– Абрам Аронович, я не медиум, – Илья криво усмехнулся, – не умею чувствовать на расстоянии.

– Что значит «на расстоянии»? Разве вы не читали сообщение Сокола? Там же все откровенная пурга. По какому, собственно, праву Эльф решает за нас, что у нас есть, чего нет? Говорить и думать такое может только матерый враг! Это пахнет предательством и провокацией!

Лысина Слуцкого влажно блестела, подбородок дрожал, отечное лицо налилось малиновой кровью. Илье было искренне жаль его.

Умный Абрам Аронович отлично знал, что в информации Эльфа все чистая правда, от первого до последнего слова. Никаких реальных немецких шпионов в СССР нет и быть не может, никакие переговоры между Троцким и Гессом невозможны, эти люди никогда не встречались и вряд ли встретятся. Вот уже несколько лет идут совсем другие тайные переговоры, сначала между Енукидзе и кузеном Геринга, потом между Канделаки и Шахтом, идут они по приказу товарища Сталина, и многое из того, что приписывается Троцкому, на самом деле предлагает Гитлеру сам товарищ Сталин.

Интересно, как в этой связи начальник ИНО объясняет высочайшее повеление сворачивать агентуру в Германии? И какие мысли бродят под этой потной лысиной относительно заговора в Красной армии во главе с маршалом Тухачевским?

Допустим, заговор существует, Тухачевский его действительно возглавляет. Использовать в качестве страшилки для Бенеша мятежного маршала Красной армии, реального тайного союзника Германии, и таким образом сдавать его Сталину Гитлер ни за что не станет, наоборот, поручит своим спецслужбам трепетно оберегать репутацию маршала в глазах Сталина, вывести Тухачевского из числа подозреваемых, а на его место подсунуть кого-то действительно преданного Сталину – например Ворошилова или Буденного.

Что же происходит? Заговор во главе с Тухачевским открыто обсуждают европейские дипломаты, политики, шпионы, журналисты. Хорош тайный заговор, о котором все знают и болтают на каждом углу! Так активно могут распространяться только слухи, запущенные спецслужбами, когда проводится широкомасштабная кампания дезинформации потенциального противника. Если бы Эльф стал двойным агентом, он бы поддержал дезинформацию, состряпанную Гейдрихом по поручению Гитлера, и сообщил о заговоре как о реальном факте, с множеством убедительных доказательств и ужасающих подробностей. Именно этим сейчас занимается двойной агент Скоблин.

Любопытно, как объясняет самому себе товарищ Слуцкий удивительное совпадение кампании дезинформации, организованной потенциальным противником, с генеральной линией партии, которой аккуратно следуют многочисленные безымянные агенты-дятлы в своих донесениях?

Несложно сообразить, зачем понадобился мифический заговор во главе с маршалом Тухачевским Гитлеру. Ну а зачем это нужно Сталину?

Илья попытался представить, каким образом этот, в общем, вполне логичный и простой вопрос переваривается в мозговых извилинах начальника ИНО. Но не получалось, и поймать ускользающий взгляд выпуклых, в красных прожилках, глаз тоже не получалось. Илья вдруг понял, что умный Слуцкий вообще не задается подобными вопросами, чувствуя их смертельную опасность – даже на уровне молчаливых ночных размышлений наедине с подушкой.

– Абрам Аронович, когда возникают подозрения в честности источника, безусловно, необходимо все тщательно проверить, но в любом случае не стоит спешить, горячиться, тем более что речь идет о человеке, который работает на нас давно и, если не ошибаюсь, совершенно бескорыстно. Насколько мне известно, Эльф «инициативщик», денег не получает.

Слуцкий слабо кивнул.

– Двойными агентами, как правило, становятся те, кто работает за деньги, – продолжал Илья, все также безуспешно пытаясь поймать ускользающий взгляд. – Противная сторона платит больше, человек не в силах устоять. Конечно, бывает еще и шантаж, и прочие мерзости, мне трудно судить, я понятия не имею, что за личность скрывается под псевдонимом Эльф. Но все эти годы от Эльфа приходила весьма добротная и надежная информация. В последнем сообщении тоже есть кое-что действительно ценное, например новость о контактах Коновальца и Канариса.

Шлеп! Бегающий взгляд остановился, уперся прямо в глаза. Пухлые пальцы схватили карандаш и без дрожи, вполне четко и быстро, Абрам Аронович вывел на чистом листе:

«Вы уже доложили?»

Вот он, заветный вопрос, ради которого товарищ Слуцкий пренебрег своим больным сердцем и вместо того, чтобы отправиться домой, ведет здесь со спецреферентом Крыловым разговор, тяжелый и неприятный для них обоих. Разве может быть приятным разговор, когда собеседники не знают, кого бояться больше: друг друга или прослушек, которыми утыкано помещение?

Илья не стал писать ответ, просто кивнул. Слуцкий натянул на колени клетчатый плед, поправил диванную подушку.

– Илья Петрович, не возражаете, если я прилягу?

– Конечно-конечно, Абрам Аронович. Как сердце? Уже лучше?

– Вроде отпустило, но слабость, знаете ли.

– Вам бы отдохнуть, Абрам Аронович, вы плохо выглядите.

– Смеетесь, Илья Петрович? Какой теперь отдых!

Для начальника ИНО известие о контактах главы украинских националистов Коновальца с руководителем абвера Канарисом, когда о нем уже доложено Хозяину, имело огромную ценность. Очень скоро Хозяин прикажет провести очередную сверхсекретную спецоперацию, проще говоря, потребует шлепнуть Коновальца. Важно, чтобы никто не перехватил этот выгодный заказ. Необходимо заранее отобрать и подготовить правильных исполнителей, разработать план операции и первым доложить руководству. Под руководством разумелся Николай Иванович Ежов.

Нарком Ежов имел образование два класса начальной школы, умом никогда не блистал, а пьянство и прочие излишества неумолимо сжигали последние извилины в его бедном маленьком мозгу.

Николай Иванович твердо усвоил, что с любым человеком можно сделать что угодно: арестовать, изувечить, расстрелять, отравить. Эта непреложная истина крепко засела в уцелевших мозговых извилинах наркома. Попробуй объясни товарищу Ежову, что за границей шлепнуть человека несколько сложнее, чем в СССР! Он не понимал почему, а когда товарищ Ежов чего-то не понимал, он подозревал, что его хотят выставить дураком, надуть, перехитрить, очернить в глазах Инстанции.

Докладывать главе НКВД подробности проведения тайной спецоперации за границей было делом куда более трудным и опасным, чем сама операция. Товарищ Ежов очень подозрительно относился к ИНО и его начальнику товарищу Слуцкому.

Основным критерием эффективности работы аппарата НКВД являлось количество разоблаченных врагов народа. Главную задачу аппарата Хозяин видел в поставке заключенных и в производстве трупов. Возможности Иностранного отдела в этом смысле были крайне ограниченны, потому товарищ Слуцкий так отчаянно вцепился в информацию о Коновальце. Она давала шанс преподнести Инстанции труп и повысить показатели.

Специалистов по убийствам и похищениям в аппарате НКВД имелось достаточно, работали они грубо, но эффективно, получали правительственные награды и своими подвигами хоть как-то оправдывали существование ИНО.

– Да, Эльф, конечно, представляет для нас определенную ценность, но как объяснить ту пургу, которая содержится в разведсообщении? – Слуцкий произнес это громко и отчетливо, обращаясь скорее к прослушкам, чем к Илье.

– А забыть о запасных вариантах связи это не пурга? – спросил Илья шепотом, обращаясь не к прослушкам, а к Абраму Ароновичу. – К Эльфу надо присылать профессионалов, тогда и пурги не будет. Вы же сами сказали – сотрудник зеленый, неопытный. Первая поездка за границу, первая встреча с источником, немудрено, что растерялся ваш Сокол и напутал.

Слуцкий опять взял карандаш и написал:

«У меня других не осталось, только мальчишки», – он подвинул листок Илье, протянул карандаш.

Илья карандаш взял, но опять не стал ничего писать, пожал плечами, ответил вслух:

– Когда придет очередное сообщение, нужно просто сделать скидку на неопытность и растерянность агента, который его передаст.