...Серёге стало совсем жарко. До боли, до ощущения кипящей тысячеградусной магмы в суставах...

...Голем снова развёл руки в стороны, чуть пошевелил пальцами в манящем жесте. Приглашает...

...Тоуч — Антон. Антон — Тоуч... Что делать?!! Печать вспыхнула сама собой...

...Земляной обезьян ждал, явно не собираясь никуда бежать... Похоже, отрывать руки ему понравилось...

...Швец захрипел. Еле слышно, однако этого вполне хватило для принятия решения...

...Иванов бросился вперёд. Кровь в его венах горела... Смайлик напротив ещё больше округлился от удовольствия... Правая рука инспектора словно сама собой выставила Печать вперёд...

-Су-у-ка-а!!!

И тут случилось то, что инспектор ожидал меньше всего — с его руки сорвался ком слепящего, белоснежного огня. Не книжный «файербол», не отработанное до автоматизма заклинание, а именно бесформенный, ядрёный во всех отношениях сгусток энергии. Как, почему, откуда — парню было не до того. Перед ним лежал умирающий друг и всё внимание Иванова принадлежало именно ему.

...Шаг, второй, третий, четвёртый, пятый... как же далеко и близко... Если смотреть — совсем рядом. Если бежать — то каждое мгновение выливается в затихающем дыхании Антохи... Бегом!..

...Как бабахнуло — дошло позже. Звук докатился словно после раската грозы вдалеке, за много вёрст отсюда. Почему — наверное, Иванов поначалу попросту не обратил на него внимания, а пока грохот смог пробиться через все барьеры и блокировки взбудораженного сознания — прошло время... Но ничего, это не важно. Уже подбегая к бессознательно лежащему другу, Серёга мельком поднял глаза. Неизвестно как выплюнутый им сгусток чего-то угодил точно в голема, заставив того замереть и... ярко заблестеть, словно чёрное стекло безнадёжно забавной и дорогой статуэтки на витрине в магазине подарков. Оплавился, урод, обездвижел... Как, что, почему — парня по-прежнему не интересовало. Такие вопросы хорошо потом, на досуге обдумывать. В голове инспектора крутилось только одно: «Потерпи... Тоха... спасу...».

Не задумываясь о собственном комфорте, он сходу рухнул на колени рядом со Швецом, с силой приложив Печать к его голове. Взгляд умоляюще шарил по перемазанному в крови и грязи телу, растерянно выискивая дополнительные признаки того, что с раненым всё будет хорошо. Какие — инспектор и сам не слишком понимал, но очень хотел их увидеть...

...Оно ведь как... Это ему, Серёге много надо — здоровый ровно слон... Печень, лёгкие, требуха всякая — много Силы и времени для ремонта надо. А другану что? Капелюшечку только. Чуть в себя придёт, и нормально... Станет неосязаемым — а там его ни одна сволочь не достанет. Сейчас, как только сработает светящийся кругляш на ладони — так и порядок... А потом и с големом посчитаться можно...

...Призрачный инспектор лежал лицом вверх с округлившимися, донельзя удивлёнными глазами и тихо-тихо, тонко, на грани восприятия стонал, будто что-то просил:

— И-и-и-и...

...Иванов не знал, как правильно лечить служебной меткой. Видел — да, спрашивал — да, однако внятных объяснений не получил. В основном: «Ты приложи, а дальше оно само...». Сделал по инструкции — ничего, никакой реакции со стороны раненого. Нахлынула необъяснимая паника...

...Треск. Негромкий, словно кто-то песок по алюминиевому тазу аккуратно гоняет...

— Антон! Урод, ёп... не подыхай! Очнись!!! — с осатанением вдавливал Печать в голову друга инспектор. — Не тупи! Подохнешь!!!

...Треск... Глухой звон, словно струна на бас-гитаре лопнула...

...Швец слабо зашевелился, страшно смежил веки... Ну! Давай! Давай! Не спи!.. Есть! Застонал! Получается!..

...Хр-р-р-р... Л-лусь! — где, откуда доносились эти странные звуки — Серёге было откровенно плевать. Главное — напарник приходил в себя. Медленно, но настырно. И забить на Тоуча. Пусть бежит. Потом поймаем!

...Треск усилился — будто старую оконную раму выламывали из проёма. Иванов невольно поднял глаза...

...Болван оживал. Сгусток... да непонятно чего, пущенный парнем, оплавил поверхность голема до состояния плотной корки и теперь он с видимыми усилиями, густо осыпаясь крошкой и тут же знакомыми змейками земли восполняя потери, возвращал себе былую подвижность. С каждым мгновением ему это удавалось всё легче. Ещё секунд пять — и оживёт окончательно!

...Внутри инспектора снова стало горячо, как в прошлый раз. Вот только руку с Печатью от головы друга он отнять не посмел — боялся. Призрак продолжал понемногу приходить в себя. Пока не в сознание — лишь стала меньше смертельная, бескровная бледность на щеках, да дыхание чуть выровнялось, но лиха беда начало! Сергей просто чувствовал — Тохе нужно время, и не больше! Сейчас, вот-вот он очухается, нырнёт в своё призрачное состояние — а там ему сам чёрт не брат!

Иванов это точно знал — ещё по истории с пальцами в бутылке, когда с чёрной риелторшей разбирались. Да и кровь почти остановилась. Так, несущественными каплями иногда проявляется... Работает Печать! Осталось потерпеть немножко...

-Хр-р-ясь!!!

...Глаза снова перебросили взгляд со Швеца на...

...Удар... страшный, в живот, явно ногой... Похоже, пропустил полное восстановление Тоуча... Тело на долю секунды почувствовало полёт, кишки словно ошпарили... Струёй что-то едкое, с отчётливым привкусом желчи вылетело из рта... В голове будто граната разорвалась — не иначе затылком о дорожную плиту приложился... или каменным кулачком угостили. Дышать стало тяжело...

Вот он, уродец, метрах в трёх... Ожил, значит... Ну ничего, я тебе сейчас... Только встану...

...Внутри заклокотала уже знакомая магма...

Второй раз огонь в себе Иванов сдерживать и не подумал. Не дожидаясь, пока голем к нему подойдёт, вскинул обе руки для верности и, прямо так, лёжа в грязи, с ненавистью шандарахнул белым сгустком в чёрную фигуру. Даже задуматься не успел — как такой фокус у него получился. Просто захотел и... будто выбросил наружу что-то лишнее, непонятно зачем сберегаемое, из себя...

Снова попал... Ему показалось, что кто-то взвыл. Тонко, по бабьи... Рукотворный болван нелепо замер...

...Тоха! Живой! Не стараясь встать на ноги, парень попросту добрёл на карачках до тела друга и упал в грязь, рядом... Снова приложил Печать... Швец захрипел, насмерть перепугав Серёгу, но почти сразу замолк, задышал. И тут же пришло бодрящее понимание — это не последние вздохи умирающего. Это — дыхание тяжело больного человека, который, пусть и неспешно, начинает идти на поправку. Иванов довольно улыбнулся...

...Треск... уже знакомый... Настырный, урод!

...Призрак начал открывать глаза. Медленно, словно веки его из чугуна сделаны. Но смог, справился с первого раза, чем вселил в друга бездну самых радужных надежд.