— Полезно, — покивал, чуть улыбнувшись, Невский. — Безусловно, так. Я уже чувствую, мне многое здесь может быть полезно.

Он откинулся на спинку стула и как будто невзначай игриво посмотрел на Лидочку.

Та, сделав вид, что ничего не замечает, со старанием смахнула крошки со стола в пустой поднос.

— Приятного всем аппетита, — напоследок ласково мурлыкнула она.

Едва Лидочка удалилась, соседи по столу немедленно взялись за дело.

Ели — сказать мало.

Употребляли подчистую — целеустремленно и не смакуя.

Ожесточенная была трапеза, без малейшего уважения к продуктам.

Ибо — заплачено, и точка.

Невский только диву давался.

Сам он ел рассеянно, искоса наблюдая, как Лидочка движется по залу, любуясь легкостью и ловкостью ее движений, ее независимой осанкой, выражением лица.

Несколько раз, словно ненароком, взгляды их встречались, и тогда она приветливо-сердечно улыбалась.

Уже выходя из зала, он чуть задержался на пороге и обернулся.

Он разглядывал незнакомые лица сидящих и пытался определить для себя, с кем же из всей этой исцеляющейся братии ему хотелось бы делить остальные дни, водить курортную дружбу, коротать тихие часы за необязательными вовсе, но вполне интеллигентными беседами.

Лидочка — прекрасно. Но только она одна на отдыхе — это невозможно.

Именно так.

Кто-то непременно должен быть еще. Эдакий солидный и душевный компаньон — для всеобщего обозрения.

Не Лазаретов же, день изо дня стремящийся к неведомому дубу!..

Наконец, как ему показалось, он нашел.

Подходящий субъект сидел в дальнем углу, почему-то один за столом.

На вид ему Невский дал лет сорок-сорок два, не более. Почти ровесник.

У человека были длинные нервные пальцы, умный, но какой-то резкий, беспокойно-настороженный взгляд, скупые, аккуратные движения, скептическое выражение лица, рыжие усы подковкой и франтоватые, ровно подстриженные полубачки, малость тронутые сединой. Плюс — давно уже не модная прическа "мы в Малаховке — битлы".

Вполне культурное лицо.

Выделив его из общей массы, Невский привычным жестом защемил бороду, обдумывая, как лучше будет представиться грядущему компаньону и, главное, когда — прямо сейчас или немного позже, однако так в итоге ничего и не решил и, мудро предоставив дело случаю, собрался со спокойной совестью идти к себе — за новой пачкой сигарет.

Да и с неведомым соседом познакомиться не грех — вдруг наконец-то объявился!

В вестибюле, возле самой лестницы, он столкнулся нос к носу с Лидочкой.

Она уже успела снять кокетливый передник и крахмальную наколку, зато была в белом халате — очень строгом, как и полагалось ей по штату.

— Ну, интересно вам у нас? — приветливо спросила она.

— Пока прекрасно. Все — прекрасно. По-моему, здесь можно славно отдохнуть.

— Еще бы! — живо согласилась она. — И даже, между прочим, подлечиться.

— Вот на что, на что, а на здоровье я не жалуюсь! Бог миловал пока.

— Ну, болячки-то легко найти у каждого. Если кому-то очень надо... Или просто — хочется. А что вы видели?

— Уже довольно много. Парк, дом, речку, лодочную станцию. Вас вот. Кстати, у вас нет желания развлечься, прокатиться в лодке, а?

— Сейчас?

— Да почему же именно сейчас?! Скажем, после обеда.

— Я бы с удовольствием, но. Все зависит от больных. В другой раз целый день отбою нет — этой дай таблетки, этому сделай укол. Такие привереды!.. Вы загляните ко мне. Наш кабинет на первом этаже, прямо по коридору — и последняя дверь налево.

— Договорились. И еще один вопрос. Вы не знаете, кто это вон там сидит?

Он кивнул в сторону усатого мужчины, который был виден в дверном проеме.

— Да это же ваш сосед по комнате! — всплеснула руками Лидочка. — А вообще-то он у нас — массовик-затейник, — и, встретив непонимающий взгляд Невского, она пояснила: — У нас такого в штате нет, а он сам предложил свои услуги. Как бы на общественных началах.

— Играет на баяне, сам водит хороводы, сам же песенки поет, — игриво усмехнулся Невский. — Веселый мне достался сосед! Надеюсь, не поссоримся... Что ж, ладно. Значит, решено: после обеда захожу за вами.

Раскланявшись с Лидочкой, он быстро поднялся к себе в номер, чтобы вновь переодеться: во фланелевой ковбойке становилось жарковато.

Все вещи в шкафу лежали в полном порядке — каждая на своем месте.

Все вещи, кроме одной.

Его с младых, как говорят, ногтей любимый ярко-синий галстук с золотым драконом — предмет особой зависти периферийных снобов — бесследно исчез.

После обеда недомоганием, слава богу, никто не страдал, и медицинский кабинет был пуст.

Лидочка, для пущего порядку, с минуту поупрямилась, мило и обезоруживающе улыбаясь, а потом решительно повесила в шкафчик свой белый врачебный халат, заперла дверь в помещение и с легким сердцем отправилась на пирс.

— А если нас увидят вместе? — спросила она, внезапно останавливаясь.

— Вас это волнует? — пожал плечами Невский.

— Все-таки. А впрочем, это ерунда. Пошли!

Они спустились к реке.

Некоторое время, пока он, смешно раскорячив колени, чтобы не мешали, искусно, как ему казалось, отгребал от берега, Лидочка молчала.

— Ну, — сказала она наконец, — что же вы меня не развлекаете?

— Сейчас. — с рассеянным видом пообещал Невский, мерно работая веслами и одновременно соображая, что бы ей завернуть такое, для начала особенно смешное. — Вы. замужем? — неожиданно спросил он.

— Откуда вы это взяли?

— А у вас светлая полоска на пальце. Вероятно, вы часто снимаете и снова надеваете свое обручальное кольцо. Полоска малость загорела, но все равно след виден.

— От вас не скроешь, — вздохнула она.

— Ничего, — качнул он головой, — я не подвержен предрассудкам.

— Но зато другие. Знаете, какие бывают длинные языки?! Особенно в таких местах.

— Надеюсь, мы не будем становиться возле какой-нибудь замочной скважины, чтоб все могли нас хорошенько рассмотреть, — спокойно заметил Невский.

— Это зависит от вас, — лукаво сообщила Лидочка. — Разве нет?

— Ну, до какой-то степени, — согласился он.

— Вы обещали меня развлекать, — чуть недовольным тоном потребовала его спутница.

— Ах, да, вы правы. — спохватился Невский. — Хотите интересный анекдот?

— Вот так, — вздохнула Лидочка, — все с анекдотов начинается и ими же кончается.

— Нет, я ведь не настаиваю!

— Ладно уж. Собрались — расскажите. Что теперь с вами поделаешь!..

— Загадка армянского радио.

— Очень свежо! — хмыкнула Лидочка.

— Так вот, загадка, — игнорируя ее реплику, продолжил Невский. — Что это такое: в одно ухо влетает, а в другое — вылетает?

— Ну? Не знаю.

— Лом, — лаконично поведал Невский.

— Какой кошмарный анекдот! — ахнула Лидочка, всем своим видом демонстрируя, что ей нисколько не смешно. — Это ж придумать надо!..

— А, по-моему, совсем и не плохой, — не согласился Невский. — Очень даже тонкий анекдот, с подтекстом. Несмотря на грубый лом.

Он всегда, знакомясь с новыми людьми, стремился для начала как-то ошарашить их, а уж потом смотрел на их реакцию и для себя определял, на что способен данный человек, что ему можно, что — нельзя. Весьма коварный тест, но результат давал почти мгновенно.

— Все равно, — упрямо заявила Лидочка. — Так с дамами не шутят. Лучше бы уж про Чапаева или про чукчу — там хотя бы нету этой жути.

— Хорошо, — пообещал Невский, не скрывая легкого сарказма, — завтра, когда мы снова поедем кататься на лодке, я попробую рассказать вам что-нибудь другое.

— А сегодня? — растерялась Лидочка.

— На сегодня мой репертуар иссяк.

— Какая жалость! Я, наверное, обидела вас, да? Не поняла — и требую чего-то.

— Это ваше право, — с важным видом сообщил Невский.