных ошибок, роковых стечений обстоятельств и закончился самой настоящей катастрофой.

Заинтриговал ли я вас? Думаю, да (а если нет — значит, сам виноват).

Начну по порядку.

Башни Ирнеза скрылись за волнистой линией горизонта. Мощеная дорога вывела нас к границе, где Карл (я был уверен на сто процентов, что он — шеффен фемгерихта, подложивший мне записку, может быть, именно он носил кличку Смерть или Воля) купил проезд у таможенников Одирума — выдрессированных Вирной, как собачки. Со стороны Дольмира торговый путь не охранялся — что было не удивительно, если учесть, какой слабовольный монарх до недавнего времени правил страной.

С Талестрой будет сложнее — ее рубежи опекают маги, пресекая всякую контрабанду. Но я изыщу тайные пути, не впервой.

На границе Карл покинул нас, передав мне официальную записку от Вирны. Это был квадрат розовой бумаги, надушенной пряными духами, которые я про себя назвал «Кот сикнул и зарывает».

В записке говорилось следующее:

«Фатик, я вспомнила вкус твоих поцелуев. Ты вновь пробудил во мне женщину. Приезжай сразу, как покончишь с делами. Я разделю с тобой все свои богатства.

P. S. Пожалуйста, сожги эту записку. W…»

К записке был пришпилен черный локон. И — нет, почерк Вирны не совпадал с почерком носителя клички, который показался мне знакомым.

О Гритт, мой визит пробудил в ней женщину! Бежать, бежать, бежааать!

Я сжег бумагу и локон (и записку фемгерихта до кучи), и дал себе слово Джарси, что больше никогда не появлюсь в Ирнезе. Там были ровно две вещи, меня ужасавшие — фемгерихт и Вирна. Что касается последней — то я не хотел видеть ее по вполне ясной причине. Ну а фемический суд, хм… Не могу сказать о нем ничего доброго. Там, где официальное правосудие хромает (а хромает оно везде), появляются разные уродливые наросты в виде тайных обществ правосудия и тому подобного. Члены фемгерихта всегда были фанатиками, а значит — дураками. Они решили, что могут продвигать справедливость, как они ее понимают, тайным образом среди всех сословий. Как и всякие радикалы, они могли быть управляемы и направляемы умными циниками, пробившимися в это самое тайное общество, чтобы нагреть руки на дурачках. Фанатизм — всегда зло, даже если верит в добро, причем зло тупое, не рассуждающее, как наш брат Тенезмий. Помнится, варвары Джарси сталкивались с фемгерихтом несколько раз, и столкновения эти заканчивались не в нашу пользу. Беда была в том, что шеффеном мог оказаться буквально каждый взрослый человек любого сословия. Уровень фанатизма не написан на лбу, и вычислить фанатика, если он скрывает свою личину, весьма сложно. Джарси потеряли нескольких человек, обвиненных, как водится, огульно недругами. Шеффены потеряли на нескольких человек меньше, поскольку мы, Джарси, умеем мстить за своих. Ах да, забыл сказать — в фемическом суде председательствовали только люди.

Меня пока успокаивало одно — к тому времени, как приговор огласят (я не явился в суд, стало быть, приговор — смерть), я буду уже далеко от Ирнеза. Даже если неведомые палачи-шеффены, которых выберут для исполнения приговора, двинутся за мною следом — я буду опережать их более чем на день пути. Ну а в Талестре меня вряд ли найдут, да и приверженцев на этой территории фемический суд не имеет — главные там фанатичные прислужники Горма Омфалоса и Сегизма Сноходца. И маги. Как же без магов.

Но в целом… Яханный фонарь, в чем же таком меня обвиняет фемический суд?

По примеру Олника я был готов вовсю взывать к папочке. Или к небесам. Или к черной стороне своей натуры, которая раскрывалась все больше. Кажется, скоро я буду готов пойти на любую подлость, лишь бы удачно завершить дела в Талестре и бежать с Южного континента.

* * *

Итак, на исходе лета (седьмого августа для любителей точности) я ехал к северной оконечности Южного континента, в город, который назывался так же, как и страна — Талестра, чтобы провернуть то, что вообще невозможно было провернуть.

С другой стороны, мне ведь удалось выиграть войну во Фрайторе — а это тоже казалось миссией совершенно невыполнимой. Так что я ехал — и надеялся. Надежды питали мой дух.

Поймите меня правильно — я просто обязан справиться. Слово «нет» я запер на тяжеленный гномский замок. С момента появления Виджи моя жизнь оказалась слишком плотно заполнена, в ней не осталось пустот, их место заняли проблемы. Я решал их — оступался, но решал — и пребывал в плюсе. Теперь же, после проигрыша магам, мне оставалось только пойти ва-банк. Я либо выиграю — либо проиграю с концами. Отыгрыша не будет.

Ну и хватит об этом.

Экипировка и оружие были у нас самыми лучшими, или, во всяком случае, лучшими из тех, что я сумел отыскать в такой дыре, как Ирнез. У меня — длинный кинжал и полуторный клинок с прямым лезвием и кольчужная безрукавка. У Олника — топор на длинной рукоятке и пара кинжалов. Кинжалы, правда, отобрала Крессинда (или Олник сам их отдал под угрозой поцелуев, не суть). Виджи я купил шпагу — прекрасно сбалансированную, легкую, чем-то похожую на утраченный ею клинок из Витриума.

Еды было вдоволь. Мясо — свежее и в виде окороков, колбас и даже солонины. Пиво для всех (кроме меня), пресная вода, чай и каркаде — для подлых трезвенников (вы уже догадались, о ком идет речь). Овощи и фрукты… Первые два дня я ощущал себя на седьмом небе, несмотря на вечный скулеж Каргрима Тулвара, нытье Самантия, перебранки Крессинды и Олника. Виджи была тиха и задумчива, но ночью… хм, ночью мы, отойдя подальше от лагеря, предавались любви, от которой гасли звезды и умолкали ночные птицы. Нагота Виджи сводила меня с ума, каждый раз мне казалось, что я вижу ее обнаженной впервые, и это ощущение кружило голову и волновало плоть. Страсть наша была обоюдна, и я надеялся, что так будет вечно. Или, во всяком случае, еще лет пятьдесят.

Олник исправно доил Мальчика, выплескивая затем молоко, и поливал цветы вангрии. Пробки от бочонков откручивал я. Двое возниц Вирны — Нанук и Ванко — обихаживали коней, которых я заставлял везти фургоны несколько быстрее, чем нужно.

вернуться

66

Фемическое, или же тайное, вне официальной юридической системы, правосудие существовало в реальности Земли в средние века в Европе. Суды-фемгерихты приговаривали подсудимого к казни, либо к изгнанию. Шеффены являлись членами фемического суда и осуществляли приговоры, в целом система фемгерихта представляла собой законспирированное тайное общество с широчайшими репрессивными полномочиями, внушавшее самый натуральный ужас. — Прим. автора, не Фатика.

1141
{"b":"916370","o":1}