Месседж от Рул.

— И все-таки ты решил окончательно кинуть меня, Горан?

— Ты о чем?

— Несколько кры, с бегущих с твоего корабля попали к моим людям. Все таки решился уйти туда сам? До скорой встречи! Всех не уведешь.

— Не параной, Рул.

— Все я сказала. Отбой. Жди.

Месседж от Хлыста.

— Рул уже на пути сюда. Думаю с утра будем «разбирать» твой замок. Кому необходимо, смогут выйти через рощу справа. Я скажу когда.

— Спасибо, Виталий.

С группой последних "везунков" ухожу в портал…

Мониторю окрестности локатором.

— Чисто, пошли.

Вывалившись щитами вперед из портала, ощетинившись острым боевым железом — теперь уже без опаски направляемся к стене, напротив которой выстраиваются в штурмовые коробочки-фаланги, прибывающие войска Черной Королевы. Мой локатор сейчас настроен на появление любого человека вблизи стен замка, звуковое оповещение на максималках — поэтому внезапно появиться с тыла и отрезать нас от спасительной арки ни у одной, даже самой профессиональной диверсионно — штурмовой группы противника не получится. Мы засечем их и успеем уйти раньше, чем враги переберутся через стену. Тут всего двадцать прыжков.

— Зимний, ну что ты застыл как поп на Казантипе? Встрепенись уже, дружище! Мы с тобой еще прикурим от солнца. Мож абсентику хлебнешь? Сразу попустит, отвечаю! — тормошит художник сумрачного приятеля, пребывающего в глубоком миноре.

— Мне тоже дайте, — бросаю через плечо, не отрываясь от локатора. Есть! Вот и сама повелительница «ментально нестабильных, но яростных персонажей».

— Привет. А ты в своем репертуаре. Что за представление ты тут опять решила устроить? Откуда такая тяга к театральным эффектам? В юности играла в драмкружке и мечтала о славе и поклонниках, но бездарно провалилась при поступлении и по-блату пришлось идти в медицинский?

— Горан, время слов прошло, сейчас я буду убивать всех, кого мы схватили по пути сюда. Среди них есть и те, кто был в твоем племени. Их, к моему сожалению немного, но я найду и остальных твоих людей. Всех твоих людей. Обещаю! Вот тогда и они пожалеют о том, что родились и о том, что встретили тебя. С этим сожалением они и будут умирать. Долго и тяжело умирать — проклиная тебя и твоих ближних!

— С удовольствием огорчу тебя, Рул. Это уже не мои люди. Они сами выбрали свой путь. К тому же — меня при этом не будет и я этого не услышу. — стараюсь чтобы голос звучал ровно и небрежно.

— Но ты это почувствуешь. Их боль! Их страдания! Своими муками они заплатят за тебя! И это не даст тебе покоя до самого конца.

— Ты просто больная сука. Сумашедшая паучиха! Крыса бешеная! Если я когда-нибудь и решу вернуться, то только для того, чтобы раздавить тебя, гадюка черная. Ты сама безумна! Тварь! — я все-таки срываюсь. Напряжение и постоянный стресс последних дней все-таки прорываются.

— Егор, отваливайте уже, от греха. Не бесите её. Мне с ней еще тут жить. Чего ты ей наговорил — прямо до небес коброй взвилась! Сейчас точно кого-нибудь покромсает. — это друже Хлыст мне приватно семафорит.

— Атаман, глянь-ка, — похлопывает меня по плечу Шептун.

— Вот ведь дерзкая сучка! — щедро сплевывает прямо на помост Валера.

— Ну а тебе-то чего, племянница волчицы? — уже успокоившись и взяв себя в руки, спрашиваю у неторопливо приблизившейся к воротам девушки.

— Я ей не племянница, — с наглинкой усмехается Кэти, — У нас там несколько десятков людей. Среди них есть и бывшие «твои». Их жизни зависят от твоего решения.

— Я это уже слышал. Ваша безумная предводительница повторяется, — смотрю ничего не выражающим пустым и тусклым взглядом, — Что-то еще кроме этого, скажешь?

— А вообще я послана, чтобы сообщить твоим людям, что если они тебя выдадут — смогут остаться в живых, Горан. — Кэти повышает звонкий голосишко. Чтобы было слышно прильнувшим к окнам и стоящим на крыше, — И будут свободны в выборе. Смогут присоединиться к нам или уйти куда захотят. Либо остаться здесь в вашем «замке» — на него она не претендует. Тебе она тоже, несмотря ни на что — сохранит жизнь. Решайте!

Ну да. Это её последний козырь. Дохленький надо признать — но уж какой есть. Прекрасно понимает, что никто никого не выдаст. Нет среди тех, кто решил ей покориться, способных нас остановить или тем более захватить. Но играет до конца. Используя все — даже самые слабые и невероятные возможности. Зверь-баба! Упертая как бульдозер! Её бы энергию, да в правильное русло! Ведь прекрасно понимает, что проиграла. Хотя по-настоящему — проиграли именно мы. Надеюсь — только пока. Временно.

Мы вообще сейчас здесь из чистого любопытства. Ну и на всякий случай — вдруг кто-то крайне нужный в последний миг обьявится. И чем черт не шутит — с тщательно скрываемой надеждой, что сможем все-таки договориться с королевской коброй в самый крайний момент. Да какой уж там! С этой-то свихнувшейся рептилией? Нереально! Так что мы просто досмотрим кино про идущий ко дну «Титаник» — до момента взятия стен и ворот и тут же свалим. Рядом со мной, само-собой Шептун — какая премьера без этого персонажа? Ну и Зимний, конечно.

— А ты не боишься, что я тебе сейчас арбалетный болт прямо в тощую девичью грудь вгоню? — оскаленно и недобро улыбаюсь я.

— Нет, Горан — ты не из таких. Именно ты — этого не сделаешь. А если бы кто-то из твоих и решил так попрощаться — захваченные нами люди и те, кого мы найдем в твоем замке — ответили бы многократно.

— Валила бы ты отсюда, девочка. Не надо нас подначивать. Я-то например эгоист, мне плевать на тех, кто за это ответит. Так что запросто стрельну, мне и решаться долго не надо… А пожалуй так и сделаю: твою молодую жизнь пожалею — но в худую попку болт засажу, — рекламно сверкнув идеальными зубами, Валерик ухмыляется двусмысленности прозвучавшей фразы и демонстративно передвигает снаряженный арбалет из-под локтя к груди.

— И ты не выстрелишь, Зимний. Трахнул бы ты меня с радостью, а стрелять не станешь, — уверенно хмыкает Лара Крофт непростым многослойным взглядом смотря в его глаза… Да эта коза за словом в карман не полезет.

— Вот ведь сучка! — слегка растерянно и одновременно восхищенно сплевывает Валера, — Живи, оторва. И правда не стану — может еще и доведется пересечься. На кой мне тогда шрамы на твоей заднице лапать. Пусть уж гладкая остается. Береги её для меня, бэйби!

— И ты себя побереги Валерий. Чего только в жизни не случается, — многообещающе прищуривается она.

Да между этими двумя похоже взаимное влечение! Однако!

— Горан!

— Ну чего тебе ещё, ехидна?

— Удачи вам! — выдает девчонка совершенно неожиданно. И без малейших признаков насмешливости в голоске. Озорно и хулиганисто еще раз подмигивает Валерону и разворачивается к своим.

«Алярм!» — в голове внезапно «загорается красная лампа» и дурниной завывает сигнал тревоги.

… Что это? Да нет — не может быть! Демиурги вездесущие! Да ведь это же… Неужели Рул еще не видит? Вот так поворот! И что теперь? Твою же маму! Да нет…

— Может, пойдем уже? На что тут еще смотреть? — при виде Кэти ненадолго отвлекшийся от мрачных мыслей, нахохленный и взьерошенный Валера снова зол и хмур. Его — неизменного хозяина жизни и вершителя судеб, как щенка унизительно натыкали мордой в лужу и пинком отшвырнули из кресла в угол. И кто? Какие-то неудачники и не вполне твердые разумом индивидуумы со взбесившейся бабой-атаманшей во главе.

Даже парочка свежих глубоких морщин за эти последние неуютные дни прорезалась на Валерином широком лбу.

Нет — он не сломлен, а просто растерян. Пока растерян. Ничего, Зимний у нас из быстроадаптивных парнишек — переживет. Не такое переживал! А там, глядишь и без ответа не оставит. Во всяком случае я в этом не сомневаюсь.

— Погоди уходить. Тут такое… Скоро все сам увидишь. — бросаю ему, борясь с охватившим меня волнением.

— Ну и что там еще может быть? Валим уже! Нажраться в дымину хочу, — сварливо ворчит он, — Достало все… Ох, мать моя… Что это, Егор?