— Конечно, может. Я ему номерные знаки сварганил. Он мне рассказывал, что у него кореш один машину имеет, но не хочет под своими номерами на дело ездить.

— Ты что — сам сделал?

— Нет. Понимаешь, раньше был у меня «Москвичок». Надоело с ним возиться, и я продал мужику одному. Однажды иду вечером, а моя бывшая колымага у соседнего дома стоит. Вспомнил, что Краб просил добыть номера. Я достал из кармана плоскогубцы и снял их.

— Леня, куда Краб пропал? В последний раз он немного поспорил с Сашкой, обвинил его, что плохо слепок сделал, и исчез. К тебе не приходил?

— Да не беспокойся ты о нем. Когда ему что-то надо, то сам, кого захочешь, под землей найдет.

Они решили поужинать в ресторане. Когда Николаев пропустил уже несколько рюмок, Скалов спросил:

— Не понимаю, почему Краба все боятся? А сколько гонору! Будто перед ним пацаны сопливые. Никто даже не знает его настоящей фамилии, каждому не доверяет.

— Знаешь, я тоже об этом задумываюсь. Вот, возьми меня. Я же от души — все, что мог, делал.

— Говорят, — перебил его Василий, — что он старается обмануть даже тех, с кем кассы берет.

— Это я на себе прочувствовал, — ухмыльнулся Николаев. — Мужик тоже как-то жаловался.

— Леня, а куда он делся?

— Краб, что ли? Черт его знает. Не волнуйся — появится. Я уверен, что скоро придет. А может, послать его подальше?

— Я тоже об этом думаю, но нам машина нужна. А машина, как видишь, — у Краба. Он еще может пригодиться. На дело вместе выедем. Но одурачить себя не дадим. Когда к тебе придет, ты с ним ни о чем не балакай. Договорись о встрече на следующий день, а сам найди меня у Горелова. Вместе с ним поговорим. И если он согласится все поделить поровну, то берем его. Не согласится — сами придумаем что-нибудь.

На этом они и расстались.

Майскому было поручено найти, где же на самом деле находятся «Жигули», которые купил себе старый Крокет. Александру пришлось потрудиться в поте лица. Он объездил все деревни, где проживали родственники Крокета, опросил десятки людей, но злополучная машина — как в воду канула. Конечно, Майский мог бы пойти к самому Крокету и спросить, где хранятся «Жигули». Но тогда приход Майского предупредил бы старика: не трудно было бы понять, что работники милиции о чем-то догадываются, и если сын использует машину в преступных целях, то почему бы не предпринять защитные меры, чтобы уйти от ответственности.

Да и Крокету-старшему легко будет отделаться от непрошеного посетителя: моя, мол, вещь — кому хочу, тому и даю. И ничего ему не сделаешь.

«Нет, — рассуждал старший лейтенант, — здесь надо придумать что-то другое. А что, если…»

У Майского появилась идея. Он поехал в ГАИ, и вскоре госавтоинспектор Сухоцкий появился у дома Крокета. Старик, как всегда, долго не открывал калитку. Сухоцкий решил, что приехал понапрасну, хотел было отправляться обратно ни с чем, как во дворе показался хозяин. Не торопясь он подошел к калитке и открыл ее.

Сухоцкий представился и спросил, почему машина не прошла технический осмотр.

Крокет растерялся:

— Я ведь думал, что это можно и позже сделать.

— Позже, позже, — проворчал старший лейтенант, — мы же вам две открытки прислали, а вы не являетесь. Нехорошо так, гражданин Крокет. Сегодня пятница. День представления вашей машины на техосмотр — следующий четверг, и не заставляйте меня, пожалуйста, приезжать к вам снова.

Сухоцкий козырнул, сел на мотоцикл, лихо развернулся и укатил. Прошло около часа, и Майский, который издалека наблюдал за домом Крокета, увидел, как последний вышел со двора и направился вдоль улицы. На углу он подошел к висевшему на стене небольшого магазина почтовому ящику и опустил в него письмо. Майский подождал, пока он уйдет, и, приблизившись к ящику, прочитал, когда производится выемка писем. Получалось, что надо ждать полтора часа.

И Александр, купив в магазине триста граммов пряников, стал ждать. Прошло ровно полтора часа, и у почтового ящика остановился «Москвич»-пикап. Водитель, молодая девушка, взяла большую сумку и подошла к ящику. Майский был тут как тут. Он подскочил к девушке, представился и попросил:

— Мы сможем взглянуть на адреса писем, которые вы заберете из этого ящика?

— Если я скажу нет, — улыбнулась девушка, — вы все равно посмотрите.

В ящике оказалось всего три письма. Майский нашел то, на котором стоял обратный адрес Крокета, записал, кому оно адресовано, повертел в руках конверт. Как хотелось ему заглянуть внутрь! Отсюда, конечно, можно извлечь такие факты и фактики, что при других условиях на это и года не хватит. Но что поделаешь! Тайна переписки охраняется законом, и он нехотя бросил письмо в мешок, который держала в руках девушка…

Краб понимал, что надо торопиться. Игра в любовь с Борзовой не могла продолжаться долго. Правда, со многими ее странностями можно было до поры до времени мириться. Но вот закавыка! Вдобавок ко всему она оказалась еще и ревнивой. Стала следить за ним, интересовалась каждым его шагом. Попробуй пожить в такой обстановке спокойно, без тревог!

Жора прекрасно видел и разумел, что Люда своей будущей жизни не представляет без него. То ли чувства ее обострились до предела, но в характере своего возлюбленного она стала замечать некую фальшь, отсутствие искренности. Мимо ее внимания не проскользнуло и то немаловажное обстоятельство, что он живет странной, двойной жизнью. И чем чаще Борзова интересовалась, где работает Краб, где живет, с кем водит компанию, кто его родители, тем труднее становилось ему лгать, изворачиваться, ловчить. А в последнее время его сильно волновало и другое: не привык многоопытный потрошитель несгораемых шкафов видеть, чтобы после «дела» следы оставались. Теперь он не сомневался, что стоит ему после кражи, как обычно, смыться, и Людка поднимет такой кипиш, что не возрадуешься — сама в милицию побежит. Здесь надо что-то придумать, рассуждал Краб, нужно пошевелить мозгами. И такое придумать, чтобы сама Борзова на всех перекрестках, если понадобится, вопила, что ее любимый не причастен ни к каким уголовным деяниям.

Сейчас он направился на почтамт. Такие прогулки Краб совершал довольно часто. На почтамте он спокойно предъявлял паспорт на имя Георгия Михайловича Плетнева и изредка получал письма от отца. Больше ни от кого весточек Жора Краб и не ожидал.

Мнимый Клешнев нырнул в здание почтамта и через несколько минут вышел обратно, на ходу заталкивая во внутренний карман пиджака конверт с письмом. Недалеко был центральный стадион города. К нему и зашагал Краб. Вот он уже сидит на скамье в уютном уголке стадионного парка. В эти вечерние часы здесь было совсем тихо: футбольный матч между местной командой высшей лиги и динамовцами Москвы назначался, как гласили афиши, на послезавтрашний день.

Жора осмотрелся по сторонам. Только кое-где на скамьях сидели одинокие посетители парка.

Письмо было от отца. «Вчера отправил, — мысленно заключил Краб, взглянув на почтовый штемпель. — Надо предупредить старика, чтобы не писал на конверте обратный адрес и свою фамилию».

Он вскрыл конверт, достал из него сложенный вдвое листок бумаги и начал читать: «Дорогой сын, здравствуй! Ты уж извиняй, что я тебе пишу, но ты сам мне сказал, если что, то напиши. Не знаю, может, это и мелочь, но чует мое стариковское сердце, что не к добру все это идет. Сегодня ко мне приезжал на мотоцикле работник милиции, сказал, что он из ГАИ. И очень сильно ругался за то, что машину на техосмотр не представил. Сказал, чтобы на следующей неделе, в четверг, машину пригнал на осмотр. Вот я и решил сообщить тебе и посоветоваться, что делать. Жора, мне кажется, что милиция что-то заподозрила, поэтому про машину спрашивали у меня уже несколько раз. Так что ты подумай и скажи, что делать. Если хочешь, зайди или напиши, как тебе будет удобнее. На этом кончаю. До свидания. Жду ответа. Твой отец».