Так-то это был бы идеальный убийца.

А если лукавит, мерзавец… Ну, значит, в следующую нашу встречу такого шанса ни мне ни ему не представится. Убивать всегда проще.

— Хорошо, господин Оладушкин, освободите господина Родионова от тяжелого магического бремени сибириевых оков.

Претендент прищурился:

— Я себе не враг.

— Ну тогда скажи как они снимаются и отойди. Моя мама всегда говорила, что надо давать людям второй шанс.

— Она такого не говорила, — мягко заметил чародей.

— Так! — я ткнул в него пальцем, — это больное место. Перестань.

— Это неразумно отпускать такого ценного человека твоего врага. Опрометчиво. Он предупредит своего хозяина…

— Я убью его! — процедил Многоликий. — Мне плевать, что ты обо мне думаешь, но дайте мне шанс! Он ответит за то, что держал мой род в рабстве! Великий Иисус, а ведь он настаивал на моей женитьбе. Он хотел, чтобы у меня появились дети. Говорил, что на острове им будет хорошо. Он строил планы… Как все его родичи. В отношении моих. Тварь. Тварь!

Его трясло. Лежащий маг скрежетал зубами, явно представляя перед собою бывшего хозяина. Пальцы скрючились, словно он выдирал ими глаза из лица впавшего в его опалу князя.

— Верим? — улыбнулся я Оладушкину. Претендент в сомнении смотрел на елозящего Многоликого.

— Я считаю это ошибкой.

— Может быть, но что мы теряем? Так, мне нужно отойти. Пока освободи его и убей, если полезет в драку! Без меня не расходитесь. Я вернусь. Надеюсь, что скоро.

Я вышел из комнаты в едва освещённый коридор. Софиты на деревянном потолке подсвечивали картины на бревенчатых стенах. Мудрые мужи, красивые дамы, голова демона. Фу, блин.

Я обошёл рогатую башку полукругом. Это явно не муляж. Страшный ты человек, Оладушкин.

Оказавшись в огромном зале, где по центру с потолка свисала огромная деревянная люстра, я огляделся. Здесь было свежо, аккуратно. Барная стойка с большим запасом разного. Окна в пол выводят на лес и на поворот речки позади него. И повсюду несёт защитной магией. Случайный путник, зашедший в такую глушь, живым отсюда явно не выберется. Хорошее логово.

В кресле, из которого отрывался живописный вид на речку, лежала книжка. На её обложке пафосного вида юноша смотрел куда-то в сторону, а снизу красовалась надпись: «Кодекс работника». Интересненько… Так, ладно, я здесь не для этого. Обернувшись и убедившись, что позади не ревёт магическое сражение, я сосредоточился и потянулся к океану эссенций. План родился моментально и он был стрёмным и, скорее всего, резервным. Но он был, и это важно.

Голем, которого я собрал, ничего страшного с виду из себя не представлял: маленький, щупленький, морщинистый весь, словно розовый слонёнок только из мамки выбравшийся. Брони нет, атакующих способностей тоже нет. Его можно пришлёпнуть одной рукой, если найти.

Однако вымотался я знатно, пока собирал тварюшку и накачивал её нужной мне энергией. Волосы взмокли от пота, руки потряхивало от слабости. Бережно подняв создание на ладонях поближе к глазам, я разглядел красненькие глазки малыша.

Голем фыркнул и облизнулся белым язычком.

В комнату с камином я вернулся, неся перед собой это создание на вытянутых руках. И здесь меня ждало двое мужчин. Оладушкин, и невзрачный пожилой тип с проплешинами. Острый нос, водянистые глаза и нездоровая сутулость.

Сибриевые кандалы лежали на полу.

— Пока, я вижу, всё без крови? — заметил я.

— Это ошибка, — пожал плечами Оладушкин, раскинувшись в своём кресле и закинув ногу на стол.

Многоликий поморщился:

— Я убью его, веришь ты мне или нет.

— Убей, конечно, раз надо. Но сначала возьми вот эту вот лапулю.

Я протянул ему бледного големчика. Бес глянул на подарок с подозрением, но руку подставил.

— Просто оставь неподалёку от того места, где обитает твой старый хозяин. В уголок какой-нибудь, под крышей. Куда угодно. На пол положи и сделай вид, что ничего не было. А потом убивай вовсю кого хочешь. Кроме малыша.

— Что это? — с подозрением спросил Родионов.

— Безделушка, — улыбнулся я, разглядывая чародея. Брови у него были кустистые, неровные. Зубы тоже кривые, на ушах волосы. И родинка на шее огромная, которую не мешало бы проверить.

Это его натуральный облик? Если да, то не удивительно, почему Бес женой не обзавёлся. С такой внешностью надо быть сильно богатым и не на побегушках у большого дяди. Хотя на месте князя подобных людей надо вязать семьёй, а не только ведьмой.

Кстати, ведьма с Ладожского Озера… К ней бы заскочить, по хорошему, да ещё и с Василиской. Видимо, там обитает мастерица по контурам и зельям. То есть и ведьма, и одарённая. Причём, как я понимаю, из долгожителей. Из хороших таких долгожителей, что среди ведьм не такая уж и большая редкость.

Чёрт, стало интересно, кто ж там такая.

— Я ничего не чувствую, ­ — сказал Бес. — Пустышка?

Оладушкин вытянул шею, разглядывая голема. Заинтересовался Претендент. Он даже с кресла привстал.

— Просто сделай то, что я прошу.

— Откуда у тебя, юнца, такие познания? — недовольно проворчал Бес. — Впервые такое вижу. Чистая эссенция, никакого излучения. Вообще! Для чего это, парень?

Я громко и с намёком вздохнул, отчего Многоликий закатил глаза, но зверька взял. Пошарил по карманам, будто не понимая, куда его деть.

— Береги его, — сказал я. — Господин Оладушкин, как бы нам такси организовать нашему новому другу?

Претендент не пошевелился. Он переводил взгляд с меня на Беса и обратно.

— Нельзя его отпускать! Нельзя!

Многоликий снова закатил глаза. Надо как-то защитить старичка. Опасения Оладушкина разумны, но… Людям надо давать шанс, особенно людям, кому только что перевернули мир с головы на ноги.

Мне почему-то подумалось, чем же я отличаюсь от Разумовского по отношению к Лизе и Василисе. Очень неприятная вышла мысль, и пришлось поскорее её прогнать. Надо будет подумать об этом позже.

Я мягко улыбнулся Оладушкину:

— Единственно, что может случиться, это то, что Разумовский будет знать о Претенденте, не разделяющим его интересов. Это сильно тебя пугает?

— Меня пугает лишь победа серого мира, — поморщился тот. Махнул рукой, и у камина забурили портал.

— Я убью его, — напоследок проговорил Бес и ушёл. Сразу за его спиной чёрное зеркало схлопнулось. Интересно, Многоликого тоже вытошнит от такого, или это моя индивидуальная реакция?

— Кстати, насчёт серого мира, — почесал нос я, глядя на Претендента. Ну, мужчина определённо вменяем и с ним, вроде бы, можно иметь дело. Готов ли он к настоящему Знанию?

— Да? — оживился Оладушкин.

— Тут такое дело… — протянул я. — Есть кое-какие изменения с той стороны. Небольшая такая проблемка…

Претендент собрался как взведённая пружина. Глаза его сверкали предвкушением.

— Не томи! — прорычал он.

Ну, раз уж просит…

То, что я предложил многоуважаемому Претенденту — тому не очень понравилось, это точно. Оладушкин даже побледнел немного. Глаза сталью и льдом налились.

— Ты говоришь с демонами? — очень тихо и спокойно поинтересовался он. Мне сразу вспомнилась рогатая голова на стене его дома.

— Нет, конечно. Это они говорят со мною. Правда, не знаю какой вариант лучше, честное слово.

Я даже нахмурился. Получилось более чем двусмысленно.

— И демоны заверяют в том, что некое божество близится к нам, дабы принести смерть всей планете? — без тени иронии продолжил Оладушкин. Звучало жутковато и безумно, но я всё равно кивнул. Может быть даже чуть обречённо. Кто в здравом уме поверил бы в подобное, м?

— И тебя, Илья, это вообще ни смущает? — голос Претендента наполнился елеем.

Ладно, давайте теперь совсем серьёзно.

— Смущает. Но они могут не врать. Демоны связаны с Голодным Богом. Они его чувствуют. У них ведь цель существования была призвать Пожирателя, и вознестись вместе с ним, ибо он обещал даровать блаженство тем, кто призовёт его.