— Ага, умный! Дошло наконец. Поздравляю, — сибиряк затянул пояс халата, сделал несколько приседаний, гибко потянулся. И не подумаешь, что у человека нутро гнилое, язва, диета.

— Короче, чего надо и сколько? — прошептал Вова, судорожно двинув кадыком.

— Немного. Всего один спецствол. Но с инструктором.

— Так чего ж вы начали с девок?

— Ну, о девках всегда поговорить приятно, особенно с хорошим человеком. Ты, Вова, хороший человек. А если я в тебе ошибся и ты все-таки ссученный, в бетон закатаю, — произнес сибиряк еле слышно, как бы размышляя вслух, и тут же вскинув на Вову серые прозрачные глаза, рассмеялся:

— Шучу я. Ты понял? Это юмор у меня такой. Хотя в каждой шутке есть доля шутки. Слушай, Вовик, ты мне честно скажи, здесь у тебя вредных насекомых не водится?

— Что вы! — обиделся Вова. — У нас все стерильно, здание новое, санитарные проверки каждую неделю…

— Дурак, — Петр Петрович сочувственно покачал головой, — ну, дурак. И как только вы, москвичи, с таким куриным умом еще живы? Я тебя о чем спрашиваю? Ну, мозгой-то шевельни.

— А, вы про «жуков»? — догадался Вова. — Нет, в этом смысле у нас вроде чисто.

— Вроде или точно?

— Точно. Но если серьезный разговор, то всегда лучше на воздухе. После массажа хорошо воздухом подышать, полезно.

— Можно выйти на открытый корт. Там сейчас нет никого. Зима.

— Это верно. На воздухе лучше. Но не сейчас. И вообще, ты особенно-то не спеши, пацан, — прищурился сибиряк, — я еще разок хочу в сауну сходить, потом в бассейне поплавать, потом у меня дела в городе. В общем, давай так. Встретимся завтра вечером, часов в семь. Ты свободен?

— Да. А где?

— У тебя номер мобильный не изменился?

— Нет.

— Ну, тогда тебя сам найду, сказку точно, когда и где.

— А кто вам дал мой мобильный? — спросил Вова, но Петр Петрович ничего не ответил, потянулся с хрустом, прихватил свое портмоне, с которым не расставался ни на минуту, и ушел из массажного кабинета, чтобы продолжать оздоровительные процедуры.

Вечером Вова позвонил Климу. Через час они встретились в глубине Измайловского парка, в безлюдном месте. Машину Вова оставил далеко, у метро на платной стоянке. Пришлось идти пешком, сначала по широкой расчищенной аллее, потом по заснеженной дорожке. Следы на снегу были только птичьи и собачьи. Вова не понимал, зачем понадобилась Климу такая конспирация, почему нельзя просто, по-человечески, посидеть в тепле, поужинать в каком-нибудь укромном кабаке.

К вечеру погода опять испортилась. Выл ветер, голые деревья тяжело, медленно раскачивались, стволы трещали, тени веток причудливо и жутко шевелились на твердом снегу, в кругах фонарного света. Небо почернело, казалось, сейчас начнется снежная буря. Вова совсем промерз, стал уже подозревать, что Клим либо кинул его, либо что-то случилось неожиданное, озябшими пальцами достал из кармана дубленки радиотелефон, но тут в свете редких фонарей заметил широкую знакомую фигуру.

— Ну, ты чего? — радостно прокричал он, заглушая вой ветра. — Я тут чуть дуба не дал. — Давай, выкладывай, что там у тебя, — резко, без всякого приветствия приказал Клим.

Не мудрствуя лукаво, Вова дословно передал разговор с сургутским гостем.

— Значит, так. Человек, видимо, умный судя по тому, как он грамотно тебя проверял на вшивость, — заключил Клим, дослушав его до конца.

— Умный! — фыркнул Вова. — Я чуть было не послал его подальше, честное слово. Совсем мне голову заморочил, тот лапши на уши навешал.

— Привыкай, — Клим легонько похлопал Вову по плечу. — Просто так, напрямую, никто заказов не делает. А если такой и попадется, от него надо подальше держаться. Либо придурок, либо ссученный. Третьего не дано. А в общем и целом ты молодец. Держался неплохо.

Похвала Клима значила для Вовы так много, что он даже зарделся от удовольствия.

Они разговаривали, не спеша прогуливаясь по глубокому снегу. У Вовы зуб на зуб не попадал от холода, а Клим шел, словно летом, нараспашку, без шарфа, без перчаток.

— Значит, дальше мы так поступим, — произнес он задумчиво, — Петр Петрович позвонит, ты с ним встретишься. Прежде всего пусть скажет, кто ему порекомендовал обратиться к тебе.

— А если не скажет?

— Торгуйся. Должен сказать.

— А если не станет торговаться? Жалко, заказ неплохой уплывет. Ты сам говорил, сейчас одиноких безработных стрелков пол-Москвы плюс еще при группировках ребята-исполнители. Пять тысяч — это ведь наверняка только аванс или вообще мне за посредничество.

— Исполнитель из группировки ему не нужен, — задумчиво произнес Клим, — не хочет он связываться с организациями. Сам без наколок, говоришь?

— Чистый, — кивнул Вова, — на блатного не тянет. Но с другой стороны, и на чиновника не особенно похож. Понту много, голос начальственный. Но командовать стал недавно. Я думаю, у него был сначала маленький бизнес, а потом дела пошли отлично. Он похож на человека, у которого большие бабки, но он к ним еще не привык. Может, понтов у него пока больше, чем денег. Начнет выпендриваться, уйдет, и все дела.

— Да погоди ты, психолог, — поморщился Клим, — никуда он не денется. Он уже засветился перед тобой. Так что не волнуйся. Вытягивай из него все и тащи мне.

— Что, всю сумму вперед? — Вова вытаращил глаза. — Да ты что, Клим…

— А ты, Вова, правда дурак, — Клим улыбнулся и покачал головой, — запомни малыш, чтобы сделать много денег, нельзя все время только о них и думать. Информацию из него вытягивай, информацию. Понял? Имя заказанного, фотографию, ну и желательно номера телефонов, адреса в общем, все как положено.

— А деньги? — выпалил Вова совершенно машинально. Он все равно ни о чем кроме них, не мог думать.

— Даст он тебе аванс, не волнуйся, — усмехнулся Клим.

Глаза у Вовы на миг стали совершенно прозрачными, он пробубнил что-то невнятное, закурил, потом вдруг встрепенулся и испуганно взглянул на Клима:

— Слушай, пять кусков — это правда нормальный аванс?

— Пока не знаю.

— А как же это выяснить?

— Я тебе сто раз объяснял, — поморщился Клим, — сумма зависит от качества клиента и количества информации. Пока мы этого не знаем, не можем судить, нормальный аванс или нет. Сначала все выясни, а потом будем решать, мало это или достаточно.

«Возможно, камень мы найдем значительно быстрее, чем убийцу, — думал Илья Никитич, разбирая новую порцию кассет. — Мы его практически нашли. Достаточно провести обыск в доме Бутейко. Но это чуть позже. Сейчас нельзя отвлекаться. Срок давности истек. Подтвердилась старая банальная истина, что все тайное становится явным, брошь с „Павлом“ попадет в Алмазный фонд, Ваня Косицкий получит денежную премию, а возможно, и повышение по службе. Я тоже что-нибудь хорошее получу. А родители Бутейко и так наказаны, выше всякой меры. Однако нельзя бесконечно держать Анисимова в больнице им. Ганнушкина. Количество фигурантов растет, но ничего определенного как не было, так и нет».

Он поставил видеокассету, на которой стояла фамилия «Соколов».

— Посмотрим, что такое этот новый персонаж, — пробормотал он, поудобней устраиваясь на диване.

Это была всего лишь запись одной из старых передач «Стоп-кадр». Она дробилась на отдельные, ничем не связанные сюжеты. Между ними показывалась студия, в которой сидели за столом ведущие, пили чай и комментировали сюжеты. Ни Бутейко, ни Соколова пока не было. Илья Никитич стал подозревать, что кассета попала в архив Бутейко случайно, но все таки решил досмотреть до конца. Он помнил, что в этой популярной молодежной передаче самое интересное обычно оставляли напоследок.

— Мы пока не знаем, как прокомментировать наш следующий сюжет. Мы предлагаем на ваш зрительский суд то, что удалось отснять нашему корреспонденту Артему Бутейко. Давайте смотреть и думать вместе, — произнес с серьезным лицом один из ведущих.

На экране возник огромный концертный зал, забитый подростками. Они орали, свистели, девочки залезали к мальчикам на плечи, приветствуя полуголого потного парня, который прыгал по сцене с микрофоном и красиво встряхивал длинными густыми волосами.