— Давай. Я страхую, — не менее уверенно ответил Сергей. Он тоже не боялся Тоуча. Ну чёрный, ну жутковатый, ну и хрен с ним — не таких разделывали... И это была не глупая заносчивость, основанная исключительно на самолюбовании и бахвальстве — нет. Это была именно вера в себя с полным, без пафосных иллюзий, пониманием собственных сил и возможностей, крепко замешанная на профессиональной злости и лёгком кураже.

Пока Швец с Ивановым переговаривались — обезьяноподобный болван смог их снова озадачить. Он попросту, без затей, уставился на свои ноги, очень по-человечески передёрнул плечами и, неожиданно, против всех законов физики, по нему мелкими змейками, с хлюпаньем, снизу-вверх поползла дорожная грязь, споро заполняя собой места пулевых попаданий. Как в дешёвом комиксе про супергероев и суперзлодеев.

У инспекторов от обалдения округлились глаза — беглец, прямо на глазах, восстанавливал своё тело при помощи подручных средств, почти как жидкий терминатор Роберт Патрик из второй части бессмертной франшизы.

...Выражение «Из дерьма и палок» заиграло в головах напарников новыми красками...

Иванов, не особо заботясь о подборе слов и междометий, от такого зрелища смог лишь в сердцах выматериться; Швец, растворяясь в воздухе, одобрительно кивнул, отдавая должное весьма виртуозным, сложнопостроенным выражениям друга; а голем широко, будто играл в дворовом футболе за вратаря, расставил руки в стороны и немного склонил свою голову вбок, словно ожидал, чем его ещё смогут удивить: «Мол, посмотрел я на эти ваши револьверы с пульками — фуфло. Давайте чего поинтереснее». При этом очертания глаз и рта на его лице стали напоминать смайлик «Счастлив».

«Вот, значит, как кровь оборотня работает... Ему теперь хоть ноги руби — сразу новые сделает, — невольно подумалось Сергею. — Талантливо, не отнять».

Между тем напарник окончательно исчез. Как он собирался подобраться к Тоучу — оставшийся в видимом человеческому глазу оптическом спектре один на один с големом, парень не понимал. Ведь Антон сам говорил, что призраки друг друга даже в нематериальном виде вполне себе прекрасно видят. Но, с другой стороны, Швец ведь тоже не пальцем деланный и к тому же похвалялся, что и на такое неудобство имеется свой финт. А он, при всей своей любви к уговорам и лести, болтуном не был и в цацу-недотрогу больше играл от скуки, чем был таким на самом деле.

Иванов принялся про себя считать: «Один, два, три...». Для чего — и сам не знал. Наверное, просто хотелось хоть чем-то заполнить вязкое ожидание и собственную бездеятельность. А потом обругал сам себя за тупость. Нужно же Антону помочь, отвлечь этого обезьяна искусственного...

— Эй, ты! Земляное чучело! — во весь голос проорал инспектор. — Чего стоишь, как потерпевший?! Мордой в землю, руки за голову! Иначе я тебя...

А дальше события завертелись с огромной скоростью и мозг Серёги просто не успевал перерабатывать увиденное и давать происходящему хоть сколь-нибудь внятную оценку. Лишь сторонне фиксировал разворачивающиеся перед глазами картинки...

... Вот Антон материализуется за спиной голема с занесённой над головой рукой с активированной Печатью. Призрачный инспектор виден хорошо: сосредоточенный, с поджатыми губами, очки поблёскивают. Рука лениво, будто через патоку (как показалось Иванову) начала свой путь к затылку Тоуча...

... Беглец из Ада словно услышал Швеца. Неестественным образом, словно червь беспозвоночный, он отклонился вправо почти под прямым углом и в этом же положении развернул корпус на 180 градусов. Ноги при этом не сдвинулись ни на миллиметр...

... Рука напарника падает вниз, однако ни изменить её траекторию, ни замедлить скорость коллега уже не успевает — слишком много сил вложено в это простенькое движение. Уже понятно — промахивается. В крайнем случае по бедру мазнёт. А колдовской болван продолжает демонстрировать чудеса гуттаперчевости...

...Иванов закричал и сам удивился той черепашьей медлительности, с которой звуки выползали из горла...

... Антон промахнулся. В последний момент голем отодвинул ногу, по которой должна была теперь уже краем угодить Печать. Он быстр... противоестественно быстр... Вот, значит, как...

... Призрак склоняется по инерции вслед за рукой. Тяжко. Липко...

... Чёрно-мокрая, длинная лапа змеёй взлетает вверх и хватает Швеца за отворот пиджака, дёргает вниз... С треском рвётся ткань и она, поддаваясь силе, увлекает того за собой. Призрачный инспектор теряет равновесие, нелепо удивляясь...

...Антон сориентировался быстро. Раньше Серёги. Снова взмах служебной метки. Ловко момент подгадал, прямо в падении на голема... тот теперь точно не отвертится...

...Тоуч словно знал заранее... Вторая рука, свободная от Тохиного пиджака, перехватывает конечность напарника за предплечье, а первая, непонятно, незаметно человеческому глазу перемещается под правую подмышку...

... А-а-а-а!!!...

...Такого не ожидал никто. Управляемый, или срощенный с носителем болван, попросту упёрся одной рукой в корпус Швеца, а другой, со стремительно угасшим в порыве ветра хрустом, оторвал правую руку Антона, сходу отбросив её метров на десять в сторону. Печать погасла в полёте, из не успевшего развоплотиться призрака брызнула во все стороны кровь. Нечеловеческая силища... а Тоуч и не человек, к нему с привычными мерками лезть глупо...

...А... а как это?! — ошалело крутилось в голове. — Антон... Так не бывает!.. Кто же знал?..

...Разыскиваемый обернулся, без каких-либо усилий удерживая на весу разом обмякшего, хрипящего от боли Швеца. На месте, где обычно у людей располагается лицо, красовался смайлик «Безудержное веселье». Только игриво высунутого вбок языка не хватало...

...Иванову стало жарко. Казалось — пылает вся кожа...

...Голем вернул своё туловище в привычное для человека положение. Вместе с удерживаемым Антоном, из плеча которого мелкими толчками, сразу стекая по пиджаку или чуть отлетая в сторону обильно, среди ошмётков мяса и белеющих сухожилий, текла кровь.

Легко развернулся, будто веса и не чувствовал...

... Болван запрокинул голову, словно зашёлся в приступе безудержного веселья и швырнул тело напарника в сторону Серёги.

...Иванов заорал ещё сильнее. Из головы исчезли все сомнения и смута по поводу причастности призрака к начальственным играм с интригами, ярость ударила в мозг, заслоняя собой всё, кроме инстинкта бойца. Уделать! Угандошить! Порвать! И спасти... Друга... да-да, именно Друга, с большой буквы! Всё вторично — и подозрения, и домыслы, и Фрол Карпович... Раз Антон до сих пор материален, а не растворился в привычное вредноватое и злоязыкое привидение — значит объяснение этому только одно — болевой шок со всеми вытекающими. И тогда... тогда для него вполне реальна вторая смерть, которую так боятся все и что за ней — лично он, Серёга, не знает! Может и ничего — снова очередь... а может и... неизвестно. Эх, жаль, не удосужился спросить у шефа — тому наверняка ведомо! Да только какая теперь разница?! Поздно рассусоливать!..

...Швец пролетел ровно до середины расстояния между Сергеем и Тоучем. Непонятной, изломанной, мешкоподобной фигурой глухо, вязко, не издав ни звука упал на скрытые под грязью бетонные плиты. Очки спали в полёте, пиджак некрасиво задрался, обнажая разом перемазавшуюся, выбившуюся из-под ремня рубашку и край кобуры...