— Выстрел! — голоса становились всё глуше из-за заволакивающего уши тумана. Во рту пересохло, он упал на четвереньки, выдавливая из себя последнее и наблюдая за боем уже исподлобья. Взрывы будто бы проходили сквозь него, мимо, но обдавали жаром каждый раз. Сил больше не оставалось.

Пришлось снять ещё один щит, и из-за этого ещё один паладин упал на пол, чтобы больше не подняться. Каждая его слабость вызывала чью-то смерть. Оладушкин держался, как мог.

А потом упал, и всё закончилось.

Зоркого я встретил в коридоре, ведущем к концертному залу. Паладин сидел, привалившись к стене, и смотрел куда-то в пустоту. Броня воина была искорёжена десятками пуль, под телом натекла лужа крови. Вокруг трупы солдат, порою наваленных друг на друга. Схватка была жаркой. Пальбу мы слышали всё время, и утихла она совсем недавно.

Паладин поднял взгляд, когда я оказался рядом с ним.

— Удалось? — выдохнул одноглазый. — Чаши… у… тебя?

— Да. Всё получилось.

Бледные губы Зоркого тронула улыбка.

— Поспешите. Они вернутся… Забери… Чародея… Он там…

Колотушка и Мордард уже были в концертном зале, направляясь к зеву открытого портала. У павшего воина они даже хода не замедлили. Что взять с бездушных!

— Вставай, — я протянул руку паладину, но тот лишь поднял на меня взгляд. Лицо уже накрыла нехорошая бледность. Да, всё серьёзно.

— Кончено, юнец. Я отправляюсь к Господу. Увидимся, — неожиданно ясным голосом ответил Зоркий.

— Успеешь ещё к нему, — поморщился я. Полез в карман за лечением, выудил один из амулетов, разломил над паладином. Зоркий отстранённо проследил за моими действиями и лишь хмыкнул. Я увидел, что рядом с его левой рукой лежат осколки другого амулета. Он уже пробовал спастись…

— Поздно, — выдохнул паладин. — Поздно. Но… Я ценю… Порыв…

Он чуть пошевелился, а затем обмяк, будто устал и решил отдохнуть, а его дыхание остановилось. Да, значит, повреждения у предводителя святых воинов были серьёзнее, чем мне казалось. Амулеты эти хороши, но в своё время. Я прикрыл глаз Зоркому и поднялся. Паршиво. Так, что он там про чародея говорил? Где Оладушкин?

Претендента я нашёл недалеко от портала. Выглядел он очень плохо, но дышал и кровью не обливался. Значит, шансы на выживание сохранил. Нагнав в мышцы силы, я поднял Претендента, перекинул его через себя и зашагал к порталу. Мордард и Колотушка стояли у него, ожидая.

— Чего встали? Вперёд… Продолжаем действовать по плану, — пропыхтел я своим последним уцелевшим помощникам. Из паладинов никто не выжил. Все солдаты Первой Церкви полегли в концертном зале, забрав с собой невероятное число стражников. Будто бы воины Церкви всех здесь собрали. Вон, дворец как вымер. Где, кстати, Разумовский?

Я окинул взглядом побоище. Мда, искать здесь князя бессмысленно. Только время потеряю. А вообще бойня была жуткой. Живых тут почти не осталось. Где-то далеко жалобно стонал кто-то из императорских гвардейцев, но это было исключение из правил.

Здесь сильно воняло гарью. Дальний коридор был выжжен дотла, словно Претендент напоследок обрушил на солдат адское пламя.

Первым в зеркало портала вошёл Колотушка. И правильно, вдруг нас там ждут. Человек с молотком будет весьма полезен. Мордард же с интересом наблюдал за тем, как я тащу Оладушкина.

— Зачем ты это делаешь, Душеед? — прогудел демон. — Зачем он тебе? Он ведь совершенно сухой. В нём больше нет ничего.

Это я уже и без его мудрых замечаний почувствовал, Претендент надорвался. Совершенно классическое истощение. Вероятность того, что он сможет обратиться к дару ещё раз — была крайне низкой. Ему бы теперь вообще выжить, если честно. Контуром чародея сейчас заниматься я не мог, конечно. Сначала надо оказаться в более-менее безопасном месте.

— Брось. Он теперь простой смертный. Он не нужен больше, — не унимался Мордард.

— Так, вот с этим я сам разберусь, — буркнул я, выдохнул и затащил Оладушкина в портал.

Минут через пять, проблевавшись и отдышавшись, я нащупал сигнатуру портала и разрушил её, чтобы не выводить на себя подмогу дворцовой стражи. Сложные магические творения портить проще, чем создавать. Так что закрыть портал на своём ранге я могу, а вот открыть — увы, никак не получится. Но открывать мне больше ничего не нужно. Пока что.

Фух. Так, осмотримся. Ага. Вокруг заброшенные угодья с длинными старыми коровниками с обвалившимися крышами. Место дикое, тихое, бесполезное для многих. То, что и требовалось. Глухой угол в двух километрах от бронзовой зоны, чтобы быстрее отправить демонов обратно. Если вдруг какие-то сканеры присутствия бездушных оказались в руках государства, то теперь пусть поднимают тревогу сколько им угодно. Дело сделано. Демоны могут уходить.

Мордард дождался, пока я приду в себя, и, перед тем, как отправиться к себе в серый мир, сказал:

— Ты тратишь силы попусту, Душеед. Я вижу, что ты слишком размяк. Сможешь ли ты остановить Пожирателя?

— Ой, давай без этого. Я свяжусь с тобой через ведьму, — ответил я ему. — Поспеши.

Рогатый демон хмыкнул, бросил ещё один презрительный взор на беспамятного Оладушкина, а затем направился в сторону зоны, следом за Колотушкой. Черные столбы света били в небо, указывая на путь последних бездушных. В ночи это не так сильно выделяется, но всё равно заметно.

Я сидел рядом с Претендентом и больше всего, отчего-то, хотел спать. Ну что, Илья, первая часть плана прошла более-менее терпимо. Теперь надо немного прийти в себя, и дальше уже совершать последний рывок.

Что можно сказать: демоны оказались довольно адекватными ребятами. До последнего я ждал, что они попробуют от меня избавиться и забрать себе сибириевые чаши, но, судя по всему, Мордард действительно испуган и на самом деле хочет решить проблему с Пожирателем.

Что ж… Это хорошо. Детей мне с ним не крестить, конечно, но мир, думаю, спасти сможем.

Я достал телефон, набрал Андрея Обухова. Тот ждал звонка, и среагировал на первый гудок, словно в руках держал.

— Пребываете в месте пребывания? — нервно спросил княжич. — Ехать?

— Ехай, — согласился я. — Нас двое… И здесь очень нужен господин Гарибальди.

— Как двое? — не понял он. — Ты говорил, что нужно будет четыре машины.

Да, в моём замысле таких потерь не ожидалось, и я предполагал, что придётся эвакуировать всех воинов Первой Церкви.

— Так получилось, — устало сказал я.

— А Гарибальди… Сейчас ночь. Должно ли его суматошить? Не терпит ли отлагательств, друг мой?

Я с сомнением посмотрел на Оладушкина.

— Думаю, без помощи человечек к утру уже будет невосстанавливаемый. Он и сейчас скорее всего всё. Но… Было бы неплохо показать специалисту, скажем так.

— Это потребует времени. Я услышал тебя, Илья. Жди!

Я дотащил Оладушкина до обочины заброшенной дороги. Положил чародея на землю, а сам привалился к стволу берёзы, уже осыпавшейся золотым ковром. Осень-осень… Устал, конечно, страшно, но зато самое главное сделано. Чаши у меня. Сейчас мне потребуется отдых. Несколько дней точно, а вот потом вторая часть плана.

Которую придётся выполнять лишь своими силами.

Княгиня снова была рядом. Она сидела над землёй, касаясь моего плеча своим, и грустила.

— Всё будет хорошечно, душа моя, — сказал я.

Призрак даже не улыбнулась, но совершенно точно услышала. Мимолётное движение брови было трудно заметить.

— Хуже не будет, ну! — продолжил я. — Во второй раз такое провернуть будет проще.

Она резко повернулась ко мне, гневно-возмущённая валькирия. «Надо поговорить», прочитал я по губам.

Ох-ох. Как сильный и независимый мужчина, я генетически покрываюсь холодным потом, когда слышу подобное от женщины. Но делать всё равно нечего: Андрей приедет часа через два, не раньше. Так что можно и поговорить.