Я дождалась момента, чтобы у нее в руках ничего не было.

– Наташка, - дернула ее за рукав.

– Кто здесь? - обернулась она. Синие глазищи тревожно всмотрелись в пустоту. - Глюки… Лиска мерещится…

– Наташка, это я. Ты меня не видишь. Принеси сюда халат. Только быстро и молча, прошу тебя.

Подруга потрясла головой, задумалась. Как жаль, что я не могу больше проникать в мысли! И как холодно…

Наташка все же рискнула послушаться невидимку, ушла, появилась с розовым махровым халатом.

Я торопливо схватила его, напялила на себя. Наташкины глаза округлились и выросли до размеров кофейного блюдца, когда халат исчез в пустоте.

– Ой!

– Тише! - сняла я полог невидимости. - Это действительно я.

– Лиса! Ты где пропадала так долго? И Танька твоя подевалась вместе с тобой… Заходи, у меня все наши собрались.

Эх! Хорошее все же существо Наташка. Стойкое. Ни тебе фальшивых вздохов, ни лишних вопросов.

– Я не надолго… Классный у тебя халат. Теплый. Я тебе его верну, только не знаю, когда.

– Да забирай себе, я его все равно не носила, мне его Валька на прошлый день рождения подарила. Знаешь, как бывает? И не идет тебе вещь, и выбрасывать жалко.

– А Валька тут? - тормознула я.

Наташка налетела на меня, пошатнулась, схватилась рукой о стенку. Вспученная краска цвета нереального салата потрескалась, раскололась, посыпалась вниз.

– Да не дрейфь ты, - схватила она меня за руку. - Валька и не заметит. Она обрадуется, и все наши, кто тебя сто лет не видел.

– Ладно, зайду, - неуверенно ответила я. - Только учти, не надолго.

– Халат запахни получше, - покачала головой Наташка. - Эх ты! Деловая колбаса!

Так я снова очутилась в своей прежней группе. Ребята ничуть не изменились, кроме располневшего старосты группы и еще одной давно замужней дамы. Да и те были вполне узнаваемы, если приглядеться повнимательнее. Так же, как в прежние времена, преспокойно ютились в восьми квадратных метрах, и прекрасно при этом себя чувствовали.

– А вот и наша Лиса! - поднялся заводила Юрка. - Вовремя ты. Мы тут как раз слушаем рассказы о том, что каждый из нас испытал, пока был в свободном плаванье. Твоя очередь. Отчитывайся за четыре года! Или тебя больше с нами не было?

Это было не совсем верно: кое-кого из ребят я все же иногда видела. Но в целом Юрик был прав.

Знакомые лица. Знакомые глаза. Радостная Валька, сияющий Петька (и не заметишь, что дико умный!), добрая, вся такая забавная в своих рюшечках Олька. Может, это штучки драконьего Лабиринта? Я потихоньку ущипнула себя за руку. Нет, вроде все ощущения на месте. В том числе и болевые.

И у меня нет всемогущества, я не могу изменить ничью судьбу. Да и не хочу. У каждого своя жизнь, каждый старается, пыхтит что есть мочи, преодолевает неурядицы в меру сил и способностей. Кто я такая, чтобы кого-то критиковать?

– Ребята, - говорю я, и мой голос дрожит. - Ну их в пень, мои достижения! Я так рада вас видеть!

И это правда. Нет ничего дороже дружбы, простого человеческого тепла. И это круто - смотреть вот так на людей, без страха и защиты. Не гнать, не оправдываться, и не хвалиться. Быть собой. И улыбаться. И это, пожалуй, мое самое главное на сегодняшний день достижение.

– За это надо выпить, - устремив на меня долгий взгляд, произносит Юра. - И за тот сумасшедший цвет волос, что у тебя на голове.

Понял ли? Он всегда отличался недетской проницательностью. И что у меня там с волосами?

А! Какая разница!

– Мне бы соку… И я, ребят, ненадолго. У меня еще трудовой день не закончился…

Ну вот я и дома.

Розовый халатик, свернувшись, отправился на верхнюю полку шкафа - может, и ко мне как-нибудь нагрянет тот, кто будет нуждаться в одежде.

Теперь глубокий вздох, и можно посмотреть на себя в зеркало. Вроде бы, я не изменилась, по крайней мере, внешне. Все такая же тощ… то бишь, стройная и атлетически сложенная. Цвет глаз тоже похож на тот, что были прежде. Да и ребята меня сразу узнали в лицо-то…

Ой! Волосы… Они стали не рыжими, но огненными - казалось, что на голове у меня пламя. Живет отдельной жизнью.

– Оденься, Лиса, - раздался от двери хорошо знакомый голос. - Или я за себя не ручаюсь.

– Как я рада тебя видеть! - бросилась я металлисту на шею, прижалась телом к мокрой от дождя косухе.

Обняла, поцеловала куда-то в нос. Хрустнули мои косточки в медвежьих объятиях.

– Ты все-таки вернулась.

– Не говори, - покачала я головой. - Вот несчастье-то, а?

– Да, это и впрямь ты. Язва. И волосы новые под стать. Иди, одевайся! - шлепнул меня боевой друг и товарищ пониже спины.

– Отвернись!

Пока я облачалась в привычную мне одежду, металлист начал было рассказывать то, что имело место быть за время моего отсутствия.

– А сколько меня не было? - внезапно вспомнила я.

День? Два? Месяц? Как соответствует время в нашем измерении времени моего последнего приключения?

– Часов пять, не знаю точно. Я не смотрел на измерительные приборы, старался расколдовать оставшихся драконов до вечера.

– Успел?

– Да, можешь полюбоваться, - указал товарищ на окно.

Поляна была забита муляжами. Преимущественно ящеровидными, змеев среди них не было. Сбоку притулился тот, что мы собирали из кусочков, подобно гигантскому паззлу.

Было тихо-тихо. Как пред бурей. И как-то очень необычно.

– Как ты узнал, что я вернулась?

– Это не я узнал, - усмехнулся металлист. - Это начальство. Поди, говорит, проведай избушку подруги. У меня чуть было сердце не разорвалось… Ты как, кстати?

– Чуть изменилась, но не знаю, в чем именно. Цвет волос не в счет.

Быстрый поворот головы, тревожный взгляд практически черных глаз.

– О чем ты? - прищурилась я.

Тяжко испущенный вздох, воздух, со свистом втянутый сквозь зубы, пальцы, сжатые в кулаки…

– С тобой невозможно говорить серьезно. Пошли к начальству.

Мы вышли навстречу муляжам исполинов. Я вдохнула ночной воздух. Еще раз. И еще. Что-то изменилось. Только, что именно?

Тихо скрипнула дверь, и избушки начальства рыжей молнией вылетела Маня. Вылетела, закружилась вокруг меня, привычно подсекла коленки, заглянула в глаза. Я чуть было не расплакалась от восторга - она! Многоножка, полено сосновое на лапках! Мягкого света, льющегося из окон избушки, было вполне достаточно, чтобы увидеть и себя, отраженную в ее глазах. Что же, по крайней мере, дерева во мне снова было изрядно. И это было хорошо.

– Пойдем же, начальство велело поторапливаться, - смущенно подошел к нам металлист.

Маня обиженно повернула голову в его сторону, нехотя расплелась, кивнула себе на спину. Залезай, мол, въедем все вместе триумфально.

– Постой! А как же сосняк?

Многоножка уже преодолела порог, извиваясь, вползла в комнату.

– Нет его больше. Сгорел, - глядя на меня глазами яркого бирюзового оттенка, произнес Борис Иванович. - А ты все-таки вернулась. Ну и цвет!

Он помедлил мгновение, и, махнув рукой, заключил меня в объятия. Илья фыркнул, но ничего не сказал.

– Ну, рассказывай, - отстранившись от меня, сказал волхв. - Как там?

– По-разному, - отмахнулась я от начальства. - Вы мне скажите, на нас напал кто? Как это - сосняк сгорел?

Борис Иванович уже было открыл рот, чтобы ответить, но не успел.

– Смотрите-ка, драконы во дворе зашевелились, - указал пальцем на окно металлист. - Никак, оживают?

И в тот же момент прозвучал сигнал тревоги. Глаза волхва полыхнули багрянцем, ни слова не говоря, вышел он быстрыми шагами вон из избушки. Мы поспешили за ним. И только теперь я поняла, что мне казалось таким странным.

– А где все? - поразилась всеобщему я затишью.

И впрямь, Заповедник как будто вымер. Ни тебе друида, мантией подметающего осеннюю траву, ни темного эмпата, тщащегося поделиться с тобой своей, подпорченной злобой, картиной мира. Зато всей кожей ощущалось некое поле, такое, что, казалось, пальцем ткни в любое место, и разряд неведомой мне энергии обеспечен.