Или, может, сдать Рагнера властям? Ну скажем, за легализацию «Вояджера» как «Вояджера». А вовсе не какой-то там «Посудины». Нет, это было бы слишком просто. За одни только опыты над человеком, то есть мной, Рагнер задолжал нам гораздо больше. Теперь прыжок на «Трентон» обретал дополнительный смысл: и товар сбагрим, и Рагнера разорим на «мильён». За спасение. А то, что мы те самые разыскиваемые арайцы, говорить не будем. Ни к чему корфу расстраиваться из-за пустяков.

Только чего у нас, двоих межпространственных путешественников, сейчас нет? Кроме денег и топлива. Правильно: ни персонального, ни корабельного счетов. Наличные деньги здесь не в ходу — эту информацию мы случайно ещё от Самерха узнали. У наших временных попутчиков личные счета, конечно, имелись. Как и у любого подданного империи Корфу или гражданина Маддара. Арайцы сами об этом рассказали, когда шло обсуждение перспектив продажи ценных вещей на «Трентоне».

Привязывался личный счёт к аналогу ДНК владельца, а корабельный, соответственно, к идентификатору корабля. Открыть первый нам не светило по той простой причине, что мы с Женькой являлись единственными людьми во всей огромной галактике Андромеды. А про второй вопросов возникнуть не должно: «Посудина» была плоть от плоти и в доску местная.

Я хлопнул себя по лбу и назвал полнейшим кретином, которого не видели обе звёздные системы.

— Карвах, — вызвал я по связи возвращающегося на «Веясандар» арайца. — Скажи, а можно ли подделать идентификатор корабля?

— По-моему, нет, — ответил системщик. — Иначе зачем бы за блоками так охотились?

— Спасибо, ты мне очень помог, — произнёс я и отключил связь.

Никто, ни один из ШЕСТИ арайцев не сказал, что у Редаза Анру могут быть деньги на счету корабля! Подозрительно. Ну, действительно, зачем говорить об этом двум «арраяр»? Может, никакие они не избранные, а вовсе даже самозванцы? Ведут себя странно, выглядят ещё страннее. Прибудем мы на Маддар и не успеем оглянуться, как орденцы с криком «говорят, арраяр ненастоящие!» устроят переворот. Оружие-то спрятано, да вот только перевес в живой силе в пользу арайцев. Не, ребята, на «Трентоне» мы с вами распрощаемся. Как и с гражданином Рагнером — слишком опасный это груз.

С эвакуационной капсулой пришлось немного повозиться перед тем, как затащить её внутрь «Вояджера». Из креплений-то она так и не вышла, а те заклинило намертво. Но нашим добровольным помощникам опыта в разделке было уже не занимать, справились.

— Сергей, — Иштвар обратился ко мне по прибытии, — Рагнера надо сдать ордену. Это самый ценный трофей из всех.

Остальные арайцы закивали, поддерживая своего неформального лидера.

— Непременно, — солгал я. — Сразу после посадки на Маддар.

Иштвар с товарищами улыбнулись. А они изменились, очень изменились с тех пор, как им вернулся их истинный облик. Наверное, это была ошибка: мы могли и не выводить арайцев из стазиса. Теперь уже поздно. Остаётся только следить за действиями орденцев и стараться не совершить какой-нибудь непростительный промах.

Через несколько часов мы приготовились прыгнуть на «Трентон». Координаты базы любезно предоставил ещё капитан «Гончей Фарии». Уровневый компьютер давно рассчитал параметры погружения и ждал только санкции капитана. И она последовала.

Станция «Трентон», ничейный сектор пространства

Точка назначения достигнута. Корабль находится в расчётной точке, все системы в норме.

— Ну и отлично, — с облегчением произнёс я. — Как бы ни вошло в привычку ожидать каждый раз подвоха после прыжка.

— За это не мешало бы выпить, — заметил Евгений. — Только у нас спиртного нет, и автоповар утянули.

— Корфинянские вина отлично подошли бы, — вспомнил я выставившего их в кают-компании «Гончей Фарии» капитана Самерха. Правда, тогда попробовать ничего не удалось.

— Выбор неплохой, — подтвердил Иштвар.

— Тогда надо обязательно прикупить, — подытожил Евгений.

Мы не стали искушать судьбу и прыгать слишком близко к «Трентону», используя возможности «Вояджера» довольно точно выходить из гиперпространства. Внезапное появление корабля рядом со станцией могло вызвать нездоровый ажиотаж.

В этот раз комитет по торжественной встрече не спешил показаться на глаза. Мы медленно подплывали к базе на обычных двигателях. Тактический модуль привычно заполнил трёхмерную карту окружающего пространства значками находящихся неподалёку кораблей.

— А вот и старый знакомый образовался, — с ухмылкой заметил Евгений.

Нет, это был вовсе не разыскиваемый мадрибец, а один из тех десяти кораблей, которые первыми пришли поприветствовать гостей из далёкой-далёкой галактики три недели назад. Не будем их лишать удовольствия провести с нами вторую встречу. Мы же теперь почти друзья.

Системы автоматической стыковки типа «Курс» были разработаны ещё в двадцатом веке и успешно применялись долгие годы на первых орбитальных станциях. Но со временем из-за значительного роста массы кораблей в целях безопасности вновь вернулись к манипуляторам, аккуратно подтягивающим желающих причалить к стыковочному узлу. Это у нас. На «Трентоне» мне сказали подруливать ко входу в сто тридцать седьмой ангар, где как раз есть уголок для такого корыта, как «Посудина».

— Ангар запирается только силовым полем, — зачем-то уточнил Карвах, когда мы подлетели к месту назначения. — Здесь нет шлюза.

Я не понял замечания арайца, но Евгений напомнил мне, что на «Аресте» вместе с отключением питания на части станции обесточились и ангары. В большинстве своём для удобства причаливания на базе использовались не классические схемы со шлюзами и нагнетанием и откачкой воздуха, а силовые поля, пропускающие крупногабаритные объекты типа кораблей. По такому же принципу работал и мой собственный арраярский универсальный скафандр модели 234−005.

Поэтому после незапланированной диверсии Иштвара и Карваха, всех, кто не спрятался, вышвырнуло в открытый космос с заданием стать искусственным спутником местного светила. На вопрос о резервном питании был получен логичный ответ, что и его вырубили тоже. Вот такие у нас кровожадные эти, казалось бы, ещё недавно тихие арайцы. На «Трентоне», надеюсь, до подобного не дойдёт.

Перед тем как разрешить выход из корабля, безопасники станции любезно выслали нам правила поведения. И ограничений на использование маломощного личного оружия там не было. Так что пистолеты мы с Женькой взяли с собой, только убрали подальше от любопытных глаз, а то мало ли как местные отнесутся к неизвестным арайцам, разгуливающим с огнестрелом.

О возможностях мимикрии скафандров мы благоразумно не стали рассказывать нашим попутчикам. На всякий случай. Хотя арайцы и так не смогли бы воспользоваться всеми полезняшками из-за отсутствия статусов членов команды «Вояджера». Это я к тому, что на станцию в скафандрах отправились только я и Евгений. Так как во время работ над внешним видом «Веясандара» мы с Женькой в космос не выходили, переложив эту работу на плечи арайцев, то и заподозрить нас в постоянном ношении защиты инопланетяне не могли. Должно же в этот раз у нас быть хоть какое-то преимущество.

Рагнера будить не стали: не столько по официальной причине обещания отвезти корфинянина на Маддар и отдать его в потные ручонки орденцев, сколько потому, что его «спасение» и обмен на твёрдую валюту надо ещё обставить должным образом. А у нас тут пока шесть лишних пар глаз.

Сто тридцать седьмой ангар не зря носил такой большой номер: добрая часть лампочек освещения на потолке не горела, а остальные перемигивались с разной частотой. Повсюду грязь и кучи мусора, в воздухе витали запахи канализации. Для полноты картины не хватало каких-нибудь местных аналогов крыс. Помимо нас, в ангаре пока никого не было, но ещё парочка кораблей размером с изменённый «Вояджер» влезла бы точно.

— Чую, родным пятнадцатым ярусом запахло, — прокомментировал здешние ароматы Арисах, канализационщик с «Аресты».