Гулливер мучительно сморщил низкий мясистый лобик. Соображал он туго. Еще раз Варя злорадно заметила про себя, что вот она, главная слабость П.П. Очень любит деньги, маленькие, большие, любые, из экономии нанимает дешевых идиотов для серьезной работы. Гулливер понятия не имел, какое место занимает Варя в свите старого вора, какие у нее отношения с П.П. Он только знал, что она постоянно крутится рядом с Пнырей, но этого оказалось достаточно, чтобы он, глупенькая шестерка, поверил ее приказному тону.

– Так это… в натуре… надо ж бабки с него получить, мне шеф велел. Я, это, на мобильник звоню, а там какая-то дура отвечает: «Вы не туда попали!»

– Ну, точно, переутомился, даже номер не мог правильно записать, убогий ты мой, – вздохнула Варя, – все у тебя через задницу. Что вы там с исполнителями намудрили? Давай выкладывай, быстро, у меня времени нет.

– Да все уже нормально, в натуре, мы их на вокзале перехватили.

– И что? Ты пушку-то убери, видишь, заказчик нервничает. Ну, давай дальше. Перехватили на вокзале, что потом?

– Все, как было приказано, ты же знаешь, в натуре. – Гулливер часто, растерянно заморгал, и вдруг его свиные маленькие глазки подозрительно сверкнули, он нехорошо уставился на Варю и зашевелил рукой, в которой был все еще зажат пистолет.

– Я-то знаю, – кивнула Варя, – но хочу, чтобы ты повторил. Тревожно мне, малыш, особенно после того, как ты телефонный номер перепутал. Давай-ка, Гуля. Повтори, что ты должен сделать с исполнителями.

– Перехватить на вокзале, отвезти к шефу и держать там в подвале до его возвращения. Они ведь это, одноразовые, в натуре, но красивые телки, блин. – Он вдруг замер и испуганно покосился на притихшего Радченко.

– Трепло ты, Гулливер, думай, что и где говорить, – покачала головой Варя. – Ну, что застыл? Пошли. Времени нет.

– Куда? – мрачно удивился Гулливер.

– За мной.

Через две минуты показался каменный забор особняка Пныри. Задние ворота были приоткрыты, охранник пропустил Варю, а обоих ее спутников быстро, молча обыскал, у Гулливера изъял пистолет. Ворота захлопнулись.

Пныря сидел в гостиной, все в том же кресле и в той же позе.

– Вот тут заказчик хочет расплатиться, – сказала Варя, присаживаясь на подлокотник его кресла. – Он честный человек, принес деньги за взрыв в галерее. Их надо Петюне отдать, но он еще не прилетел.

Менеджер и Гулливер застыли посреди гостиной, тупо глядя на крокодила в аквариуме. Пныря медленно открыл глаза.

– Где деньги? Ур-рою, падла! – весело крикнул попугай.

– Ну ладно. – Варя соскользнула с подлокотника. – Вы, ребятки, рассказывайте, не стесняйтесь, здесь все свои. А я сейчас вернусь.

Скрывшись в просторном сортире, она вытащила телефон, набрала номер Ильи Никитича и говорила с ним минут пять.

Когда она вернулась в гостиную, менеджера и Гулливера уже не было. Пныря все так же сидел в кресле.

– Что ты хочешь за это? – спросил он тихо.

– Неужели сразу оба раскололись? – удивилась Варя. – Так быстро?

– Не совсем. Но уже начали. Не люблю смотреть, как допрашивают. – Он поморщился. – Петр прилетел, звонил из аэропорта, едет сюда.

Варя опустилась на ковер у его ног и посмотрела ему в глаза снизу вверх. Молчание длилось бесконечно, и опять надо было выдержать ужасный крокодилий взгляд старого вора. Она лихорадочно думала, стоит ли сейчас рассказать про коронацию в Сочи, или на сегодня хватит, но не успела решить. Пныря заговорил первым:

– Чего же ты хочешь за это, девочка?

– Ничего. – Она улыбнулась. – Моей заслуги нет, просто так получилось. Мне повезло. Я иногда покупала одежду в бутике «Вирджиния» и случайно узнала, что менеджер решил хорошо сэкономить, закупил всю летнюю коллекцию не у настоящих производителей, а на китайской барахолке и разницу положил в карман. Сначала сделал, а потом подумал о последствиях, сильно испугался и обратился к Петюне за помощью. Так что ты мне ничего не должен, Пныря. Главное, чтобы тебе от этого хоть немного полегчало.

Пныря протянул руку и погладил ее по голове и чуть слышно произнес:

– Значит, ты хочешь, чтобы я остался твоим должником. Ну что ж, с твоей стороны это разумно. Всегда знал, что ты умница.

В дверь заглянул охранник и тихо произнес:

– Владимир Васильевич, пора. Самолет через час.

– Петюню не дождешься? – спросила Варя, поднимаясь с ковра.

– Мне к сестренке надо лететь в Воронеж, сюда ее забирать. А Петр… да что его ждать? Бесполезно. – Пныря встал, потянулся, хрустнув суставами. – Не доедет он, Варюша. Чувствую, не доедет.

Ира лежала, закинув руки за голову, и смотрела в темноту. Света спала, свернувшись калачиком. Они потеряли счет времени. Часов они не носили, в подвале не было окон. Ира знала одно: здесь их не убьют, поскольку надо же куда-то деть трупы. Скорее всего, их вывезут ночью за город, в лес, там прикончат и зароют. Чем больше она думала, тем яснее понимала, что других вариантов нет. Она могла сочинить десяток разных финалов, логичных и вполне счастливых, но не желала тешить себя надеждой, как это делала сестренка.

– Успокойся, Ирка, зачем им нас убивать? Мы им нужны, нас можно еще использовать, – бормотала Света, засыпая. – Мы красивые, умные, сильные, нас глупо убивать, приедет П.П., и все разъяснится.

Разъясниться с приездом П.П. могло только одно. Перед тем как убить, П.П. их трахнет сам, позволит это сделать остальным. Потом их посадят в машину и повезут в лес. Возможно, соврут, что отправляют, куда обещали, в один из тайных элитарных бардаков. На самом деле будущего у них нет и быть не может, даже такого поганого, элитно-бардачного.

Ира поняла это не сейчас, значительно раньше, когда Руслан расплатился с ними за ключи от квартиры Солодкиных серьгами, которые вынул из ушей Люсиной тетки. Поняла, почувствовала, но не хотела самой себе верить. А ведь именно тогда, протянув на ладони эти сережки, Руслан дал им последний, и единственный, шанс. Нет, не он, конечно, а Люсина тетка, Лилия Анатольевна Коломеец. Она как бы предупредила, уже с того света: «Сматывайтесь отсюда, девочки, здесь для вас все кончится очень плохо». Надо было всего лишь пойти в милицию с этими сережками. Одно дело – групповуха в подвале, на церковной парче, под крестом, перевернутым вверх ногами, и совсем другое – убийство.

Ира знала, что в середине мая Лилия Анатольевна Коломеец увидела своими глазами их ночную «дискотеку». Охранник заметил ее, лежащую на земле у подвального окошка, оглушил, потом мама Зоя разыграла все так, как только она умела. Но Лилия Анатольевна не поверила, что это был кошмарный сон. Однажды она поймала близнецов у пруда и стала задавать им множество вопросов, уговаривала не бояться и рассказать правду. Они смотрели на нее широко открытыми глазами и все отрицали. Потом точно так же она изловила Лариску, и та, разумеется, побежала стучать маме Зое.

Ире и Свете было приказано любым способом достать кассеты, которые снимал Олег Солодкин. Там не было ничего криминального, но у мамы Зои началась настоящая паника. Потом Руслан поймал их у пруда, предложил за деньги взять еще и ключи от московской квартиры Солодкиных и передать ему. Пообещал пятьсот баксов.

Но вместо денег Ира увидела сережки с сапфирами и поняла, что Лилии Анатольевны уже нет. Ей стало всерьез, по-настоящему страшно. Ни сестре, ни себе самой она не хотела признаваться в этом и все бодрилась, поспорила со Светой на шоколадку, рылся ли Руслан в клубочках, искал ли сокровища, о которых Люся по секрету рассказывала всем в питомнике. «Не такой он идиот, – уверяла Света, – ясно же, Люська все сочинила про сокровища в клубочках. Она влюбилась в Руслана и хотела, чтобы он думал, будто она богатая невеста».

Обе смеялись. Чем звонче был смех, тем тише всхлипывал в душе жалобный противный голосок: «Я боюсь. Надо пойти в милицию и сдать Руслана. Он опасный ублюдок, садист, и мама Зоя такая же, надо пойти в милицию, пока не поздно!»