Он вдохнул теплый детский запах ее волос и прошептал:

– Я очень люблю тебя, малыш. Если захочешь, мы будем жить в Москве. Я продам дом и квартиру, это большие деньги. Купим теплую дачу неподалеку от города, с ванной и с камином. А хочешь, вообще уедем в Америку. В Нью-Йорке есть одна частная клиника, меня приглашали туда работать. Если твои родители согласятся, возьмем их с собой. Как ты думаешь, они согласятся?

– Не знаю... – еле слышно прошептала Маша.

– Мы попробуем их уговорить. Или останемся в Москве. С работой у меня не будет проблем. Ты закончишь институт, потом мы с тобой родим себе ребеночка. Как ты думаешь, кто у нас получится, девочка или мальчик?

Громыхнуло еще раз, прямо за стеной сарая. Стены сильно задрожали. Маша что-то прошептала в ответ, но Вадим не расслышал. За спиной раздалось легкое потрескивание, запахло дымом. Вадим понял – стена сарая загорелась. Еще немного, и вспыхнет сухая стружка на полу.

«Что сработает первым? Огонь или дым? – подумал он. – Хорошо, если мы задохнемся угарным газом. Это не больно. Тогда мы не почувствуем огня. Неужели они забыли о нас? Чем сгореть заживо, лучше уж пусть пристрелят!»

– Ляг на пол! – крикнул он Маше в ухо, они уже не слышали друг друга из-за грохота взрывов и близких автоматных очередей.

Тяжестью своего тела он попытался откатить ее подальше от той стены, которая загорелась снаружи. Когда наконец обоим удалось перебраться к другой стене сарая, которую пламя еще не тронуло, дым повалил клубами, сквозь щели между бревнами стали прорываться сначала шипучие искры, потом вспыхнул огонь. Затлела стружка на полу.

«Может, попытаться взломать дверь? – в отчаянии подумал Вадим. – Если им не до нас в этой бойне и снаружи нас никто не стережет, мы могли бы выползти...»

И тут дверь открылась. От сквозняка стружка на полу вспыхнула. На пороге показалась мощная фигура Максуда с автоматом наперевес. Слонопотам закашлялся от дыма и стал озираться по сторонам. Он их пока не видел, и Вадим, закрыв Машу своим телом, шепнул ей на ухо:

– Не дыши. Сдержи кашель.

«Пусть он подумает, что мы уже мертвы, что мы задохнулись дымом. В горящий сарай он не решится войти...» Надежда была, конечно, слабой и неверной, но все-таки была!

Максуд действительно ничего не видел. Его глаза слезились от дыма. Он стал методично, наугад прошивать все пространство сарая автоматными очередями. Вадим чувствовал, как Маша дрожит и давится кашлем. Он сам еле сдерживал этот особый удушливый кашель, который бывает от едкого дыма. Стрельба на минуту прекратилась. Максуду надо было перезарядить автомат. Но тут же раздалась еще одна очередь и вслед за ней тяжелое, мягкое падение тела на стружку. Приподняв голову, Вадим различил в отсветах огня огромную фигуру на горящем полу. Огонь медленно полз по стружке, задержался, обтекая тело, двинулся дальше. К запаху дыма примешался сладковатый, тошный запах тлеющих тряпок и тлеющей человеческой кожи.

– Эй, есть кто живой? – услышали они молодой русский голос, без всякого кавказского акцента.

На пороге сарая стоял спецназовец в камуфляже.

– Да! – крикнул Вадим. – Помогите нам, мы связаны!

– Где вы? – Парень шагнул в сарай. – Ни хрена не видно!

– Здесь мы, здесь! – жалобно простонала Маша.

Одним прыжком спецназовец подскочил к ним, ножом перерезал веревки на ногах.

– Идти можете? – спросил он, помогая им подняться.

– Да, – ответил Вадим, – только мы в наручниках. У убитого могут быть ключи.

– Некогда! Некогда искать! Сейчас все вспыхнет к едрене фене! – прокричал парень, давясь кашлем.

Они выбежали из сарая, спецназовец на бегу вздернул автомат и дал дугу очереди по шевелившимся впереди кустам. Оттуда в ответ бешено застрекотало.

– Да пригнись ты, Мария Кузьмина, – крикнул спецназовец, – голову прямо под пули подставляешь.

Всему отряду были переданы по спецсвязи имена и приметы заложников. Их стали искать сразу, как только вошли в село. Найти уже не надеялись, но младший лейтенант Василий Блинов, пробегая мимо загоревшегося сарая на краю села, увидел, как огромный чечен поливает очередью наполненный дымом сарай, и тут же догадался, кого он может там достреливать. Василий не ожидал увидеть их живыми. Но повезло. И им, и ему. Полкан из Москвы сказал по связи, что за живых заложников повысит в звании, как и за живого Ахмеджанова.

Сарай у них за спиной полыхал уже со всех сторон открытым пламенем. Вокруг трещали очереди, тарахтели отдельные пистолетные выстрелы. Что-то тонко и длинно просвистело рядом.

– Ложись! – вдруг завопил спецназовец, падая на землю и увлекая за собой Машу и Вадима.

Просвистело прямо над головой, а через секунду раздался короткий взрыв, вздыбивший фонтан земли и мелких камней. Отряхиваясь, парень приподнялся на локте.

– Руки дайте мне. Попробуем снять браслеты, пока потише стало. Ты первый, Вадим Ревенко. У тебя браслеты туго сидят, руки затекли.

Руки у Вадима действительно затекли и покраснели. Ключ от наручников из Васиного боекомплекта не подошел. Матерясь, то и дело припадая лицом к земле, он извлек из комплекта мощные кусачки для проволоки и ловко перекусил кольца между браслетами – сначала у доктора, потом у Маши.

– Пока так хотя бы, возиться некогда сейчас.

– Спасибо, – сказал доктор, – как тебя зовут?

– Василий. Можно просто Вася.

– Очень приятно, Вася. Спасибо тебе, – улыбнулась Маша.

Послышался треск и грохот – обрушилась крыша сарая. Во все стороны полетели искры и куски горящего дерева. Как бы в ответ после небольшой передышки ударила автоматная очередь. От заброшенного колодца отделились две фигуры. Сгорбившись, бежали чеченские боевики. Они поливали автоматными очередями все вокруг себя.

– Прижмись к земле! – скомандовал Вася. – Не торчать!

Опять тонкий свист. Бабахнуло там, где пробегали двое. Сгорбленные фигуры исчезли в яркой вспышке.

– Теперь быстро уходим! Бегите вперед, к лесу. Я вас прикрою!

Маша и Вадим побежали, пригнувшись, к заросшему короткими соснами горному склону. Вася бежал за ними, двигаясь задом наперед, то и дело давая короткие очереди. Казалось, в ответ стреляют со всех сторон. Маша слышала тонкий, пронзительный свист пуль. Несколько раз прямо возле щек проносился мгновенный горячий ветерок.

«Еще чуть-чуть – и в нас попадут!» – успела подумать она. И тут послышался у них за спиной хриплый короткий вскрик.

– А-а! – крик был совсем тихим в грохоте очередей, но прозвучал почему-то оглушительно громко.

Оглянувшись, они увидели, как Вася, словно в замедленной съемке, странно вскидывает руки к небу и медленно падает навзничь.

Стало тихо. Маше казалось, что падение длится бесконечно долго. Доктор успел подхватить Васю и тут же пригнулся над ним. Двое, живой и мертвый, вжались в землю.

Опять пронзительный вибрирующий свист, за ним короткий грохот взрыва. Сплевывая землю, Вадим тер глаза распухшей рукой. Пальцы уже ничего не чувствовали.

– Пощупай у него пульс, – сказал он Маше, – только не на запястье. Найди шейную артерию.

– Я знаю, – кивнула Маша и прижала пальцы к теплой Васиной шее.

– Нет. Там ничего нет. Может, я неправильно слушаю? – Она рванула пятнистую рубашку, припала ухом к груди в полосатой майке-тельняшке и, подняв голову через минуту, испуганно взглянула на Вадима: – Там тихо...

– Я знаю, – ответил он.

Он уже все понял, когда подхватил падающего Васю. Он попросил Машу пощупать пульс только потому, что так положено. Врач не имеет права констатировать смерть «на глаз».

– Вадим, надо сделать что-нибудь! Может, искусственное дыхание? Ну ты же врач!

Маша осторожно отряхнула землю с Васиного лица. Прямо на нее смотрели светло-карие, с золотистыми крапинками глаза. На чистых голубоватых белках темнели мелкие песчинки. Маша уже все поняла, но удивилась, почему он не моргает. От этих песчинок должна быть сильная резь. Несколько секунд она глядела в неподвижные, ясные, отражающие розовато-лиловое вечернее небо глаза. Вася был старше ее года на три, на четыре, не больше. Он только что вытащил их из огня, спас, выводил с поля боя, прикрывая собой.