Да — попинало этого кренделя нехило. С такой пухлой медицинской карточкой как у него — волей-неволей станешь злым и нервным!

Чуть наклонив голову набок, он в свою очередь — тоже оценивающе изучает меня из-под опаленных рыжих ресниц.

В какой-то момент — наши траектории взаимного осмотра неизбежно пересеклись.

И мы оба — в открытую, пообстоятельней приценились к визави…

Странно, но никакого напряжения между нами нет. Я даже отчетливо различаю его расположение ко мне.

Почти физически ощущаю уверенный — можно сказать слишком уверенный — холодный и проницательный взгляд.

Наглый тип, но не из тех наглых — молодых да ранних, которые такие только потому, что не сталкивались ни с чем по-настоящему жестким и суровым. Которых по причине молодости жизнь тупо научить не успела. Стоящему передо мной на покачивающемся плоту персонажу — она давно уже выдала аттестат зрелости. Вотан прошел школу жизни с очень и очень углубленным изучением некоторых предметов — это было совершенно ясно.

Вдоволь насмотревшись и что-то обо мне тоже для себя поняв — Мишаня осветился улыбкой прямо до ушей, словно своих единокровных близнецов после долгой разлуки встретил.

Память тут же услужливо подсказывает мне еще об одной встрече на плоту. Когда впоследствии канонизированный в святые — бастард, будущий креститель Руси — пыранул своего законнорожденного легитимного брата князя на таком же плавсредстве посреди Днепра.

Ну тут, хвала демиургам — не Днепр и нам с Мишаней — Киевский престол не делить — авось и без такого экшна обойдемся.

Осторожно и аккуратно переступая, чтобы не перевернуть плоты — сближаемся.

Каждый остается на своем плавсредстве, но неподалеку от другого.

— А чего своих зомбо-гоблинов в эскорт не взял? — снова интересуюсь я, — Или они настолько недалекие, что и с плотом не способны справиться? Зато ходят слухи, что они у тебя ручными стали…

— А зря ты так. — очень открыто улыбается он, — Возможно, они не столь сообразительны, как мы с тобой или наши «офицеры», но им того и не надо. Зато это идеальные солдаты! Потому что совсем безмозглые, — еще шире осклабливается Вотан, — И соответственно — бесстрашные. В прямом смысле этого слова. Тупые жутко, но исполнительные и безропотные. Я всю жизнь воюю — ничего подобного даже близко не видел! Да и дисциплинированные — просто до невозможности. Никогда бы сам не поверил. Прикажу — на мину жопой сядут. Тут же. Без сомнений. А командиров, соображающих за них — у меня тоже в достатке. — и кивает за широкое плечо на сопровождающих: волчьемордого «стервятника» и азиатского «удава»

— Хрустальная мечта любого полководца и правителя, — без тени иронии — действительно на полном серьезе, соглашаюсь я. — Фартовый ты, смотрю, Мишаня! Как же тебе такое удалось? Вон — целая армия идеальных бойцов под тобой. Чем ты их нежные сердца зацепил?

— Не тебе — мой фарт мерять! — построжал он, проигнорив вопрос — не поведясь на лесть и не пожелав хвалиться. — Считай, что природной красотой своей чистой души, покорил и обаял. — Бабку покажешь?

— Вон там у портала стоит. Как знал… — повожу за спину рукой я. И кричу в сторону островка

— Ольга покажитесь нам с Лидией Михайловной, плиз!

Засветившийся как лампочка Мишаня — прямо как пацаненок из автобуса, увозящего его в пионерлагерь — машет любимой бабушке рукой. Неосознанно делает шаг вперед — поближе к ней. Почти на самый край своей платформы. Плот заволновался, заиграл и опасно дернулся — чуть не выскочив у него из-под ног. Вздрогнув, но по-кошачьи ловко удержавшись от падения — Вотан быстро отступает к центру. Дергает щекой и кадыком.

Деликатно смотрю в сторону вниз по течению. Шептун с Сербом, как и их оппоненты — увлечены шестами и неподвижностью своих платформ, впрочем ни на миг не выпуская из вида потенциального противника.

А чего было не проявить любезность? Ничего личного — онли бизнесс.

Пока сей Вотан — является повелителем орды свирепых, безмозглых и безжалостных существ — мне он нужен расположенным в нашу сторону — хоть немного больше, чем ко всему остальному миру.

— А сейчас предлагаю перейти к уточнению условий обмена! — вдоволь насмотревшись в сторону бабы Лиды, «возвращается к нам» Мишаня.

И переходит на внутреннюю голосовую связь. Наверное, не хочет показывать слабость и свои болевые точки подчиненным громилам. Для меня-то они уже не секрет.

— Мы с тобой друг-другу дорогу не переходили, Горан. Даже больше — ты спас самое дорогое, что у меня есть. Один из твоих — парнишка молодой, рассказал, как ты её подобрал — без всякого для себя интереса и выгоды. Обузу взял. Куска хлеба бесполезной бабке не пожалел. Это судьба — наверное. Уже сказал — она моё самое дорогое. Вернее даже — единственное, что у меня было в этом мире. Я тебе благодарен. Тоже единственному человеку — и в этом городе и этом сраном мире. Потому и откровенен с тобой… — он характерно кривит ртом и морщится, — И сейчас я хочу закрыть свой долг перед тобой. Все будет честно и без подлостей с моей стороны. Можешь не беспокоиться… К тому же: лично для меня — твой козырь перевешивает мои. Я за нее и всю Сибирь с Уралом вырезал бы! А у этих — кивает он за спину, — я теперь и царь и бог и воинский начальник. Так что — поменяемся честно. — и подумав добавляет — Я даже отдельно позаботился, чтобы мои звери ваших женщин не изнасиловали. Цени!

— Оценил — взаимно благодарю тебя. Но еще раз повторю — мне нужно время.

— Оно у тебя будет. Что касается дополнительных условий — пока вы будете заниматься своим делом, сюда доставят инструменты и продукты. Тысячу топоров не обещаю, но что найдут — подвезут. Сколько тебе потребуется времени, чтобы уйти и увести всех? Там у нас твоих — где-то около ста пятидесяти голов…

Наскоро прикидываю наши с Амазонкой возможности и резервы.

— Около полутора суток, если грубо… А как насчет…

— Сказал же — не борзей, Горан. — резко отрезает он. И чуть мягче добавляет. —

Хоть я и главный, но гарантировать, что все обойдется без эксцессов за столь продолжительное время — не могу. И не хочу нарушать данного тебе слова. Твои люди и сейчас на самой грани, если честно…

Я командую — это так! Но по сути — я только направляю их животную свирепость и даже сдерживаю её иногда. Вот как сейчас например… Твоих же не тронули… Но за это — мне придется дать им на растерзание каких-то других… Городских. Так что — уходите быстрее и радуйтесь, что для вас так все закончилось.

— А на кой лично тебе это все? Эта бессмысленная животная жестокость?

— А куда девать весь имеющийся в моем распоряжении потенциал? — искренне удивляется Вотан, — И скажу по секрету — от меня здесь не так уж много зависит, как может показаться несведующему взгляду. Если бы это был не я — был бы другой и уверяю тебя, что он был бы таким же. А может и еще круче. Ладно — неважно!

Просто — уходи и не возвращайся, Горан…

— Кстати, а твой портал действительно ведет в другой мир? — помолчав, внезапно спрашивает Вотан-Мишаня.

— Да.

— Интересно. И как там? Как у нас — ну в смысле природа, люди, животные… — с пацанячьим любопытством сверкает глазами цвета болота, он.

— Да почти так же. А в целом — неплохо. Древние века. — ограничиваюсь краткой оценкой я. —

Вижу и даже чувствую, что ему очень интересно. Но молчит. Превозмогает любопытство. Не задает вопросов.

— Хочешь, свожу?

— Нееа! — расплывается в улыбке он, — Это же будет билет в один конец. Там мне и кирдык придет! Разве не так? Ну скажи честно, Горан?

— Сам все понял, чего тут говорить… Ну не пролезло, — без малейшего смущения и неловкости ухмыляюсь я, — Но не попробовать — я ведь не мог…

— Да, никаких претензий! Я бы на твоем месте тоже обязательно попытался. Мы — враги, Горан. И оба это понимаем. У нас слишком разные цели. Просто сейчас у нас с тобой перемирие… Но еще раз скажу: не будет меня — будет другой. Это неизбежно. Таковы условия и правила нынешней игры. — и подумав, признается — Хотя весьма заманчиво посмотреть на иной мир…