– Перестаньте, – поморщился Харитонов, – охотно верю, что вы девушка мужественная, справитесь, переживете все грядущие неприятности. И будете чувствовать себя героиней. Это вас утешит отчасти, на некоторое время. В конце концов, высшее образование не главное, в нашей стране безработицы нет.

– Простите, можно короче? Я вам сказала, стучать не буду. Ничего подписывать не буду.

– Не надо меня торопить, Алиса Юрьевна. Я прежде всего хочу, чтобы вы ясно представляли ситуацию.

– Какую ситуацию? Да, я спала с иностранцем. Ну и что? В Москве и во всех больших городах полно иностранцев. А люди, как известно, делятся на мужчин и женщин, независимо от гражданства и национальности. Между мужчинами и женщинами иногда случается, что они спят друг с другом. Ни в одном уголовном законодательстве не сказано, что интимные отношения с гражданином другой страны преследуются по закону.

– А кто вам сказал, что вы подвергаетесь уголовному преследованию? Вас пока только судит общественность, речь идет о вашем моральном облике. Хотя у нас есть возможность привлечь вас и к уголовной ответственности за нанесение телесных повреждений. Кубинский студент был жестоко избит, он вовсе не поскользнулся. Имеются свидетели, есть его показания.

– Ну вы же взрослый человек! – усмехнулась Алиса. – Это смешно. Он выше меня на голову и тяжелее в два раза.

– Такая хрупкая девушка, как вы, может быть очень сильной. Допустим, вы его не били. Тогда кто?

– О господи! Да никто его не бил.

– Алиса Юрьевна, – он тяжело вздохнул и тоже закурил, – вы любите своего отца?

– При чем здесь мой отец?

– Он болен и вряд ли выдержит судебный процесс, а тем более – зону. Пожилой, спившийся человек, больное сердце…

– Какой процесс?! Какая зона?

– Тише, не надо так кричать, – поморщился майор, – против вашего отца может быть возбуждено уголовное дело. Он оперировал в нетрезвом состоянии, тем самым подвергая опасности здоровье и жизнь своих пациентов. Больные умирали у него на столе либо после неудачных операций.

– Не все зависит от хирурга. Даже у самых лучших, у самых опытных случаются неудачи, есть безнадежные больные. Отец никогда не оперировал пьяным.

– При желании можно доказать обратное.

– Он никогда не оперировал пьяным! Никогда!

– Не нервничайте так, Алиса Юрьевна. У вас руки дрожат и пепел падает. Мне нужно, чтобы вы подробно рассказали, каков характер ваших отношений с гражданином ГДР Карлом Майнхоффом.

– Я уже ответила на этот вопрос в кабинете проректора.

– Я хочу услышать более подробный ответ.

– Не лучше ли просто посмотреть порнуху? У вас ведь наверняка есть видюшники в департаменте.

Повисла пауза. Серый глядел ей в глаза не моргая. Она выдержала взгляд, хотя сердце при этом колотилось как сумасшедшее. Она отлично понимала, что играет с огнем.

– Не надо мне хамить, Алиса Юрьевна, – процедил он сквозь зубы, – я имею в виду не интимные подробности вашей связи. Меня интересует, сколько раз вы встречались с Майнхоффом в Москве, после возвращения из лагеря, о чем разговаривали, знакомил ли он вас с какими-либо людьми. Вот это меня интересует.

– Мы расстались, – быстро проговорила она, – мы не встречались в Москве, и ни с кем он меня не знакомил.

– Не правда, – он улыбнулся, вернее, слегка дернул краешками губ, – вы продолжаете встречаться.

Из новенького кейса он извлек плотный конверт, вытащил небольшую стопку черно-белых фотографий и протянул Алисе. Она взглянула на ту, которая лежала сверху, и ее затошнило. Там были засняты они с Карлом в постели, в его комнате, в общежитии аспирантов МГИМО. Снимок получился четкий. Она брезгливо бросила пачку на сиденье. Фотографии разлетелись веером.

– Нет, вы уж полюбуйтесь, Алиса Юревна. Здесь не только то, что вы называете порнографией. Есть и вполне пристойные кадры. Вот, например, вы с Майнхоффом в ресторане «Пекин». Кто здесь с вами за столиком? Кто эти двое?

– Я не знаю.

– Допустим, – кивнул серый, – давайте смотреть дальше. Вот вы гуляете в парке Сокольники. Это было совсем недавно, в прошлую субботу. С кем вы там встречались? О чем он разговаривал с этим человеком? Тоже не знаете?

– Понятия не имею!

Серый держал снимок у нее перед носом. Они с Карлом сидят на лавочке. Рядом – небритый носатый кавказец. Она не прислушивалась к разговору. Даже на снимке видно, что она сидит отвернувшись, курит. А они беседуют, наклонившись друг к другу. Тот разговор длился не больше пяти минут.

– Послушайте, если вы могли все это заснять, то и разговоры могли записать на пленку, – сказала она чуть слышно, – и личности этих людей можете запросто выяснить через свои каналы. Зачем вам я?

– Хороший вопрос, – серый одобрительно кивнул, – я не сомневаюсь, мы с вами найдем общий язык. Отца своего вы очень любите. И маму, кстати, тоже, хотя предпочли жить с отцом после развода родителей. Ваша мама – отличный специалист, доктор наук. Она часто бывает за границей. Представьте, как нехорошо получится, если всеми уважаемый доктор Ирина Павловна Воротынцева будет задержана на таможне и в ее личных вещах обнаружатся, к примеру, наркотики. У вас нет выбора, Алиса Юрьевна. И вы напрасно хитрите со мной. Кубинца избил Майнхофф у вас на глазах. Парень пытался вас изнасиловать. Впредь вы будете говорить только правду о вашем благородном друге. Только правду.

– А почему вас так интересует мой благородный друг? Он что, шпион? С каких это пор к нам стали засылать шпионов из дружественной ГДР?

– Вот это уже не твое дело!

Хоть что-то человеческое мелькнуло в глазах серого: злость. Пусть не лучшая, но все-таки живая эмоция.

– А если мы расстанемся? Все ваши усилия не имеют смысла. Мы можем расстаться в любой момент.

Серый вдруг положил руку ей на плечо и произнес тихо, задушевно:

– Не думаю. Он тебя так любит, Алиса…

Дома в почтовом ящике она обнаружила повестку. Ее отца вызывали в прокуратуру. Он тут же напился до сердечного приступа, даже не пытаясь понять, зачем и почему его вызывают.

Поздно вечером зашла мама, сделала папе укол, потом они сидели на кухне, пили чай, и мама сказала, что ее поездка во Францию почему-то сорвалась.

– Я знаю, чьи это козни. Это Ларычев мне строит. Он пытался запороть мою диссертацию. Он доведет меня когда-нибудь до инфаркта. Он метит на завкафедрой и все сметет на своем пути, меня и первую очередь. Если я не выступлю с докладом в Париже… А что такое с твоим отцом? Почему его в прокуратуру вдруг вызывают?

– Не знаю…

В среду утром Алиса позвонила по телефону, который ей дал Харитонов, и сказала:

– Оставьте моих родителей в покое. Я согласна.

Теперь ей не надо было являться на партбюро.

Отцу позвонили из прокуратуры, вежливо извинились, объяснили, что произошла ошибка. Его однофамилец проходил свидетелем по делу о какой-то краже. Никуда ему являться не надо.

Ирину Павловну выпустили во Францию. В субботу она встретилась с Карлом, они поехали в Серебряный Бор, и там, в глубине огромного парка, она рассказала ему все, от начала до конца, почти дословно передала разговор с майором Харитоновым и текст документа, который ей дали подписать.

– Мы больше никогда не увидимся, Карл.

– Ты меня больше не любишь, Алиса?

– При чем здесь это? Ты что, не понял? Я должна на тебя стучать. Меня завербовало КГБ.

– А я тебя перевербую, – он засмеялся, – мы будем встречаться, и ты им станешь рассказывать то, что я тебе скажу. Мы им такие наплетем сказки, что мало не покажется.

– Карл, это КГБ. Ты хотя бы понижаешь, насколько это серьезно? Скажи, что ты натворил? Почему они так тобой интересуются?

– Я взорвал Кремль. Слушай, а что, твой отец правда оперировал пьяный?

– Когда он стал пить всерьез, перестал оперировать.

– А ты заметила, когда смотрела эти фотографии, как мне с тобой хорошо?

– Совсем спятил?

– Это не праздный вопрос. Обычно ты закрываешь глаза и не видишь моего лица.