— Фатик… хм… Джарси.

— Коммерсант?

А что, по моей зверской роже не видно?

— Лейтенант Мраузек… — заикнулся я и вдруг начал кашлять: горло царапали сразу два игривых котенка.

Оранжевая плеть зарницы хлестнула по лицу Карибдиза.

— Лейтенант Мраузек снят с должности за мздоимство и препровожден в столичную тюрьму. Теперь здесь честная… — он сделал значительную паузу, — власть. Народ дышит свободно и легко! У нас раздолье для свободной торговли! Вы коммерсант? — Он показал на наши повозки: — Товар?

Я сказал, что да — таки купец, а товар — ну да, в первом фургоне товар, а вон тот тролль — он не продается, нет, даже если очень хочется купить себе домашнюю игрушку. Пошутил. А у самого кошки скребли по горлу.

Аджог Карибдиз лично проверил товар, на что ему потребовалось три минуты. Когда он вернулся, молнии в его глазах сверкали ярче, чем в туче.

— Этот оккультный груз недопустим для ввоза как в Талестру, так и в Одирум! Товар арестован для разбирательств. Через час пожалуйте на таможенный двор, купец Фатик, хм, Джарси!

Я вновь начал безудержно кашлять, мечтая познакомить желчную физиономию капитана со своим кулаком.

Капитан Карибдиз развернулся и начал раздавать приказы.

Виджи тронула меня за локоть:

— Фатик?

Я захлебывался кашлем.

Шальной голос Олника промолвил:

— Эх, хорошо-о-о! — и грянул:

Жила однажды Нуробель,

Эльфийка с головы до пят.

И оказаться в постели с ней

Каждый из нас был бы рад!

Увы, уж нам не суждено

Познать ее со всех сторон:

Она за море уплыла,

Такой, увы, облом!

Мне захотелось провалиться сквозь землю.

Варвар и стыд — несовместимы.

Для дела — наденешь и женское платье.

Но не привыкай его носить слишком часто.

— Все помнишь? — спросил я у Шатци, когда Зелмо, бросив на плечо торбу с визжащими поросятами и бочонком прокисшего пива, утопал на юг, в свою семейную — представьте, у него была супруга — берлогу.

Брата колотило, как в лихорадке.

— Д-да… — Он посмотрел на меня, расширив глаза: пацан пацаном. И что в нем бабы находят? — Ты будешь рядом, Фатик? Ей же ей, я сбегу, если ты не будешь рядом!

Вместо ответа я показал ему кулак.

— Вечерком отпразднуем.

Мы остановились у кромки главной площади, на которую как раз въезжали фургоны эльфов. Один, два, три… восемь. Вблизи оказалось, что тканевая обтяжка фургонов в дырах и подпалинах, а пестрые ленты заскорузли от грязи. В ободе заднего колеса головной повозки застрял арбалетный болт. Каратели Вортигена постарались… А может, и смертоносцы. У бродячих эльфов есть своя магия, но против карателей и смертоносцев она не шибко помогает по той простой причине, что миньонов Вортигена всегда больше, и магия у них того, сильнее.

Зная наши порядки, эльфы составили из запыленных фургонов шеренгу, задниками к центру площади. На заставе фургоны уже проверили клановые воины, однако в нынешние времена нужно дуть и на холодное, потому перворожденных встречал отряд из двадцати вооруженных человек и пяти боевых псов.

Эльфы выбирались из фургона без оружия: издалека мужчины почти неотличимы от женщин — и те и другие одинаково длинноволосы и, добавлю, бесстыдно остроухи, с лицами, как правило, лишенными грубых черт, а что касается груди, то у большинства эльфиек этот признак выражен настолько слабо, что говорить о нем, когда он скрыт под одеждой, нет никакого смысла. У этих эльфов были серые, вытянутые лица с запавшими глазами и запыленные, тоже серые, волосы с легким серебристым отливом. Похоже, во время бегства из Фаленора ушастым пришлось выложиться по части магии, а в нашем мире любые чары могут истощить до смерти. Эльфийских детей и подростков я, как обычно, не узрел.

Хм, чем же они будут расплачиваться за кров, пищу и проход через перевалы? Натужной музыкой и усталыми песнями? Слезами тоски, горстями пыли, соленой от слез? И в лучшие времена песни и музыка эльфов отдавали такой отчаянной грустью, что слушать их приходили в основном женщины Джарси.

Ответ на вопрос я получил быстро: после краткого разговора с клановым старейшиной эльфы потащили из фургонов битые доспехи в бурых пятнах подсохшей крови. Нагрудники, шлемы, латные перчатки, железный сапог с торчащей косточкой… Бродячие эльфы всегда тянут то, что плохо лежит — во всяком случае, так говорят злые языки. На сей раз им повезло набрести на смертное поле раньше, чем туда добрались крестьяне.

Миньоны Вортигена, по-видимому, схлестнулись с мятежными баронами. Как обычно — с плачевным для баронов результатом.

К фургонам уже сбегались клановые детишки, свободные от уроков.

— Вон та — эльфийка, точно тебе говорю! — вдруг промямлил Шатци. Он шумно потянул носом и встряхнулся. Был бы у него хвост, он бы им завилял: мол, здрасьте, здрасьте, дорогие… э-э… собачки женского пола. Дрожь слетела с него, будто и не было.

Длинноволосая, на которую он показал, стояла к нам боком у задника фургона. До нее было ярдов двадцать. Внезапно она оглянулась и мазнула по нам равнодушным, пустым взглядом. Обычно эльфы смотрят на людей как на… Короче, без всякого уважения они смотрят. Бессмертные, Великая Торба! «Ты приходишь и уходишь, а мы остаемся», — вот что говорит их взгляд. Что касается гномов, то на них эльфы обычно смотрят как на дерьмо.

Лицо этой эльфийки было усталым и… пожилым, не подберу иного слова. Глубокие носогубные складки, круги под глазами и пустой взгляд давно живущего существа, равнодушного ко всему мирскому…

Мой брат, однако, ни хрена не заметил.

— Слушай, — сказал он, фыркнув и крякнув. — Я ни разу не видел голой эльфийки… Ха-ха, хе, хе… Интересно, как они там устроены, а?

Внезапно в светлых глазах эльфийки появилось удивленное выражение. Нет, с такого расстояния, да при таком гомоне она не могла нас расслышать, но, может, она умела читать по губам? Или?.. Ее брови сошлись над узкой переносицей. Взгляд пробежал по мне, буквально прощупал, затем метнулся к Шатци — быстрым росчерком. Снова ко мне… Неуютный был взгляд у эльфийки, такой… пронизывающий, словно она заглядывала в наши души.

— Оставь эти мысли, — сказал я. — Дедуля ждет. Я тоже не видел. И не увижу. И не хочу видеть. Пошли.

Знал бы я, что случится со мной через десять лет…

Когда мы отмерили с полсотни ярдов, я оглянулся. Эльфийка смотрела нам вслед. И не одна: рядом стояло еще двое, гм, эльфийских особей — почти одного роста, одной стати. Они таращились в нашу сторону, как истуканы.

Я подумал тогда вот что: если эти эльфы — женщины, не значит ли это, что мужская притягательность Шатци проняла и их тоже? Не дай Небо, они увяжутся за нами, а уж если Шатци представится возможность увидеть сразу трех голых эльфиек, этот баловник, скорее всего, наплюет на последний экзамен.

Малолетний прохвост, бесстыдник и прощелыга!

— Шевели задницей! — прикрикнул я и, не совладав с порывом, отвесил братцу, который уже утопал вперед, подзатыльник.

Такая незадача: я привстал для этого на цыпочки.

А он… он вдруг шумно вздохнул и… побежал!

Я понял, что нервы у моего братца все-таки сдали, ринулся вдогонку резвым аллюром, догнал, стукнул в затылок и повалил в пыль.

— Идиот!

Шатци возился в пыли, глаза у него были как у нашкодившего кота.