«Прямо мемориальная доска, как на памятнике архитектуры», – усмехнулась про себя Маша.

Все так же медленно и плавно, «нога от бедра», она двинулась к охраннику.

– Здравствуйте, молодой человек, – пропела она, обдавая его запахом духов «Фиджи», – если не ошибаюсь, Вячеслав Борисович Иванов работает именно здесь? Сейчас он еще у себя?

– А вы по какому вопросу? – спросил охранник, восхищенно оглядывая рыжеволосую синеглазую красотку.

– Значит, я не ошиблась. – Она ослепительно улыбнулась, высоко вскинула подбородок. – Вы позволите мне войти? Дело в том, что мне необходимо взять у Вячеслава Борисовича небольшое интервью.

– Вы договаривались с ним по телефону? – спросил охранник.

Он готов был уже впустить красотку, но работа есть работа.

– Нет, все получилось случайно. Я корреспондентка молодежной газеты «Кайф», из Москвы. Меня зовут Юлия Воронина, – царственным жестом она протянула охраннику тонкую холеную руку. Он пожал эту руку растерянно и осторожно.

– Вообще-то, – начал он, – если нет предварительной договоренности… А можно мне взглянуть на ваше удостоверение?

– Дело в том, что…

Тут дверь офиса открылась, и появился Иванов собственной персоной – маленький, пухлый, с редкими светлыми волосами, прикрывающими раннюю лысину. Маша решительно нырнула под цепь между створками ворот.

– Минуточку, девушка! – охранник попытался преградить ей путь, но Иванов уже заметил ее и шагнул навстречу.

– Вы ко мне? Вова, пропусти!

В курортном городе не ощущалось недостатка в красотках всевозможных мастей и форм. Но далеко не все они стремились встретиться с бывшим комсомольцем. А эта обалденная рыжая девица прямо бросилась к нему в объятия, обволакивая запахом духов и томно прикрывая темно-синие глаза. Иванов таял при виде молоденьких красоток и не мог позволить охраннику ее задержать.

– Здравствуйте, Вячеслав Борисович, – произнесла Маша глубоким грудным голосом, – простите, что отнимаю у вас время. Я корреспондент московской молодежной газеты «Кайф», меня зовут Юлия Воронина, я веду колонку светской хроники.

Иванов впервые слышал о такой газете. Но их столько развелось сейчас. «Ну до чего же хороша телка!» – подумал он и важно кивнул:

– Очень приятно.

– Вы так внимательно смотрите на меня, Вячеслав Борисович, – Маша чуть потупилась и улыбнулась, – вам, возможно, знакомо мое лицо. Фотографию часто печатают перед репортажами. У нас тиражрастет с каждым днем. Знаете, в вашем замечательном городе меня иногда узнают на улицах. Честно говоря, на отдыхе это немного утомляет.

«Теперь он вряд ли попросит показать удостоверение, – решила Маша, – неловко просить удостоверение у человека, которого узнают на улицах. А он кажется, клюнул!»

– Так вот, – продолжала она, вскинув ресницы, – я прочитала вашу предвыборную листовку и страшно заинтересовалась вами как личностью. Думаю, наши читатели тоже заинтересуются. Знаете, настоящий репортер – и на отдыхе репортер. Позвольте мне задать вам несколько вопросов.

Про удостоверение Иванов даже не вспомнил. Пока Маша говорила, он не сводил глаз с ее ног, бедер и груди.

– Я с огромным удовольствием побеседую с вами, Юленька. Мы можем пройти в офис, в мой кабинет.

– Большое спасибо, Вячеслав Борисович. Я не отниму у вас много времени, – покачивая бедрами, Маша вошла в дверь офиса.

Они поднялись на второй этаж.

– Подожди меня внизу, – бросил Иванов своему громиле-телохранителю, который следовал за ним безмолвной тенью и тоже тихонько облизывался на рыжую московскую корреспондентку.

Секретарша уже покинула приемную. Открыв дверь своим ключом, Иванов широким жестом пригласил Машу в кабинет, обставленный по последнему слову офисной роскоши.

Маша сразу обратила внимание на глубокую напольную вазу с сухими цветами и на неприметную дверь в углу. Она вспомнила, что в кабинете ректора ее родного Щепкинского училища такая вот неприметная дверь вела в отдельный начальственный сортир. «Два варианта для кассеты уже есть», – отметила она про себя.

Усевшись в глубокое кресло у журнального столика она достала из большой элегантной сумки блокнот-ежедневник и ручку.

– Вячеслав Борисович, для начала я задам вам вопросы нашей обычной экспресс-анкеты для героя номера. А потом, если не возражаете, мы немного побеседуем о вашей потрясающей предвыборной программе.

Перспектива стать героем номера московской газеты, пусть даже молодежной, Иванову понравилась.

– Я готов, Юленька, – сказал он, подъезжая поближе к Маше в своем кресле на колесиках и вальяжно раскидываясь.

– Какую кухню вы предпочитаете – русскую, французскую, грузинскую? – Маша поставила в блокноте цифру "I".

– Я люблю пробовать разную еду. Но, наверное, ближе всего мне русская кухня и, пожалуй, украинская. Сытно, просто.

– Каким видом спорта вы занимались в детстве и занимаетесь сейчас?

– В детстве я, как все мальчишки, гонял в футбол, а сейчас, как все чиновники, играю в теннис. Правда, редко, к сожалению. На спорт при моей работе совсем не остается времени.

Маша старательно записывала ответы. Иванов то и дело царапал глазами по открытой странице блокнота, будто хотел проверить, правильно ли она фиксирует на бумаге его бесценные откровения.

– Какую музыку слушаете на досуге?

– Ох, Юленька, где он, этот досуг? – спросил он со вздохом. – Но музыку я люблю. Разную. Мне нравится и эстрада, и народные песни в хорошем исполнении.

«Настоящая корреспондентка сейчас наверняка бы попыталась уточнить, попросила бы назвать хоть одного исполнителя или композитора. Но я не настоящая и уточнять не буду, – усмехнулась про себя Маша, – и так сойдет!»

– Какой тип женщин вам нравится? Блондинки, брюнетки, худые, полные?

– Рыжие! Мне больше всего нравятся рыжеволосые женщины. В них есть изюминка, огонек, – на его круглом лице расплылась весьма откровенная улыбка, – в общем, Юленька, мне больше всего нравятся женщины вашего типа. Так и запишите. Да, кстати, я не предложил вам даже чашечку кофе! Простите, у меня сегодня выдался тяжелый день, я совсем замотался,

«Молодец! – мысленно похвалила его Маша. – Догадался наконец. Сейчас ты пойдешь в приемную, электрический чайник и все прочее наверняка у секретарши. А ее нет. Делать кофе тебе придется самому, и я останусь в кабинете одна».

Но Иванов в приемную не пошел. Он просто встал и нажал кнопку селекторной связи.

– Николай, поднимись и организуй нам кофейку.

– Сейчас, Вячеслав Борисович, – подал голос телохранитель.

«Вот скотина! – подумала Маша. – Даже кофе сам не можешь даме сварить!»

– Еще один вопрос нашей анкеты, – сказала она – расскажите, пожалуйста, о каком-нибудь ярком воспоминании из вашего детства.

Запас Машиных вопросов постепенно иссякал. «Пусть поболтает подольше», – решила она.

Иванов задумался.

– Мне сложно так сразу ответить на этот вопрос. Я попробую вспомнить. – Было слышно, как телохранитель возится в приемной, готовя кофе.

– Вы пока подумайте, Вячеслав Борисович, а я… простите, где у вас туалет?

– Вот эта дверь, пожалуйста.

Маша оказалась права, индивидуальный сортир находился за незаметной дверью в углу кабинета.

Достав из сумки большую кожаную косметичку, Маша направилась к этой двери и заперлась изнутри.

Кроме унитаза и раковины, здесь оказался еще стоячий душ за шторкой. Но спрятать здесь кассету абсолютно негде. Все открыто, ни одной подходящей щелочки: раковина-"тюльпан", пустая мусорная корзина, унитаз…

«Ох, придется выходить отсюда с кассетой, – подумала Маша, – в кабинете я не останусь одна ни на секунду. Может, попробовать незаметно положить ее в напольную вазу с сухими цветами так? Впрочем, и это непросто. Он хоть и клюнул, но следит за мной во все глаза».

Раскрыв косметичку, она обнаружила, что, кроме кассеты, там лежат еще маникюрные ножницы и рулон лейкопластыря. «Ну вот, – обрадовалась она, – недаром мы с Вадимом вспоминали фильм „Крестный отец“. Там пистолет приклеили лейкопластырем к внутренней стороне крышки унитазного бачка. Я про пластырь и ножницы потом забыла, а Вадим догадался положить!»