— Не то мы, — мелодично сказал мастер. Рыжеволосый, лицо вытянутое, крысиное, глазки маленькие и злые. Неприятный тип.

— Не то вы? — многозначительно протянул я. Дождался утвердительного кивка и уточнил:

— А не они? Точно? И не эти?

— Они? Эти? — не понял Феоклистов-младший. Побагровел, — ты смеёшься надо мною?!

— Никак нет. Ты и сам с этим прекрасно справляешься.

— Откажись от земли, — змеёй зашипел дворянин. — По-хорошему. Иначе там жизни тебе не будет.

— Послушайте его, господин, — продолжил рыжий мастер. — Ибо чувствую я, что скот у вас будет там мереть всегда. Пожары будут каждый день. Иногда случаться засухи. Или, наоборот, наводнения ведь озеро же рядом. Постоянно будет беда заглядывать, — он сокрушённо вздохнул. — Что ни день то новая напасть. Такое бывает. Одни убытки преследовать будут хозяина тех земель. Так вижу.

«Ремесленник» с намёком хмыкнул. Ну точно дураки. И вроде бы приятели Феоклистова-младшего не дети давно, а тоже болваны. За подобное их имперские дознаватели в порошок сотрут, если просто заподозрят. О таком вслух говорить в принципе опасно. Нет, бежать к уряднику и жаловаться я не собирался, сам справлюсь, но уровень моих оппонентов неприятно поражал. Скорее какие-то бродяги-разбойники, купца на дороге прижавшие, а не благородные люди.

— Какое страшное пророчество, — ахнул я. — Но, позвольте, вынужден я идти. Дела не ждут, у меня же завтра контрольная.

— Я предупредил, — крикнул мне вдогонку юный «риелтор».

— Я услышал, — пришлось обернуться. — И было мне видение, кстати. Знаете, я и сам своего рода пророк. Вижу я, что если вдруг коснутся земель Артемьева несчастья, но невероятные бедствия случатся со всеми теми, кто желал им зла. Неописуемые. Война будет. Страшная война. Всех коснётся.

Рыжий криво усмехнулся. Его напарник с сердоликовым амулетом тоже. Феоклистов же пошёл пятнами от ярости и гнева.

Приехали на разборки, а признаки рода с себя сняли. Никаких семейных гербов. Амулет не считается, такой и у меня есть. У тех, кто выступает открыто, на одежде всегда находится место для семейного знака. Кто-то предпочитает родовые кольца-печатки, кто-то камеи, кто-то и вовсе диадемы. Эти же явно поснимали всё перед поездкой, будто дворовая шпана.

Обалдеть, конечно, здесь порядки. Имперскую бы группу по этикету сюда, а затем, по итогам её работы, лишить дворянских титулов всех, кто позорит Российскую Империю. Эти вот «аристократы» потом поедут куда за пределы родной страны, проявят себя, и будет затем люд иноземный считать что благородный русский это вот такое вот. Никакое.

Тьфу.

С другой стороны, с какой стати это должно меня колыхать? Правильно — ни с какой. Посмотрим на третью тактику по работе с землями сегодня, надеюсь, порадует меня старик Феоклистов. Всё-таки старая школа.

Вместо интерната, куда я безнадёжно опоздал(а значит имел полное моральное право вообще не являться), я отправился в центр Пушкинских гор, намереваясь посетить частную лавочку для демоноборцев и, заодно, ещё разок зайти за ватрушками. Взять с собой и умять их с чаем вечером.

Хотя нет, сегодняшний вечер у меня уже занят. Тогда потом. А вот чем живут и дышат демоноборцы уезда мне нужно было знать. Бронемяков у меня было уже достаточно, пусть даже тут не угадаешь, их ведь, как денег, много не бывает, тем более что запас карман не тянет. Ха-ха.

Я похлопал себя по карману, куда несколько дней назад забросил винтовку стрелка. Улыбнулся и пошёл ловить такси.

— Какая приятная встреча! — выпорхнула мне навстречу полная женщина лет пятидесяти, с кудрявыми красными волосами и ярко накрашенными губами. Очки в роговой оправе висели на кончике носа, и от ушек их свисала золотая цепочка. Смотрела хозяйка магазина «Бабушкины пушки» весело и серьёзно одновременно. На плечах лежал красно-чёрный шерстяной платок.

— Анфиса Бабушкина! — протянула женщина руку. Вся в кольцах-перстнях, но родовой символики нет. И силы нет. Зато харизмы хоть залейся.

— Илья Артемьев! Вольный демоноборец!

— Пока не слышала ничего о вашем роде, но, мамочка моя родная, не сомневаюсь знать, что такая честь вскорости мне представится, не дай то Иисус! Задавайте мне любые вопросы, дорогой господин Артемьев, я вся ваша!

Прозвучало это двусмысленно, да и выражение лица Анфисы количество смыслов никак не убавило. Я даже чуточку опешил от напора. Выдавил из себя неожиданно жалкое:

— Я присмотреться…

— Спешу уверить, что в моём магазине вы найдёте самое лучшее. И некоторые, вы таки не поверите, товары доступны к покупке долями. Получаете сегодня, а платите, прости Иисус, потом. Очень удобно.

Она моментально считала мою платёжеспособность. Матёрая тётка. Но, проклятье, она живая! Настоящая! Я улыбался, разглядывая хозяйку «Бабушкиных пушек».

— Молодой человек! Вы меня смущаете! — она заметила моё восхищение, сцепила руки в замок и прижала их к пышной груди, — но если что, я таки заканчиваю в семь!

Дурачилась. Это я уважаю.

— Непременно учту это, госпожа Бабушкина.

— Уж лучше просто Анфисой, кричу я вам! Интересуюсь знать, дорогой господин Артемьев, откуда вы в наших краях?

— Илья, — отрапортовал я. — Местный я. Из интерната.

— Опочкинского? — уточнила хозяйка.

— Пушкиногорского.

— Хм… Вот как. Не тот ли вы одарённый, что закрыл старую зону у Кучане?

— Он самый!

Она с уважением покачала головой.

— Для вашего возраста это изумительное достижение, и да отсохнет мой язык если не возоплю вам о моём вам уважении. Однако таки замолчите мне рот, ибо я вся одно большое ухо и два внимательных глаза. Чем я смогу вас, прости Иисус, побаловать?

Я толком и не знал что хотел увидеть. Понятное дело, что вряд ли здесь будет широкий выбор, но некий базовый набор найти можно. Из-за физических процессов той стороны — никаких огнестрельных игрушек нет. Холодное оружие да крепкие доспехи. За пределами серой пелены пара пулеметчиков способны свести на ноль всю мощь созданных демонами творений. Но под властью разломов правила меняются и могучее оружие превращается в бесполезные куски металла. Что плохо заканчивается для владельца. Поэтому основным товаром в подобных лавках были средства для устранения жизни путём разрубания, пронзания и размозжения. Ну и всякие прочие ништяки, которые скорее рюши да бантики к подаркам смерти.

— Подождите, не так громко! Я уже знаю! — мою заминку Анфиса Бабушкина истолковала по-своему. На прилавок лёг клинок в простеньких ножнах. — Прекрасный, на минуточку, вариант для того кто выходит на эту стезю. Ловите ушами мои слова, господин Артемьев — это то, что вам подойдёт.

Я взял клинок, осторожно потянул его из ножен. Обычное железо. Рабочий вариант для средней руки. Но тяжеловат как по мне. Отшагнув в центр магазина я сделал пару взмахов, вслушиваясь в ощущения. После моего клинка в том мире, созданного на заказ и с поистине дьявольскими чарами наложенными на астральный металл — это была рельса.

— Цена?

— Только для вас, добрый господин Артемьев, это будет две тысячи рублей! Но это буду кровавые деньги, ибо таки вы без ножа меня режете своим великолепием, отчего и цена уже эксклюзивная.

— Больше пяти сотен не дам. Есть что-то ещё? — я положил клинок обратно. Две тысячи за кусок металла с гардой — ну это явно не для меня.

— Я говорила про кровавые деньги? О, таки не слушайте мою агонию! Полторы тысячи!

— Тяжелый. Балансировки нет вообще. Металл паршивый, — отмахнулся я. — Что ещё есть?

В глазах Анфисы загорелось уважение.

— Добрый господин поймал глупую старуху. Но я знала, что такой человек сразу попадёт в струю! Что ж. Будем посмотреть, добрый господин. Будем посмотреть.

Она скользнула куда-то за прилавок, за алую портьеру. Я, наконец-то, огляделся. Уютное место с антикварной мебелью. На стенах оружие, от смертельных стилетов до титанических алебард. Взгляд запнулся за огромный боевой молот, который, при своих нынешних силах, я и поднять-то не смогу. Подобной игрушкой обращаться может только сильный одарённый, с постоянной подпиткой.