-… И что делать предлагаете?

Прокурор немного помолчал, обдумывая, затем ответил, благоухая ароматом свежего одеколона и коньяка.

– У вас после вчерашнего праздника живые есть? Из не слишком сегодня нужных?

Стоявший рядом человек в форме подполковника полиции утвердительно кивнул.

– Один точно есть. Не пьёт по здоровью. И что?

Вздёрнутые вверх брови служителя юстиции удивлённо поползли вверх.

– Совсем не пьёт? Зашитый, что ли?

– Нет. Аллергия у парня. Как больше пятидесяти водочки или ещё чего внутрь примет – так сразу морда нездоровыми алыми пятнами идёт и всего бедолагу наружу выворачивает.

– Нда… С одной стороны, конечно, не повезло… А с другой – на такого сотрудника все равняться должны! – последнее было сказано даже с некоторым начальственным пафосом, выглядевшим особенно глупо на фоне коньячного выхлопа. Но об том прокурору, естественно, никто напоминать не стал. – Значит пусть остаётся здесь и ждёт, когда морозилка разморозится. Потом доставит содержимое в морг. Ну не будем же мы с вами изымать холодильник, да ещё после такого…

– Совершенно с вами согласен, – даже немного угодливо ответил полицейский. – Так проще всем будет. Ну что, поехали? – он немного ослабил галстук и уставился мутными и больными глазами похмельного человека на свой служебный автомобиль.

– Да. Пора. Работа не ждёт. А неплохо вчера посидели?

– Ну да…

Подполковник повертел головой, с трудом сфокусировал взгляд и зычно гаркнул:

– Иванов! Сюда иди!

От стоявшей неподалёку группы людей в форме и без отделился парень лет двадцати пяти. Короткостриженый, в чёрной кожаной куртке, тёмных джинсах и тяжеленых даже на вид, катерпиллеровских ботинках.

– Да, Андрей Игоревич?

– Ты это… Остаёшься тут. Как холодильник разморозится – отзвонись. Потом к патологоанатомам, сам знаешь куда…

– И как я это сделаю? На трамвае? – невежливо перебил Иванов высокое начальство.

– Поумничай мне! Пакет какой-нибудь найдёшь и отвезёшь! Ишь, ты какие все хитрожопые… за всеми машину присылай, иначе шаг сделать не в состоянии!

Парень равнодушно пожал плечами и прошёл в калитку. Начальство быстро разъехалось, следом не стала отставать и следственно – оперативная группа. Через три минуты на утренней улице стало тихо.

Человек по фамилии Иванов отзывался на имя Серёга, работал в уголовном розыске и был крепким середнячком. Ни гениальных раскрытий, ни мегаумных оперативных комбинаций за ним не замечалось, да он и сам к успехам не стремился. Работал и работал. Кто-то вагоны разгружает, кто-то в офисе сидит, а он за мелкими жуликами бегает.

Обошёл замусоренный, загаженный двор. Покосился на тёмно-бурые пятна не до конца впитавшейся в землю крови, в избытке расположившиеся прямо у входа. Поискал глазами, на что бы присесть – не повезло. Всё было либо измазано невесть чем противным даже на вид, либо совершенно не подходило для такой благородной цели. Что поделать – тут жили идейные, стопроцентные алкаши со своим понимаем гармонии и порядка. Пришлось идти в дом…

***

…Появлению Сергея в этом откровенно неприятном месте предшествовала довольно запутанная история. В половину седьмого утра в дежурку позвонила бдительная старушенция и заговорщицким шёпотом, делая драматические паузы, чтобы насладиться моментом; чуть ли не облизывая каждое слово и совершенно точно смакуя каждую буковку, рассказала о том, что сосед в своём дворе разделывал мясо! И надо срочно всех-всех-всех!

Дежурный был мужик опытный и вежливо поинтересовался у социально активной гражданки, а какое ей, собственно дело, что происходит у соседей? У вас свой двор есть – вот и бдите. Понятно, что старушке элементарно скучно и шпионить за соседями по частному сектору – древнее и святое право любой уважающей себя пенсионерки, но надоедать другим-то своей придурью зачем?

– Почему вы решили, что он мясо разделывает?

– У него во дворе чурбак здоровый весь в крови, и топор прислонён.

– Ну хорошо… Разделал человек себе курочку или вечером поросёнка забил, чтобы за ночь его разделать и утром на рынок отнести – в чём тут преступление?

– Да откуда у него?! Там же одни алкаши живут, а может и наркоманы! Вы проверьте сигнал, я знаю, что у вас всё записывается! Мало ли…

Не отпугнула бабку и требование представиться по всей форме, чтобы вызов не считался анонимным. Обычно люди этого не любят.

– Антонина Руслановна Плешакова. Почётный … – дальше её слушать никто не стал.

В этот момент в дежурку вошёл позёвывающий участковый, прикреплённый к суточному наряду, немного послушал обрывки долетавшего до него разговора, и, скривившись, махнул рукой: «Мол, соглашайся, отреагируем…». После этого между полицейскими состоялся стандартный в таких случаях диалог:

– Антонина звонила? Голос писклявый и гнусный?

– Ты её знаешь?

– Да. Что случилось?

– У соседа, якобы алкаша, во дворе мясо разделывали.

– Понятно… Придётся идти, благо недалеко. У нас вся служба эту старую каргу знает. Большая поклонница эпистолярного жанра. Каждые три дня «сигнал» в письменной форме приносит. Скучно ей, дети разбежались в ужасе от её неуёмной энергии, соседи стараются лишний раз не попадаться на глаза… Теперь и до вас добрались. Вешайтесь. Тут или сходить, или бабка тошнить будет начальству со всеми вытекающими…

А через полчаса участковый перезвонил и серьёзным, натянутым голосом потребовал прислать группу и сообщить кому следует.

– Расчленёнка тут. Сильно не копался, но убийца здесь, бухой спит. Так что давайте быстрее, мало ли…

Дальнейшие события происходили штатно и быстро. Оперативно выехали, оперативно охренели, подтянулось начальство. Взору полицейских предстало жуткое зрелище. В единственной комнате старого, неухоженного дома, провонявшей дешёвым табаком, протухшей едой и чем-то кислым, вдоль стены стояли грязные пакеты с маркировкой самой известной торговой сети, в которых покоились куски человеческого тела. Много, двенадцать штук. Быстро установили, что останки принадлежали сожительнице богатырски храпящего тут же, на ворохе обоссаных тряпок, мужичка. Как ни пинали душегуба – разбудить не смогли, так и упаковали. Счастливая от такого количества новых эмоций Антонина Руслановна кружилась вокруг коршуном, не давая никому сосредоточиться своей болтовнёй.

– Я так и знала! Так и знала, что этим всё закончится! Вот! – бодро вздёрнутый вверх указательный пальчик. – Вот! – и замолчала, не в силах подобрать слова, хоть немного отображающие захлестнувшую её гамму чувств.

– Бабуля, шли бы вы отсюда. Здесь место преступления, не положено тут посторонним находиться, – кто-то очень недружелюбно попытался избавиться от активистки.

Как ни странно, но это подействовало. Старушка бодро убежала к себе во двор и приникла к забору, жадно ловя любое слово или движение хмурых сотрудников.

Приехала труповозка с представителем судмедэкспертизы. Походили, посмотрели, перекинулись парой фраз со следователем. Затем все вместе перенесли пакеты в их автомобиль.

Закавыка вылезла там, где её никто не ждал. Когда досматривали жилище, в старинном и вполне себе работающем, хоть и пустом холодильнике «Минск», который несклонные к скопидомству хозяева почему-то не пропили, обнаружилась голова покойной, втиснутая в небольшую морозилку. За время своего нахождения там она успела наглухо примёрзнуть к стенкам, а потому достать её не было никакой возможности.

Как раз в этот момент непьющий Иванов, злой как чёрт на хорошо погулявших вчера коллег, которые начнут, стеная на страдания, стягиваться лишь к обеду, входил в местный отдел полиции. Прошмыгнуть к себе не удалось – остановили на входе.

– Серёга, дуй на расчленёнку, вот адрес. Приказ начальника, – сразу из своего окошка обозначил ближайшие задачи дежурный. – По месту определишься. И бумагу не забудь – по любому соседей опрашивать погонят. Хотя участковых для этого уже вроде бы направили… Не важно, не забудь!