Идея использовать Мери Григ в качестве буфера, выйти через нее на тех, кто вкладывает деньги в Рязанцева, и попытаться перевести финансовые потоки на себя показалась Призу гениальной. Он собирался заняться этим, как только решит проблему с перстнем и с Василисой Грачевой.

Когда Серый сообщил ему, что «Форд» американки все еще стоит во дворе у дома Дмитриева, он удивился.

Он думал, она привезет старика с внучкой домой из больницы и сразу уедет. Мысль о том, что она застряла там надолго, неприятно кольнула его. Но он был так взвинчен, что вскоре вообще забыл об американке.

Позже, когда Серый побывал у Дмитриева вместе с корреспонденткой Мариной, Вова узнал, что «Форд» все еще стоит у подъезда, но самой американки в квартире нет.

«Ну мало ли, может, машина сломалась, она оставила, решила забрать потом, когда будет время». Это объяснение показалось ему вполне достаточным.

Сейчас «Форд» стоял. И то, что одно так странно переплелось с другим, раздражало все больше. Василиса и Дмитриев являлись его проблемой. Американка олицетворяла собой приятную перспективу. Они должны были существовать отдельно друг от друга. Но «Форд» стоял у подъезда Дмитриева. Мери Григ могла появиться здесь в любой момент. Вряд ли она просто заберет машину и не поднимется в квартиру. Наверняка навестит дедушку с внучкой.

Когда Приз и Миха приехали, Маша была уже там. Но они этого не знали.

— Слышь, так может, пацанов привлечь? — спросил Миха.

— Нет. Чем меньше людей, тем лучше. Только ты и я. Тебе я верю. Больше никому.

Миха был польщен, растянул тубы в довольной улыбке.

— Ну, а это, чего Лезвие с Серым?

— У Лезвия штаны мокрые от страха, Серый только все напортил со своей Надькой. Ты один сделаешь быстро и тихо, а потом мы с тобой обсудим, как быть дальше.

— Так я не понял, обоих, что ли, делать? — Миха опять жевал, на этот раз пиццу, и запивал своим любимым спрайтом из железной банки. — Прямо сразу и девку и деда?

— Да. Девку и деда, — кивнул Приз.

— Надо хлопушку в машину им заложить, — Миха кинул в рот последний кусочек пиццы, — хлопушка — самое простое и надежное. Сядут, заведутся. Быдыжж! Никаких проблем.

— Быдыжж не получится. Сначала надо забрать мой перстень. К тому же нет машины, — сказал Приз.

— Как это? — удивился Миха.

— Ну вот так. Нет, и все.

— Ты же говорил, дед режиссер. Сейчас у всех нормальных людей хоть какая-нибудь тачка, но есть. Да-а, блин, хлопушку под мотор — это было бы надежней всего.

— Ага, — кивнул Приз, — надо срочно подарить Дмитриеву машину.

— Не понял, — нахмурился Миха.

— Шучу, — объяснил Приз.

Миха подумал с минуту, потом засмеялся.

— В принципе, в квартиру войти не сложно. Серый сказал, замок элементарный, любая отмычка возьмет. — Приз закурил, руки его тряслись, но голос звучал вполне спокойно. — Смотри, можно дождаться, когда они лягут спять. Свет погаснет. Тихо войти, пальнуть и быстро исчезнуть. Главное, глушитель навинтить, не оставить пальцев нигде и снять у девки с руки мой перстень.

— Шама, ты чего, не слышишь? У тебя мобильный, — сказал Миха.

Приз достал телефон.

— Володя, здравствуй, это я.

Голос, который еще недавно так нравился ему, теперь вызвал бешенство.

— Да. Привет, Марина. Что случилось? — он старался говорить с ней как можно мягче, но не получалось.

— Володя, мне звонил Дмитриев, у него произошел конфликт с этой медсестрой, ты, конечно, извини, но я оказалась в дурацком положении.

«Этого только не хватало!» — рявкнул про себя Приз.

От Серого он знал, что Надька просто поцапалась с Дмитриевым, старик с приветом, швырнул в нее какой-то тяжелой штукой, она обматерила его и убежала.

— Скажи, пожалуйста, какое лекарство пыталась вколоть твоя медсестра девочке? — спросила Марина.

«Идиотка, ты все-таки оставила Дмитриеву свой телефон! Я же предупреждал тебя!» — Приз вовремя спохватился, чтобы не произнести это вслух.

— Погоди, погоди, Мариша, солнышко мое, успокойся и расскажи толком, что случилось.

— Дмитриев позвонил, очень раздраженный, стал выговаривать мне: зачем я прислала к нему в дом какую-то уголовницу, хулиганку. Единственное, что я поняла — Надя якобы пыталась сделать его внучке укол, ему не понравилось лекарство, он стал возражать.

— Что ты ему сказала?

— Ну я попыталась его успокоить…

— Ты мое имя называла?

— Нет.

— Умница. Не называй ни в коем случае!

— Володя, я не понимаю, ты можешь объяснить, что происходит? Зачем тебе все это понадобилось? Какое лекарство Надя собиралась вколоть девочке?

— Да обычные витамины! Надя — нормальная медсестра, очень хороший, порядочный человек. Ну нервная немного, как все в наше время, бывает грубовата. А старику могло что угодно померещиться спьяну.

— Он разве пьет? — удивилась Марина.

— Еще как! Слушай, я соскучился по тебе до жути, ты умница, я тебя люблю, прости, что так получилось. Только одна к тебе просьба — не говори ему про меня, ладно?

— Да, Володенька, конечно, — пролопотала она растерянно. — Я тоже соскучилась. Но все-таки, почему я не могу сказать о тебе? Если ты не сделал ничего плохого, почему я не могу сказать?

Он выругался беззвучно и произнес нежно, ласково:

— Мариша, зайчонок мой, есть одна пикантная подробность. Я не хотел тебе говорить, поскольку ты журналистка. Но, учитывая наши отношения, скажу. Дело в том, что эта девочка, внучка Дмитриева, моя фанатка. Так получилось, что я отнесся к ней ну, скажем, более внимательно, чем к другим девочкам, которые за мной охотятся. Она все-таки внучка Дмитриева, в общем, ты понимаешь. Нет-нет, ничего серьезного не было и быть не могло. Но как раз это ее и оскорбило. Она сочинила Бог знает что, будто у меня с ней бурный роман, и так далее. Поэтому ты ни в коем случае не должна говорить Дмитриеву, что я прислал сиделку.

— А как же быть? — упавшим голосом спросила Марина. — Я ему уже сказала, что Надю порекомендовал его бывший ученик. Узнал о его беде и хотел помочь. Он наверняка перезвонит мне, спросит, кто именно. Мы недоговорили. Володенька, а у тебя правда ничего с ней не было?

— С ума сошла? — он нервно засмеялся. — Ты ее видела? Она ребенок совсем. Я что, похож на педофила? В общем, так, Мариша. Если старик перезвонит, назови любое имя, какое придет в голову. Петя Иванов. Ну прости, прости меня. Я понимаю, как тебе неприятно врать.

— А если он начнет спрашивать подробности, потребует телефон Пети Иванова?

— Ничего страшного. Дмитриев читал лекции во ВГИКе, лет пятнадцать назад, к нему толпы ходили. Скажешь, что телефона у тебя нет, потеряла, пообещаешь найти. Все, солнышко, я дико занят. Больше не могу говорить. Прости. Что делать? Связалась со знаменитостью, никуда не денешься. Тебе не раз еще придется врать и скрывать мое имя. Таковы законы славы. Целую тебя, моя маленькая, и очень верю, что ты меня не подведешь.

Он нажал отбой, перевел дух и не без удовольствия отметил, что голова еще неплохо работает. Проблему с Мариной можно считать решенной. Она не проболтается. Впредь следует быть аккуратней с бабами.

— Срочно, Миха, срочно надо делать девку с дедом. Девка может заговорить в любую минуту.

— Сделаем. Слышь, а я не понял, блин, этот дед, ну режиссер, он Надьку за воровку принял?

Приз изумленно взглянул на него. Оказывается, Миха очень внимательно слушал разговор с Мариной. Надо же, а казалось — спит.

— Ну почти. А что?

— Так если, это, я форму надену ментовскую, у меня ксива есть. Приду туда, культурно позвоню в дверь. То, да се, по нашей информации, у вас в доме побывала мошенница, которую мы разыскиваем. Нет, а чего? Дед алконавт да девка немая, вся в ожогах. Делов-то! Как ты говоришь: «лютики»!

Приз секунду молчал, смотрел на глупую толстую морду своего друга детства и наконец, откашлявшись, произнес:

— Миха, ты знаешь, когда я стану президентом, я тебя назначу министром внутренних дел. Тебя, а не Лезвия. Потому что ты, Миха, значительно умней.