— Собирай людей, Андрей. Держитесь вместе. Пусть подтягивают друзей, знакомых, — посоветовал я. ­ — Я прибуду, как только смогу.

Проскочила шутка про пять лет ожидания, но Андрей определённо не был готов к таким вот вывертам юмора.

— Да. Я уже пытаюсь. Люди понимают ситуацию. Теперь ведь никто не придёт. Все наши уже здесь. Имперским демоноборцам тоже не до нас. Что начнётся, если Мордард усилит атаки, я даже не представляю!

— Главное, друг мой, не бояться.

— Нет страха, Илья. Есть растерянность. Ладно. Рад, что у тебя всё в порядке. Если что, мы всегда ждём тебе. Привет от Бабушкиной.

Кстати, да, у меня ж тут столько килограмм ценностей в загашнике. Надо передать.

— Когда следующий транспорт придёт, Андрей? —спросил я.

— Транспорт⁈ — не сразу понял он. — Ах да, машины… Могу уже завтра прислать. Мы твоих предыдущих добили, но тут уже и не понять чего ждать. Не до тренировок было.

— Тренироваться нужно всегда, — со значением сказал я. — Присылай. У меня Анфисе как раз посылка будет.

— Хорошо Илья, пока!

Он отключился, а я полез в телефон в поисках послания Временного Правительства.

Разумовский выглядел так, будто бы прошёл эту жизнь до конца, и хотел было посмотреть титры, но его просто заставили в ней остаться. Он остался, а потом ему, неожиданно, понравилось. И дело не в возрасте, а во внешнем виде. Так-то это был мрачный, покрытый шрамами мужчина на рубеже шестидесяти лет. Властные уголки губ, волевая челюсть, лысый череп. Взгляд смелый, прямой! Прямо герой-герой. Вот только очень сильно уставший.

Выступал князь эмоционально. Он стоял на высокой трибуне, построенной на Дворцовой площади, потрясая руками и обращаясь к собравшейся толпе. Несколько цепей охраны отделяли оратора от собравшихся людей, и вид у стражников был суровый.

Однако никто и не пытался лезть на предстателя Временного Правительства. Все внимали словам нового лидера Российской Империи. И после каждой речёвки толпа восторженно ревела.

— Он верил этим низменным предателям всего человеческого! — кричал раскрасневшийся Разумовский. — Он слушал сладкие речи тех, кто посвятил свою жизнь разрушению нашей нации. Из-за них мы забыли об истинной природе дара!

Он упёрся в трибуну руками, на виске пульсировала жилка.

— Мы продали себя демонам. Вплели их в свою жизнь, сделали частью её! Неотъемлемой. Из-за кого? Из-за денег! Продажные верхи Первой Церкви делали всё для того, чтобы зло множилось! Эти правила, обязательства, имитация силы! Зачем, спрашиваю я? Его Императорское Величество усыпили их увещевания, и он тоже поддался сладким речам. А тем временем епископы ввели своих людей в Государственную Думу! Во все высшие инстанции! Чтобы воровать ещё больше! Чтобы создавать новые законы, призванные только для того чтобы облапошить вас. Обобрать!

Толпа взорвалась одобрительными криками. Разумовский разыгрывал знакомую карту коварных элит. Беспроигрышную. Каждая новая элита такое играет.

— Всё оказалось обманом! — вскричал князь. — Но наш дух восстал против пагубы. Теперь, когда Церковь явила свой чудовищный оскал, мы можем вернуть былое величие благородного человека. Не того, кто сидит на жаловании и прожигает его в компании дам с низкой социальной ответственностью! Не того, кто поставил смыслом жизни только деньги или же власть. Дар ниспослан нам для того чтобы ввергнуть в бездну тварей с той стороны! Всех до единого!

Дворцовая восторженно ревела. Голоса тысяч людей отражались от зданий Генштаба и Зимнего Дворца. Александрийский столп вибрировал от изливающейся энергии.

— Нет больше такого понятия как «ресурсная» зона. Нет больше «мотивирующих очередей зачистки». Нет «организованных процессов очищения». Есть враг, которого мы должны уничтожить. Благородные должны сражаться в зонах, а остальные должны обеспечивать эту войну! Потому что одними солдатами её не выиграешь! Мы объявляем Священную Войну сопряжениям!

Он потрясал кулаком, оглядывая толпу. Члены Временного Правительства за его спиной хранили безмолвие и невозмутимость. Бронированная охрана старательно выглядывала в толпе несогласных, постукивая дубинками по ладоням. Дураки на площадь не пришли, и поэтому стражники откровенно скучали.

Разумовский внезапно успокоился. Приосанился и по-отечески помахал рукой, призывая к тишине. Толпа бурлила, выла, но постепенно успокоилась. Будто звук выключили, если сравнивать с рёвом минуту назад.

— Но мы не должны забывать о вере. Об истинной вере. Той, о которой забыли в служении золотому тельцу, навязанному нам Первой Церковью. Тысячи священнослужителей пронесли её сквозь годы упадка. Пока вооружённые до зубов «люди церкви» грабили и унижали нас, в тысячах храмах и церквей по всей нашей необъятной Родине ни на день не прекращалось истинное служение! — он снова повысил голос, словно желая достучаться до самых дальних рядов. — Настоящее служение! А не эта отрыжка порядков, графиков, договорённостей! Всё. Кончено. Рядом с каждым из нас распадается под грузом потустороннего мира русская земля, и мы отобьём её у демонов! Продажные демонопоклонники, убившие нашего Императора, до этого десятилетиями пытались задавить истинную веру изнутри. Отравить её, разложить. Но мы выстояли! И мы вернём потерянное!

Я от политики человек далёкий, но сейчас на шее волоски встали дыбом. Такие речи ничего хорошего не предвещали.

— Как же определить, кто перед тобой: истинный верующий или нет? — вдруг спросил у толпы Разумовский.

— Как? — сказала та тысячей голосов.

— Истинный служитель Господа никогда не возьмёт в свои руки оружие! С этого момента законом Российской Империи Первая Церковь переименована в Истинную Церковь! Любой священник, в чьих руках окажется оружие, будет считаться изменником и будет уничтожен на месте. Мы вступаем в новую эпоху, друзья. Будет сложно, но мы справимся, как справлялись всегда. Спасибо!

Я выключил ролик, потёр переносицу. Ничего себе номер. Пришла помощь, откуда не ждали. Ладно, может и выгорит у них что-то. Чем больше зон захлопнут, тем лучше. Интересно, а сканеры и прочая первоцерковная технология останутся или нет, м? Вариантов то много разных с нею было.

Так, хватит чушь разную смотреть. У меня куча дел. И для начала надо встретиться с Лизой.

Причём, с удивлением заметил я, желание было именно увидеть девушку. Бесцельно. Интересный и приятный опыт, надо сказать. На звонок она не ответила, но такое бывает у неё. Телефон оставляет в комнате, а сама с новыми подругами чудит. Сейчас найдём!

С этой мыслью я вышел из своей комнаты. Слишком неосмотрителен, слишком праздно и, наверное, безалаберно. Потому что меня ждали мои старые знакомые! Почти всей компанией! Здесь только Толстого не было. Молодец, парень, учится. Остальные безнадёжны.

— Доброго дня, выродок, — улыбнулся Рошенов.

— Иисус милосердный, сударь, вы ещё живы? — удивился я ему.

Большеголовый держался позади всех, с максимально независимым видом. Будто бы ждал, когда товарищи поскорее закончат с этим недоразумением. Правильный подход. Держи, братец, дистанцию. В следующий раз ведь может не так повезти. Тонкий подрагивал всем телом, сжимая-разжимая кулаки. С этим всё понятно. Носатый испуганно прятал глаза. Ага, и этот обучаем. А вот Жидкоусый смотрел с ненавистью.

— Живее многих, выродок, — маркиз не переставал неприятно ухмыляться. — Ты мне должен.

— Всех кому должен — тем прощаю, — пожал плечами я, попытался пройти, но дорогу мне преградил Тонкий.

— Дослушай, — процедил он.

— Лучше отойди. Второй раз жалеть не стану, — встретил я его взгляд. Ноздри молодчика раздувались.

— Дослушай, безродыш.

— Завтра, выродок, ты пойдёшь в деканат. Где заберёшь свои документы, — продолжал маркиз. — На следующей неделе тебя здесь быть не должно. Понял?

— С чего вдруг? — спокойно, Илья. Тут всюду камеры, тебя провоцируют. Если ударишь первым…