Он хлопнул по столу ладонью, словно бы придавливая всех своих врагов, и важно засопел.

— О, вы меня тешите надеждой, — ядовито улыбнулся Невский. — Я, право, окрылен.

— Нож — это важная улика, — рассуждал тем временем Афонов. — Но — еще не доказательство. А уж когда встречаешься с такими, например, как вы. Пока еще не повод заключать под стражу. Рано! Чувствуйте себя свободно. Только помните: до новых отягчающих улик! Тогда уж — не взыщите. Ведь они всегда некстати возникают. Вы должны понять.

— Отлично понимаю! Потому-то всей душою и стремлюсь помочь! И не себе, нет, — истине!.. Так что можете во всем спокойно полагаться на меня.

Это был, в сущности, банальный ход, своего рода театральный жест, но, как Невский и предполагал, он произвел на всех достойнейшее впечатление.

Спектакль, подумал Невский. Только — странный: все играют чуточку не свои роли — и поэтому пытаются друг друга объегорить, что-то доказать самим себе. Зачем? Кому какая в этом корысть? Ведь случилось преступление, и надо заниматься делом, а не пыль в глаза пускать. Нашли мой нож — улика, да! Но, кажется, прекрасно понимают, что в действительности я тут ни при чем. И все же привезли сюда. Какого лешего?! Чтоб для чего-то припугнуть меня: мол, все у нас бесправны, ты не забывай?! Чтоб я высказывал свои соображения? А им-то это нужно, ежели всерьез? Или они стремятся побыстрей закончить следствие, найти убийцу — хоть какого, даже не виновного ни в чем! — и после мной отгородиться: вот, товарищ из столицы был свидетелем, он подтвердит, что все чин-чином, у него по делопроизводству возражений нет. Неужто мной хотят воспользоваться как прикрытием их лености и неумения работать?! Нежелания, точнее даже так. Нет, вздор! Не может быть. И, что бы они там ни затевали, я заставлю их крутиться до победного конца! Тут — дело чести, если уж на то пошло. И я молчать не стану — ни за что!..

— Хм, интересный поворот... Выходит, начинать придется с санатория, да? — откровенно сомневаясь, пробормотал Птучка.

— По-моему, это очевидно.

— Ну, не так уж и на самом деле очевидно, дорогой товарищ Невский, но оспаривать сейчас не стану, — с напускной значительностью произнес Афонов.

Дескать, и у нас есть мнение на этот счет, да только попридержим малость при себе — мы, знаете, не гордые. Зато, когда вы облажаетесь вконец, вот тут-то мы и выложим все козыри и нос вам — с вашими амбициями начисто утрем. Давайте, действуйте, а мы, посмеиваясь, поглядим. Но напортачите — отменно вздуем! Помнить будете — до самой смерти.

Правда, как бы припасенные на будущее, козыри имели одну слабость — их поддерживал, в расчете на невинных простачков, изрядный блеф.

Похоже, не располагал сейчас майор какой-либо действительно полезной, вразумительной идеей. Ну да кто ж захочет в этом признаваться!..

Ладно, щелкнем-ка разок их по носу, подумал Невский. Для острастки.

— Убежден, что санаторий рано или поздно — все равно всплывет, заметил он негромко. — Ведь убийство-то совершено моим ножом! И никуда от этого не деться. Кроме того, — тут Невский выдержал паузу, подготавливая слушателей к новой неожиданности, — сегодня в санатории я уже видел такие же следы, — он взглядом показал на пачку фотографий. — Это абсолютно точно.

— Что ж вы до сих пор молчали? — вскинулся майор.

— А я вовсе не обязан выкладывать сразу все, что знаю, — не без вызова парировал Невский. — У меня ведь есть и свои какие-то соображения, свой метод, так сказать. Кроме оставленных следов меня, может, еще в большей степени интересовал вопрос, где легче украсть нужные ключи. Теперь одно вполне соотносится с другим, и место поиска, мне кажется, очерчено довольно четко.

Майор одарил его зверски-пытливым взглядом, машинально пригладил редкие белесые волосы на голове и, с шумом втянув в себя воздух, поправил галстук.

Афонов был сейчас отчаянно взволнован и даже не пытался это скрыть.

— Ну, хорошо, — сказал он чуть присевшим голосом, — вот с этого мы и начнем в конечном счете. ("Эх, до чего ж могуч и вечно славен наш родной язык!" — подумал Невский с умилением.) Немедленно! Старший лейтенант Вигасов, забирайте снимки и — в темпе! — в санаторий. Найдёте там сержанта Дергуна. А впрочем, я поеду с вами.

Афонов встал и, сунув папку под мышку, решительно шагнул к двери.

— Тогда уж напоследок. Чтобы не было лишних хлопот и нервотрепки, Невский взмахом руки задержал майора, уже было собравшегося выйти, и с торжественной улыбкой выложил свой главный козырь: — Осмотрите хорошенько галоши Куплетова. Вы помните его, конечно? Где бы он ни был, найдите его и заставьте показать.

Майор исподлобья глянул на него, набычился, внезапно сделался совсем пунцовым, будто силился поднять немыслимую тяжесть, и, разведя обескураженно руками, распахнул дверь кабинета.

— Что еще? — спросил он, стоя на пороге. — Выкладывайте всё. Еще сюрпризы — есть?

— Я, между прочим, нынче не обедал, — пожаловался Невский. — И по вашей, между прочим, милости.

— Гм, действительно. Я, кстати, тоже! — спохватился вдруг майор. Нехорошо. Ну, я распоряжусь. Накормят! Птучка остается с вами.

— Как, опять?! — спросил тоскливо лейтенант. — Вот ведь беда.

— Ага, теперь я — как заложник, да? — насторожился Невский. Результатов ждем-с. Ну, что ж, пошли.

— Куда?

— В гостиницу.

— Нет, отменяется. Гостиницы не будет. Жирно больно! — заявил майор сварливо. — Оба остаетесь здесь.

— Как будто это что-нибудь меняет. — усмехнулся Невский. — Ну, до встречи. Если буду жив.

Они вернулись скоро — через полтора часа.

Невский, терпеливо остававшийся на месте, в кресле у стены, слышал (Птучка запретил ему высовываться из окна), как к подъезду подкатил автомобиль, как резко хлопнули дверцы, и услышал громкий голос майора, отдававшего кому-то там очередные распоряжения.

Затем наступили тягучие минуты ожидания.

Птучка противно и фальшиво принялся тихонечко насвистывать: "Пусть всегда будет солнце."

И, наконец, они объявились на пороге кабинета: майор Афонов, старший лейтенант Вигасов и. Куплетов.

Массовик был бледен, явно перепуган и ровным счетом ничего не понимал.

Увидав Невского, он было обрадовался, но, моментально вспомнив, где находится, забеспокоился еще сильнее.

Здесь подобной встречи он никак не ожидал.

— Без нас — все нормально? — мимоходом спросил майор, резвым шагом пересекая кабинет и располагаясь за письменным столом. — Никто не тревожил, нет? А покормили?

— Все-таки — случилось, — подтвердил Невский. — Дали малость. От казенных-то щедрот.

— Ну, не взыщите, — обиделся Афонов. — Ресторана пока не содержим.

— Но аппетит у Михаила Викторовича, я вам доложу! — ввернул Птучка, радуясь в душе, поскольку и ему с таким капризным поднадзорным тоже перепало кое-что.

— Ладно, хватит, — хлопнул ладонью по столу Афонов. — Нашли тему! Вам дай только разгуляться. Итак — к делу. Галоши и снимки я передал в лабораторию, — добавил он солидно, встретив вопрошающий взгляд Невского. Пообещали управиться быстро. Ну, дай-то бог. Вы садитесь, Куплетов, садитесь, в ногах правды нет.

Куплетов тревожно и даже с каким-то отчаянием глянул по сторонам и сел на разлапистый стул в углу, трусливо поджимая под себя ноги.

— Где его нашли? — спросил небрежно Птучка. — Вы так быстро обернулись.

— Да от дела оторвали, — весело сказал Вигасов. — Как раз фокусы показывал.

— Умеет, это точно. Фокусник — отличный, — согласился майор. — Ну? уставился он на Куплетова.

— Я пожалуюсь, — сказал тот нерешительно. — Это не угроза, но. Да-да!

Он встретился взглядом с Невским и скорбно поджал губы.

Телефон на столике под окном внезапно разразился жалким, каким-то блеющим звоном — видно, рычаг громкости был выведен на минимум.

Майор, не торопясь, дотянулся до трубки, снял ее, и, пока он слушал, взгляд его цепенел.